Будни

– Да?

– Проживала здесь не так давно некая Минни Голденталь?

Консьерж очень внимательно выслушал Кареллу, как будто от того, насколько он правильно поймет вопрос, зависел выигрыш в сто тысяч долларов. Затем кивнул:

– Да.

– В какой квартире?

– Девятой "Д".

– Там сейчас кто-нибудь живет?

– Сын.

– Берни Голденталь?

– Да. Но я не знаю, почему он здесь живет. После того, как Минни умерла, он вывез всю мебель. Но за квартиру платит.

Консьерж пожал плечами и продолжал:

– Вообще-то, хозяева хотят, чтобы он убрался. Понимаете, у этой квартиры фиксированная оплата. Старая большая квартира. Если он уберется, они легально поднимут цену для новых жильцов.

– Там сейчас кто-нибудь есть?

– Не знаю. Народ все время заходит и выходит. У них свои дела – у меня свои.

– Закон требует, – заявил Карелла, – чтобы у вас хранились ключи от всех квартир. От девятой "Д" есть?

– Есть.

– Он нам нужен.

– Зачем?

– Чтобы попасть в квартиру.

– Это незаконно.

– Мы никому не скажем.

– Ну, – поколебался консьерж, – ладно, о'кей.

Карелла и Браун поднялись в лифте на девятый этаж и попали в коридор. Не сказав друг другу ни слова, они вынули револьверы. Девятая "Д" располагалась в конце коридора. У двери полицейские прислушались, но стояла тишина. Карелла осторожно вставил ключ в замок. Он кивнул Брауну и повернул ключ. Послышался негромкий щелчок, прозвучавший, как выстрел. Полицейские ворвались в длинную узкую прихожую. В дальнем конце прихожей они увидели Герберта Гросса и светловолосого мужчину, вероятно, Бернарда Голденталя. Оба были вооружены.

– Стоять! – рявкнул Карелла, но мужчины решили ослушаться грозного окрика и открыли пальбу. Карелла и Браун бросились на покрытый линолеумом пол. Голденталь рванулся к двери с правой стороны прихожей. Браун предупреждающе крикнул и почти одновременно нажал на спуск. Свинец попал Голденталю в лодыжку, сбил его с ног и отшвырнул к стене, по которой он медленно сполз на пол. Гросс держал оборону, обстреливая длинную прихожую, пока не кончились патроны. Он полез в карман пиджака, вероятно, за новой обоймой, но Карелла заорал: – Двинешься – стреляю!

Рука Гросса остановилась на полпути. Он щурился от света, льющегося из комнаты, в которую хотел прорваться Голденталь.

– Брось оружие! – приказал Карелла.

Гросс не шелохнулся.

– Брось оружие! Живо!

– Ты тоже, Голди, – крикнул Браун.

Голденталь и Гросс, один скрючившись у стены, зажимая рукой рану на ноге, другой со все еще поднятой к карману пиджака рукой, – быстро переглянулись. Не говоря друг другу ни слова, оба бросили пистолеты на пол. Гросс пнул их ногой, словно те были заразны. Пистолеты заскользили, вращаясь, по полу.

Карелла встал и направился к двум мужчинам. Браун за его спиной целился с колена в дальний конец прихожей. Карелла толкнул Гросса к стене, быстро обыскал его и наклонился к Голденталю.

– О'кей, – сказал он Брауну и заглянул в комнату с правой стороны прихожей. Она тоже была завалена домашней утварью. Но это не было барахло из дома умершей женщины, это не накапливалось всю жизнь. Нет, это был результат Бог знает скольких краж и ограблений, импровизированный склад телевизоров, радиоприемников, пишущих машинок, электроплит, магнитофонов, миксеров – всего, что только можно найти в энциклопедии Британника – преступная товарная биржа, ждущая только хорошего маклера.

– Ничего квартирка! – заметил Карелла и пристегнул наручниками Голденталя к Гроссу, а того к батарее. Сняв трубку с телефонного аппарата, под которым еще лежал последний список покупок Минни Голденталь, он позвонил в участок и вызвал санитарную машину. Она прибыла ровно в 18.00, спустя всего семь минут. К этому времени из Голденталя вылилась на линолеум приличная лужа крови.

– Я тут кровью истекаю, – пожаловался он одному из санитаров, укладывающему его на носилки.

