Страница 33 из 39
После того как мы вернулись на базу, командир тоже поблагодарил за отличную работу, а зам по летной подготовке «отодрал» меня и мой экипаж вкупе с экипажем Кузнецова перед всем полком за нарушение летной инструкции, т.к. во время второй атаки угол пикирования у меня был 45 градусов. Самое интересное: зам «дерет» меня и одновременно во всех подробностях расспрашивает, как я пикировал. Мы были первыми экипажами Кундузкого полка, кто после замены в конце 1983 года вступил в афганскую войну. Вот так и учились. После этого боя меня взяли на заметку, как «нарушителя и хулигана». Состав нашей пары: ведущий пары – к-н А.К. Моисеев, летчик-штурман л-т А. Кондратьев, борттехник – пр-к В. Комаровский. Ведомый – к-н Кузнецов, летчик- штурман С. Смирнов.
Первую пробоину я получил под кишлаком Айбак, западнее Кундуза – в тот район мы проводили высадку десанта «демократов» 1* , это было 22 февраля 1984 года. Спланирована операция была бездарно. Мы их утром высадили и улетели. Они целый день пролежали, ни в какую атаку не ходили, выпили всю воду и съели всю тушенку. Против своих они не воевали. Огневое противодействие во время высадки было страшным. Были и грубейшие ошибки со стороны нашего командования. Вертолеты огневой поддержки Ми-24, которые должны были бы идти впереди нас и гасить огневые точки «духов», – плелись позади. В один из Ми-24 попала очередь из ДШК, и тяжело ранило оператора. Командир экипажа попросил разрешение выйти из боя, но ему отказали. И это все слышат. К счастью, оператор выжил. Ведь можно было сделать с умом – район высадки обработать «Градами» и штурмовиками, а потом только посылать нас. Операция оказалось малоэффективной и самое главное – бесполезной. «Демократы» ни на шаг не продвинулись, отлежались и вечером мы их эвакуировали. Перед самой посадкой почувствовал удары страшной силы – в нас попали, а куда – пока не знаем. Потом на аэродроме выяснилось: очередь из ДШК пробила левый борт вертолета, прошла за моим креслом, перебила тягу управления левого двигателя, разбила блоки СРО. Судьба спасла борттехника: перед самым попаданием он находился между креслами, я ему крикнул, чтобы работал из пулемета. Только он сел за пулемет – очередь прошила борт, задержись он на секунду – пули попали бы в него.
1* Так называемые правительственные войска, укомплектованные афганцами.
Аркадий Моисеев. Кундуз, 1983 г.
Мы их заменили. Кундуз. 1983 г.
ДШК – оружие сильное и мощное. За время, проведенное в Афганистане, мне много и часто приходилось встречаться с этим пулеметом – видел его в ящиках, в смазке – из разгромленных караванов, все китайского производства, гонялся за «Симургами», на которых стоял этот пулемет, а уж сколько попадал под его обстрел – не сосчитать. Бьет он очень красиво – белое с прерыванием пламя, от этого он и получил название «Сварка». И еще одна немаловажная особенность: в Афгане мы летали с открытыми блистерами, чтобы сквозь шум двигателей слышать работу ДШК. Зарабатывали, конечно, при этом жесточайший радикулит. Этот пулемет требовал к себе уважения.
Попали в нас перед самой посадкой, на гашении скорости, перед зависанием. Скорости никакой, значит, и маневра нет, а обстрел страшный – правый кричит: «Огонь справа…», бортач орет: «Огонь спереди…», сам вижу, что бьют по нам спереди-справа. Ощущение жуткое – будто весь огонь «духов» сосредоточен только на твоем вертолете. Такое чувство бывает, когда попадаешь под перекрестный обстрел. И в этой огненной круговерти надо еще высадить десант. Первая наша группа десант высадила и ушла, теперь наша очередь. До земли 15 метров, засекаю «духовскую» амбразуру, из которой видны вспышки выстрелов, хорошо, что она по курсу посадки, не надо доворачивать, и накрываю ее из блока НУРСов. В общем, нагляделись, натерпелись и наслушались… Идем в район высадки и вдруг в наушниках слышим: «Толя, где мы находимся?». Комэск не знает, где находится (I) и спрашивает своего штурмана. Он перепутал кнопку СПУ с радио, и его голос слышит вся эскадрилья. Начинаешь думать – а кто же нами командует?! И что так воевать нельзя.
