Страница 9 из 74
Прижавшись лицами к треснувшему иллюминатору, они смотрели вниз. Дирижабль остался там, его затягивало облаками, но он уже сделал свое дело, пусть и не так, как рассчитывали, пославшие его на убой. Похоже, на баллоне имелась радиостанция и теперь вместо него их догоняли аэропланы.
- Ну нет на врагов угомону! – прохрипел Дёготь.
Польское облако укутало «Иосифа Сталина», но французский ветер снес его, оставив вопящий от напряжения корабль один на один с подоспевшими аэропланами. Только не один на один, конечно, а один на троих. Машины кружили вокруг стаей веселых гончих. Из их кабин «Иосиф Сталин» смотрелся дырой на новой скатерти.
- Собьют, - сказал Федосей.
Не вопрос это был, а утверждение. Дёготь спорить не стал, однако проявил больше оптимизма.
- Сперва попробуют посадить, а уж потом…
Что будет потом, знали оба. Умирать не хотелось. Хоть и холодно и трясет неимоверно, а все же нет. Не хотелось. Только что ж делать-то? На всякий случай Дёготь подполз ко второму иллюминатору, но небо там оставалось пустым – ни пограничных столбов, ни красных пограничников. Внизу тянулся заснеженный лес.
- Есть один выход.
- Какой? – без интереса спросил Малюков.
- Выбираем лес погуще и садимся. А там пешком до границы.
- А корабль? Им оставить?
В голосе плеснуло злобой.
-С какой стати? – пожал плечами Деготь. - Там внизу два ящика динамитных шашек. Хватит этого?
Федосей кивнул. Конечно, хватит…
- Ладно.. Как идея на крайний случай годится. Вдруг нам все-таки повезет?
Солнце, теплое как созревший персик, висело над горизонтом.
Выше них, может быть километрах в полутора, лежал еще один слой облаков, но добраться до них «Иосиф Сталин» уже не мог. Можно было, конечно, поробовать, но форсировать мотор ни один из них не рискнул бы.
То, что им некуда деваться понимали и летчики. Эти закружились вокруг, подбираясь все ближе и ближе.
Несколько раз Дёготь вскидывал маузер, но Федосей кривил рожу, и товарищ остывал, не делал глупостей. Пролетая мимо, пилоты каждый раз энергично взмахивали руками, показывая на землю.
- Приглашают.
- Ничего. Потерпят…
Только терпения у пилотов хватило ненадолго. Заговорили пулеметы. Дымные трассы потянулись к земле, показывая направление. Федосей посмотрел вниз. В облачных просветах виднелся какой-то городок – аккуратные дома, прямые улицы, дымки над крышами.
- Рядом ведь где-то Россия… - сказал Дёготь. – Может, долетим? Может, получится…
Аэроплан мелькнул совсем близко, и корабль содрогнулся от нового попадания. Оглядев кабину в надежде отыскать тут достойный ответ, могущий склонить чашу весов на их сторону, Владимир Иванович в сердцах, сказал.
- Если выживем, надо будет подбросить профессору идейку о том, чтоб держать на корабле парочку конструкций, вроде той, первой… Вместо парашютов.
Федосей не ответил. Не успел.
В небе полыхнуло. Огненное облако разбросало в разные стороны обломки, чудом оставив левую пару крыльев от французского биплана планировать к земле.
Они не успели переглянуться, как второй самолет тоже вышел из игры.
Он не взорвался, но какая-то сила, словно злой мальчишка надоедливой мухе, оторвала ему крылья, и машина ушла в крутой штопор. Без взрыва, без дыма, без огня в один миг ставший неуправляемым аэроплан легкомысленно вращаясь ушел к земле.
- Кто это? – шепотом, словно боялся спугнуть удачу, спросил Федосей. Дымный хвост оставшийся в небе от первого самолета уже разносило ветром, растворяло в облаках. – Откуда? Почему?
Дёготь прочитал его слова по губам. Он и сам удивился не меньше, но удивление прибавило ему оптимизма. Ответ на глупый вопрос мог быть только один.
- Почему? По велению Коммунистической Партии и Советского Правительства!
Он облегченно, словно все уже кончилось, рассмеялся.
- Ошибся я! Есть на гадов угомон!
Пилот третьего аэроплана не стал искушать судьбу и нырнул в облака.