– Это не самая крупная твоя неприятность, – ответил тот.

Дельгадо не нашел Пепе ни в биллиардной, ни в дюжине баров, в которые заглянул. Уже была четверть седьмого, и Дельгадо подумывал о прекращении поисков. Руководствуясь сомнительным предположением, что игрок на биллиарде должен играть и в кегли, он решил зайти в кегельбан «Понс» на Калвер-авеню и, если и там не повезет, вернуться в участок.

Заведение находилось на втором этаже старого кирпичного дома. Дельгадо поднялся по узкой лестнице и вошел в освещенную люминесцентными лампами комнату со стойкой прямо напротив входа. На высоком стуле у стойки сидел лысый человек и читал газету. Он поднял глаза на вошедшего Дельгадо, снова опустил их, дочитал абзац и отодвинул газету.

– Все дорожки заняты, – заявил он, – вам придется с полчаса подождать.

– Мне не нужна дорожка, – ответил детектив.

Человек у стойки посмотрел на него внимательнее и понял, что перед ним полицейский. Он согласно кивнул, но ничего не сказал.

– Я ищу человека по имени Пепе Кастаньеда. Он здесь?

– Зачем он вам?

– Я офицер полиции, – Дельгадо показал свой жетон, – мне нужно задать ему несколько вопросов.

– Я не хочу здесь скандала.

– Почему вы решили, что будет скандал? Что, Кастаньеда скандалист?

– Он не скандалист, – человек многозначительно посмотрел на детектива.

– Я тоже. Где он?

– Пятая дорожка.

– Спасибо.

Дельгадо прошел к двери у стойки и попал в большую комнату, гораздо большую, чем можно было представить в тесноватом холле.

Здесь было двенадцать дорожек, все заняты игроками. В дальнем конце помещения находился бар, вокруг него столики. Из музыкального автомата звучал рок-н-ролл. Когда детектив шел мимо стеллажей с шарами, запись кончилась. Через какое-то время из динамиков вырвались звуки испанской песни. Вибрирующий грохот падающих кеглей сопровождался радостными или огорченными восклицаниями игроков.

На пятой дорожке играли четверо мужчин. Трое из них сидели на обитой кожей банкетке, образующей полукруг у доски для ведения счета. Четвертый стоял в ожидании шара. Шар скатился со стеллажа в дальнем конце дорожки, ударился о тормозной механизм и плавно подкатился к ждущей его руке. Человек поднял его, отступил на пять-шесть шагов от контрольной линии, пригнулся, начал разбег, отводя правую руку назад, левой поддерживая равновесие, резко остановился и отпустил шар. Тот покатился по дорожке и ударил прямо в центр батареи кеглей. Игрок застыл в движении, правая рука все еще вытянута, левая отведена назад. Не разгибаясь, он ждал падения кеглей. Они весело взлетели в воздух, подброшенные шаром, потом затарахтели по полированной поверхности дорожки. Игрок воскликнул: «Есть!» и повернулся к сидевшим на банкетке.

– Кто из вас Пепе Кастаньеда? – обратился к ним Дельгадо.

Игрок, направлявшийся к доске, чтобы вписать туда новые цифры, остановился и посмотрел на полицейского. Он был невысоким человеком с прямыми черными волосами и рябым лицом. Передвигался он легкой походкой танцора.

– Я Кастаньеда, – произнес он, – а вы кто?

– Детектив Дельгадо, 87-й участок. Могу я задать вам несколько вопросов?

– О чем?

– Рамон Кастаньеда ваш брат?

– Да.

– Давайте отойдем и побеседуем.

– Куда?

– К столикам.

– Я играю.

– Игра подождет.

Кастаньеда пожал плечами. Один из мужчин на банкетке сказал:

– Иди, Пепе. Мы пока пивка пропустим.

– По сколько у нас еще бросков?

– По три, – ответил мужчина.

– Это надолго? – спросил детектива Кастаньеда.

– Вряд ли.

– Ну ладно, пошли.

Они подошли к бару в дальнем конце помещения. У музыкального автомата две молоденькие девушки в обтягивающих брюках выбирали следующую мелодию. Кастаньеда мельком взглянул на них.

Мужчины уселись за один из столиков лицом друг к другу. Музыкальный автомат снова взорвался звуками. Фоном служил постоянный треск падающих кеглей.