Страница 44 из 48
Привычный к ожиданиям, экипаж «восьмёрки», с комфортом расположился в тени своей машины, к ним подошёл и экипаж «крокодила». А как ещё скоротать время, как не за разговорами. Но беседа не клеилась, трудно найти общую тему тем, кому осталось месяц до замены и тем, кто месяц всего прослужил. Вдобавок было невыносимо жарко, даже не верилось, что там далеко за кривым озером уже снег, морозы.
Изредка экипаж «восьмёрки» обменивался фразами о замене, чеках, афошках, бакшише. Все это было для старлея ещё таким непонятным, вернее преждевременным, получку здесь он ещё не получал. Потому он молча сидел в тени, сожалея лишь о том, что не догадался захватить с собой книгу. Его командир, капитан А., сидел в салоне «восьмёрки» на откидном сидении около проёма двери и откровенно клевал носом. Вчера он до половины ночи гонял бильярд, и сейчас его почти разморило на жаре.
Так прошло минут сорок. Старлей Л. замечтался и не заметил, как к ним подошли. Это был кто-то из местного начальства.
— Командир, сколько попутчиков взять можешь? — спросил он командира «восьмёрки».
— А кого везти? — ответил тот вопросом на вопрос.
— Местных активистов.
У командира испортилось настроение. Ему не понравилась эта новость, опять бараньим жиром салон провоняют.
Здесь следует отметить, что существовала практика при неполной загрузке вертолёта перевозить афганцев, повышая тем самым лояльность местного населения, быстро приучавшегося к благам цивилизации. Но здесь была своя специфика.
— Двух человек могу взять, — хмуро ответил командир вертолёта, хотя в вертолёте было не менее десяти свободных мест.
Вот в этом и состояла специфика подобных перевозок. Когда неопытный командир вертолёта называл реальное число свободных мест, к примеру, десять, то через некоторое время он обалдело наблюдал, как к его вертолёту шло действительно десять мужчин, но при этом каждый вёл с собой две, а то и четыре жены, вдобавок ещё и с детьми, багажом. Столько было и тяжёлому Ми-6 не поднять. Объяснить афганцам, что вертолёту без разницы, мужчина, или женщина, невозможно. Они были твердо убеждены, что женщина — не человек и нагрузить вертолёт не может.
— Да один всего будет, — сказал начальник и заторопился в сторону КПП. Через некоторое время он подкатил на уазике. Привёз пассажиров. На этот раз, у афганца было всего только две жены и никаких детей с багажом. Даже странно.
Оставив женщин перед вертолётом, мужчины укатили в расположение части. Ну и фиг с ними! Внимание старлея привлекли эти две особы, застывшие, как по команде смирно.
— Да, вот это дрессировка, — завистливо подумал старлей Л., — наши бабы мужиков своих скорее так поставят.
— Жаль в парандже, — он продолжал рассматривать афганских женщин, — хотя вроде фигуристые.
Но не толыю старлеево внимание, привлекли афганки.
— А я бы сейчас с ними пошёл бы, — с какой-то голодной тоской в голосе, нарушил молчание «правак» с «восьмёрки».
— Да ты что, обалдел! — ответил ему командир.
— А что?.. Отмочить в керосине, попарить в бане, — поддержал «правака» борттехник.
— Ну, у вас бортачей, керосин универсальное средство, — пробормотал оказавшийся в меньшинстве командир.
Тем не менее, общая тема для разговора появилась. Даже клевавший носом капитан А. оживился и с интересом наблюдал за происходящим.
— А восточные женщины темпераментные, — внёс свой вклад в разговор старлей Л — Откуда ты знаешь? — скептически спросил капитан А.
— Я не знаю?.. — старлея задели за живое, он даже привстал.
Далее последовал довольно длинный монолог старлея, привести который здесь нет возможности, поскольку он на десять процентов состоял из известных ему по литературе традиций воспитания женщин Востока, а в остальном представлял собой, пардон, технику половых отношений.
Честно говоря, старлей не был уж таким профессионалом и большинство из рассказанного, было им почерпнуто из самиздатовской перепечатки незабвенной «Кама Сутры», которую старлею удалось достать с немалым трудом. Но это уже детали, главным было то, что остальные слушали его раскрыв рты. Даже, как показалось старлею Л, афганские женщины. Хотя, откуда им знать русский язык?..