Логика боя подсказывала им, на что смотреть теперь. Дирижабль, такой толстый и неповоротливый, все-таки вылез из-за облаков.
И совершенно напрасно. Федосею показалось, что он уловил дрожание воздуха или мирового эфира, коснувшегося дирижабля.
Разрез облака на мгновение стал оранжевым, и тут же изнутри выстрелило вверх желтыми и малиновыми языками. Секунд двадцать дирижабль ярко умирал, но пламя взрывов становилось все тусклее – обломки летели к земле.
Деготь не поленился высунуть голову через разбитый иллюминатор и проводил их взглядом. После этого придирчиво оглядел небо и довольно объявил:
- Вот и всё…
Минут через двадцать Дёготь разглядел впереди яркую искорку. Уже и без бинокля стало ясно кто там висит в Советском небе. Владимир Иванович попробовал прочесть название в бинокль, но не преуспел. Радио не работало, но и так все было ясно – свои.
Они сели… Нет. Надо называть вещи своими именами. Они упали на территории РСФСР, километрах в 50-ти от границы.
Федосей тянул корабль до последнего, разумно усматривая в настойчивости врагов неодолимое желание завладеть аппаратом. Это желание после неудач в воздухе вполне могло вылиться в попытку взять реванш на земле, поэтому, надеясь на свою удачу, летели они, сколько могли, правда уже низко, чтоб, в случае если двигатель откажет - уцелеть.
Удача от них и тут не отвернулась.
Болото подвернулось очень ко времени. «Иосиф Сталин» рухнул туда с пятиметровой высоты, пробив лед и, под шипение остывающего двигателя, прокатился по кривой, заставив пилотов сыграть роль горошин в погремушке. Волна грязи с кусками быстро тающего льда прокатилось по болоту, и выплеснулась на снег.
Люк аппарата, к счастью оказалась наверху.
Помогая друг другу, герои выбрались наверх и замахали руками. Боевая цеппелин-платформа «Степан Разин» медленно плыла над ними. Миг – и оттуда к земле ринулось пять черных точек.
- Наши, - сказал Федосей. – Наконец-то наши….
В спустившейся на парашютах пятерке оказались самые нужные на этот момент люди – врачи и механики. Работа нашлась для всех. Вправив вывихнутую руку Дёгтю, доктор занялся Федосеем. Прислушиваясь как трещит отдираемый от раны присохший бинт индивидуального пакета и как поскрипывает зубами сам Федосей, Владимир Иванович баюкая ноющую руку, любовался проворством механиков.
О ремонте аппарата в этих условиях и речи быть не могло. Единственно, что тут можно было предпринять – так это забить чопами дыры в обшивке, чтоб не сеялся по ветру пепел, да отбуксировать «Иосифа Сталина» в хорошую мастерскую. В Москву, например, или в Свердловск.
Этим, собственно механики и занимались.
Над ними, отрабатывая моторами «вперед-назад» висел «Степан Разин». Из-под его брюха словно паутинки, текли канаты. Механики, со вкусом поругиваясь, крепили их к рым-болтам, готовя аппарат к транспортировке.
- Спасибо, доктор…
Дёготь обернулся. Федосей с перевязанной головой и в рваном тулупе, из прорех которого торчали клочья шерсти, напоминал неряшливо починенную мягкую игрушку.
- Не знаю, чему профессор больше обрадуется – тому, что мы живы или тому, корабль сберегли?
Федосей попробовал улыбнуться в ответ, но ничего у него не вышло..
- А тому и другому одновременно он не может радоваться?
- Может, конечно.. Только вот чему больше?
СССР. Москва.
Январь 1931 года.
Ремонтироваться пришлось в Москве.
Она встретила их не трескучим морозцем, а слякотью. Даже небо, обычно раскрашенное дымными хвостами из заводских труб, было серым. Конец января выдался в тот год каким-то необычным. Зима словно раздумала злобствовать – она то подмораживала природу, засыпая город негустым снегом, то превращала его в холодные ручьи, наполняя улицы промозглым туманом.
В такой вот туман «Степан Разин»» и приткнулся к причальной мачте тушинского аэродрома. На поле их уже ждали специалисты ГИРДа во главе с товарищем Цандером, лично примчавшимся возглавить ремонтные работы.