Прилетели в Кундуз. Сели. Айбакская операция закончилась.
Первого комэска мы потеряли через месяц после прибытия в Кундуз. Подполковник Шеффер с экипажем погиб в октябре 1983 года при облете нового Ми-8МТ на ночных полетах в Файзабаде. Город находится как бы на дне колодца, окруженного стенами гор, и условия полетов там требуют особенного внимания. Первый разворот они выполнили, а со вторым затянули, а горы там очень близко, а затянули потому, что руководитель полетов приказал им выключить БАНО. Они начали искать тумблер, машина новая, скорей всего, арматуру не полностью освоили и прозевали разворот. При попытке вывода столкнулись с горой.
Операция в Панджшерском ущелье. Снимок со стороны кишлака Анова
После Айбакской операции у меня произошел очень неприятный разговор с новым комэском, и я понял, что служить под его командованием будет очень сложно. Когда я узнал, что для проведения Панджшерской операции требуются экипажи, то с радостью согласился. Так мы со своим ведомым капитаном Кузнецовым попали в состав Джелалабадского полка. При проведении этой операции вся авиация, которая там участвовала, была собрана в Баграме, в 20 км южнее входа в это ущелье. Туда перелетели Кундузский и Джелалабадский полки, прилетели ребята с Шинданда, участвовали сами баграмчане и парами прилетали такие вот «добровольцы» типа нас.
29 апреля 1984 года в ущелье был высажен крупный десант, участвовало около 80 вертолетов. Позывной у меня был «490», бортовой номер – «47» (желтый). И здесь произошла досадная ошибка: десант, который надо было высадить на западный берег реки Панджшер, «доставили» на восточный. Освободившись от десанта, мы пошли на «точку» и уже на подлете к Баграму услышали в наушниках десантников. Они рассказали нам (в изобилии применяя непечатные русские обороты), «кто мы такие и куда мы их высадили». В эфире начался бурный обмен мнениями, после чего, разобравшись, вся наша армада повернула обратно. Это надо было видеть – армада вертолетов идет в ущелье, высаживает десант, уходит, потом вдруг резко разворачивается, идет обратно, садится в ущелье, грузится, взлетает, перелетает на противоположный берег, где машины вторично разгружаются и улетают.
Что мне запомнилось при проведении этой операции? Эта массовая высадка войск. После того как десантники захватили первые плацдармы, в ущелье пошла пехота, танки, БТРы, артиллерия, работала реактивная авиация. Вся эта группировка начала с боями продвигаться вглубь ущелья. Панджшер имеет огромное количество боковых отводов, что затрудняло ведение боевых действий и бойцам приходилось «выкуривать» моджахедов из боковых ущелий. Сопротивление было яростным и ожесточенным, пошли первые убитые и раненные. Для нас наступила пора жаркой работы. В 3-4 часа поднимались, выезжали на аэродром, завтракали и на вылет. В ущелье перебрасывали подкрепление, продукты питания, воду, боеприпасы, а оттуда раненных и убитых. Эта была какая-та страшно изматывающая карусель, с нарастающим ритмом. Это видно по моей летной книжке: если до Панджшерской операции у меня в марте 1984 года было – 43 боевых вылета, то в апреле – 129, в мае – 217. Иногда спали прямо в вертолетах, ехать в гарнизон не было сил, 34 часа поспишь и снова боевой вылет.
Хочу отметить некоторые особенности этой операции: первое – массовая высадка войск была обеспечена вертолетами, второе – оперативная эвакуация раненых с поля боя (опять же вертолетами). Кстати, именно эта оперативность (не ради бахвальства, а как констатация факта) позволила врачам спасти множество жизней. Всех раненых доставляли прямо на территорию Баграмского госпиталя.