Часовые свободы

Люк широко распахнул дверь капитанской каюты.

— Помогите мне втащить его к вам! — распорядился он. — Быстрее!

Некоторые утверждали, что Вирджил Купер видит в темноте. Может, так оно и было: он мог это, когда стоял на твердой земле и ощущал под сапогами песок или глину. Но Купер, уж точно, не мог разглядеть ничего здесь, на воде, и только диву давался, как это все время корабли не натыкаются друг на друга. Ну, правда, на них есть радары. Он глянул поверх поручня по правому борту и даже не сумел различить ни единого предмета, кроме звезд, но и они, казалось, висели в кромешной мгле — океан и небо сливались воедино, и никто на свете не мог бы сказать, где кончается один и начинается другое.

Это была темная ночь без луны — что верно, то верно, да и корабль, ныряя в волнах, стремился вперед, не зажигая огней, которые могли бы хоть немного развеять эту темень, беспросветную, как преисподняя. Это вызывало у Купера чувство какого-то дискомфорта. Совсем как та ночь в Корее, вспомнил он, когда они напали из темноты, дуя в свои рожки и молотя в барабаны. Поневоле пришло на ум: не мешало бы звездам посылать на землю чуть побольше света, чем они это делают сейчас.

Он прошел обратно по направлению к корме, возле натянутого для просушки брезента. Задержался на миг, чтобы понаблюдать, как белые барашки волн лижут борт корабля, и послушать, как его стальной корпус с шипением рассекает океан, пробивая себе путь вперед.

Купер проходил за вентиляционной трубой, когда его глаз вдруг уловил на палубе что-то постороннее, что находилось между сходным трапом и лестницей, ведущей вниз. Подумалось было сначала, что кто-то обронил патрон — его медный корпус слабо поблескивал в звездном свете возле переборки. Вирджил остановился, чтобы поднять предмет. Он подержал его на ладони, разглядывая и не веря своим глазам.

Несколько секунд понадобилось, чтобы до него, наконец, дошло: на ладони лежал тюбик женской губной помады.

Они быстро открыли дверь ружейного склада, а главное — тихо; каждый из них взял по кольту 45-го калибра и по винтовке «М-1», запасся патронами, загнал обоймы в ружья и поспешно двинулся по правому борту к переднему спальному отсеку.

Оба проскользнули в каюту вахтенного офицера и столь же бесшумно закрыли за собой дверь. Бандер был все еще перепуган — у него возникло такое чувство, будто его собираются убить. Ему не понравилось, каким суровым взглядом обменялись друг с другом капитан и Костигэн и то, что говорили они шепотом. Он был всего лишь судовым врачом; от него не требовалось носить ружье и цеплять кобуру с пистолетом, поэтому теперь Док боялся, что его непременно убьют. А те обсуждали свой следующий ход. Он пытался прислушиваться к их разговору, но его сердце гулко билось, и все, о чем он мог думать, — это только о том, что его непременно уничтожат этой же ночью. Девушку Эмила Бандера звали Эффи. Его беспокоило, что она скажет, когда ей сообщат, что он убит во время рутинного патрулирования, начавшегося в Ки-Уэст.

— Где радиорубка? — спрашивал между тем Костигэн.

— От того места, где мы сейчас, чуть дальше к корме, но на главной палубе.

— На двери есть замок?

— Да.

— Его можно запереть изнутри?

— Да. Но здесь в каюте должен быть дубликат ключа, — сообщил капитан. — Вахтенный офицер имеет дубликат каждого ключа на судне, кроме порохового погреба и ружейного склада.

— Возможно, нам понадобится ключ, — заявил Костигэн. — Может быть, они запрутся изнутри. В их планы входит радировать на базу и сообщить, что они отвечают на сигнал SOS, полученный из района в пятидесяти милях к северо-западу от Гаваны. Такое возможно?

— Да, вполне! — подтвердил капитан.

— Я имею в виду, что вы можете так близко подойти к Кубе?

— Да, и это не так уж близко к острову.

— И что, в Майами могут поверить такому сообщению?

— Да, я бы поверил, будь на месте дежурного офицера. — Капитан помолчал. — Мистер Костигэн, — заявил он, — я хочу восстановить контроль над своим кораблем.