Наконец, старлей выговорился и удовлетворённо замолчал. Как он утёр им всем нос! Его душа торжествовала…
Воцарилась пауза, все осмысливали услышанное.
— Командир, а можно в вертолёт зайти? А то жарко на солнце, — эта фраза была произнесена на русском языке без всякого акцента, приятным женским голосом.
Сомнений никаких не было, это сказала одна из афганских женщин, вот, она даже сделала шаг вперёд.
— Конечно, — только и смог сказать командир «восьмёрки».
Подхватив свои не по-афгански лёгкие сумки, женщины весело засеменили в вертолёт, не обращая внимания на те изваяния, в которые превратились пилоты. Спустя секунду оттуда выскочил красный как рак капитан А.
Едва оказавшись в вертолёте, обе женщины буквально сорвали с себя паранджу. Под ними оказались две совсем молоденькие брюнетки. Макияж, выгодно подчёркивал красоту каждой. Вопреки опасениям пилотов, кабина наполнилась ароматом духов.
— Хоть здесь это покрывало можно снять, — сказала одна из красавиц, запихивая паранджу в сумку.
— Да, а где наш самый смелый? — стрельнула глазами вторая, — он так красиво рассказывал. Пусть идёт к нам…
Но старлея Л. уже не было рядом с «восьмёркой», так как у него внезапно появилось срочное дело в кабине своего «крокодила».
А через минуту поступила команда на вылет.
Спустя всего полчаса «восьмёрка» уже выгружала своих пассажиров на перроне аэродрома Ф., доставив их практически прямо к трапу красавца Як-40, а «двадцатьчетвёртый», не останавливаясь, порулил на свою стоянку.
Когда маленький 30-местный авиалайнер оторвался от полосы, старлей Л. только задумчиво посмотрел ему вслед…
Взлетает афганский Як-40.
Спитиём браги нужно кончать…, — мучительно раздумывал командир вертолёта Ми-24, капитан А. Его второго пилота, старшего лейтенанта Л. донимали те же мысли. Они прямо бурлили в его голове, или это бурлил живот от выпитой накануне той самой браги. Причём на халяву, а значит без чувства меры.
Да и находился он рядом, в соседней кабинке. Я не оговорился, именно в кабинке, а не в кабине, поскольку дело происходило не на борту боевого вертолёта, а пардон, в военном клозете. Животы у обоих прихватило основательно. Капитан А. перебирал в уме альтернативные варианты и отметал их один за другим, поскольку:
— покупать водку у экипажей транспортников — дорого;
— покупать её, родимую, в дукане, рискованно;
— перейти на продукцию родной парфюмерной промышленности, было уж как-то совсем не по-офицерски, хотя и этот вариант, как и предыдущие, был опробован ранее.
Странно, но такой вариант, как не пить вообще, обоим даже не приходил в голову.
— Слушай, а ты же с Украины? — нарушил молчание капитан А. Вообще, он мог об этом не спрашивать, биографию своего правака он знал досконально.
— Ага, — с некоторой натугой в голосе ответил старлей Л.
Не успел он удивится столь очевидному вопросу, как капитан А. задал уже другой вопрос.
— И деревенский?
— Ага, — старлей Л. никак не мог понять, к чему клонит командир и почему начал так издалека. Впрочём, капитан А. не стал долго держать его в неведении и продолжил уже утвердительно: значит, твои родители гнали самогонку?..
— Самогонка!!..
Старлей был поражён, как же эта мысль не пришла в голову ему самому. В памяти начали всплывать картины детства, юности. Вот, он ещё совсем маленький, заговорщицкий и загадочный взгляд отца, а он (малец) всё не может понять, почему в доме пахнет пирогами, а пирогов нет. А здесь он подросток, ему поручено «важное дело», носить из ближайшего колодца воду для «процесса». Он старшеклассник и впервые пробует вместе с одноклассниками этот напиток, причём мерзкого качества, купленный у известной в деревне бабки самогонщицы. Курсантский отпуск, он удивляется, какой неожиданный эффект дали сто грамм для храбрости перед танцами, он так и не решился поцеловать понравившуюся ему девушку, девушка поцеловала его сама. И, наконец, он впервые приехал домой лейтенантом, после выпуска, вся семья собралась за столом и отец торжественно наливает ему в рюмку «домашней», показывая тем самым, что отныне он считает сына взрослым.