— Не думаю, что это сейчас возможно, — неуверенно возразил Костигэн.

— Но почему?

— У Тренча слишком много людей на борту.

— Но мы вооружены. Мы...

— Нет, не хочу даже и пытаться.

— Полагаю, потому, что это не ваш корабль, мистер Костигэн?

— Верно, капитан! Но он также и не ваш. Теперь он принадлежит Джейсону Тренчу. И если мы попытаемся отнять его у него и потерпим неудачу, то завтра же утром Соединенные Штаты будут вовлечены в войну.

— Не думаю, что мы потерпим неудачу, мистер Костигэн.

— Если есть хоть малейшая степень риска...

— Но я хочу вернуть корабль!

— Капитан! — жестко отрезал Костигэн. — Сейчас слишком поздно звенеть шпорами и качать права.

— Что?!

— Во-первых, вам следовало бы подумать о потере судна немного раньше. Во-вторых, нам нельзя допустить, чтобы они захватили Охо-Пуэртос. Но мы им это уже позволили — и вы, кстати, тоже! — поэтому сейчас с этим уже ничего не поделаешь! Осталось только остановить их.

— Вот поэтому я и хочу...

— Но, капитан, единственный способ наверняка сделать подобное — это не позволить им проникнуть в радиорубку, связаться с Майами и поставить тамошние власти в известность относительно всех деталей и о том, что здесь происходит. Майами, в свою очередь, свяжется с командованием военно-морского флота, а эсминцы уж позаботятся обо всем остальном.

— Они не поверят нам! Подумают, что кто-то сыграл с ними злую шутку.

— Они поверят! — уверенно возразил Костигэн. — Но если нет, то можете сообщить им наши координаты, чтобы они могли с нами связаться. Тогда все можно будет проверить.

Капитан на некоторое время задумался. Но Бандер был уверен, что каким бы способом они теперь ни действовали, результат будет один: их непременно уничтожат. Если они начнут штурмовать мостик или как там еще капитан собирался вернуть себе контроль над судном — их просто перестреляют, как куропаток. Если же они попытаются ворваться в радиорубку, то разве не ясно, что те, кто там окажется, будут вооружены.

— Капитан, — прервав молчание, заявил Костигэн. — Я намерен поступить так, как только что сказал: с вами или без вас — все равно! Но выполнить задачу будет легче, если радиограмму отправите именно вы. Я не знаю ваших позывных, а в береговой охране Майами по звукам из тарелки репродуктора не смогут определить, что с ними говорю именно я. Но если мне придется это сделать одному, я все равно сделаю это. Ну, а теперь скажите, где ваш вахтенный держит дубликаты ключей?

— Здесь, — ответил капитан, кивая на шкафчик у переборки, смешался на миг и вздохнул. — Не совсем ясно, каков ваш план, — засомневался он. — Что же мы все-таки будем делать, когда окажемся возле радиорубки?

— Мы должны будем...

Но Бандер не дождался конца объяснений. Совершенно неожиданно, даже для самого себя, он воскликнул:

— Нас всех перебьют этой же ночью!.. Вот увидите!

На мостике было очень тихо, и Вирджил Купер точно не знал, что ожидает его здесь. Но все равно, ему казалось, что больно уж тут подозрительно тихо. Может быть, темнота тут сыграла свою роль. Но единственное освещенное место на судне было здесь, возле штурвала, и свет падал на лицо Алекса, делая его вид жутковатым. Другое пятно света излучал экран радара на переборке по левому борту. Джейсон Тренч с Аннабел стояли возле пульта управления радаром, их глаза были прикованы к монитору, а лица омывало голубовато-бледное пульсирующее электронное сияние. Никто из них двоих не произносил ни слова. Когда Купер подошел ближе, то заметил, что они держатся за руки. Он ухмыльнулся.

— Эй, надеюсь, что никого здесь не прервал на полуслове? — Этими словами он обнаружил свое присутствие.

— Мы смотрим телик, — отозвался Джейсон и засмеялся.

— Что-нибудь интересненькое?

— Да ничего! Думал, может быть, поймаем Эда Салливана, это же воскресная ночь, не так ли?