Парус любви

Аластер недоуменно нахмурился:

– Ничего не понимаю, капитан. Граймс служит у нас всего около четырех месяцев. Каким образом Берти Мак-Кей узнал, что мы нашли карту с отмеченным на ней местонахождением сокровищ?

– Я думаю, что мистера Граймса подослали к нам с другими целями. А карта – только дополнительная приманка. Разве я не прав, мистер Граймс? – небрежным тоном спросил Данте. Мачтовый матрос упорно продолжал молчать, и Данте улыбнулся: – Готов биться об заклад, что я прав.

– Что он должен был делать у нас на корабле, капитан? – спросил Конни, держась на всякий случай рядом с Лонгакром.

– Прежде всего наблюдать. Отмечать все тайные места, где мы выгружаем контрабанду. Всячески вредить нам, а в конце концов сдать нас флоту его величества. Меня ничуть не удивило бы, если бы это тоже входило в его замыслы, – сказал Данте. Его слова прозвучали как похоронный звон в ушах Граймса, который оглядывал злобные лица окруживших его членов экипажа.

– Неправда! Все это неправда! Не слушайте его. Он хочет рассорить нас всех, чтобы ему досталось побольше сокровищ, – прокричал Граймс, и тут же чья-то ладонь легла на его рот.

– Я нашел карту, где помечены наши тайники, капитан. У одного из них как-нибудь ночью нас наверняка поджидал бы один из кораблей его величества! – сердито воскликнул Лонгакр.

– Что мы будем делать с этим человеком? – спросил мистер Кларкс. – Можно устроить суд прямо здесь, на палубе. Собрать жюри из матросов, – предложил он, мысленно уже голосуя: «Виновен».

– Учитывая, что мистер Граймс здесь человек посторонний, я думаю, нет необходимости прибегать к такой сложной процедуре, мистер Кларкс, – отмел Данте предложение штурвального. Он посмотрел на шлюпочного. – А, Лонгакр. Ты-то мне и нужен. Спусти-ка шлюпку. Я думаю, что в шлюпке мистер Граймс будет чувствовать себя куда в большей безопасности, чем здесь, на борту. Ты согласен со мной? А чтобы он не ощущал себя заброшенным и одиноким, – ровным голосом продолжал Данте, властными нотками подавляя ворчание команды, недовольной тем, что добыча от нее ускользает, – установите там фонарь. Позаботьтесь, чтобы его было хорошо видно с кормы, мистер Коббс. Я не хочу, чтобы Берти Мак-Кей сбился с верного курса в приливе, после того как, следуя за «Морским драконом», он заплыл так далеко.

Разгадав замысел капитана, Алек Мак-Доналд рассмеялся:

– Сам дьявол не мог бы придумать лучшего плана. Примите мои комплименты, сэр.

– Благодарю вас, мистер Мак-Доналд.

– Берти будет следовать за фонарем, как следовал до сих пор за фонарем «Морского дракона», – сказал Аластер, понимая при этом, что быстрое течение очень скоро вынесет легкую шлюпку на рифы или отмель и там же немного погодя окажется и «Анни Жанна». – Ах, черт, до чего бы мне хотелось увидеть на заре лицо Берти Мак-Кся – если, конечно, к этому времени его судно еще будет на плаву, – когда он обнаружит, что мы удрали от него.

– Капитан Лейтон, вы не можете так поступить со мной! – вскричал Граймс, когда его посадили в небольшую шлюпку. – Капитан Мак-Кей вырежет у меня сердце из груди за такое! Умоляю, сэр капитан, не поступайте так со мной. Я... – вопил он дрожащим голосом, но в следующий же миг его поглотила тьма.

– Наверное, совсем ополоумел, – заметил Мак-Доналд, попыхивая трубкой. – Но я думаю, он не много потеряет. Скоро наступит утро, и он сможет наслаждаться окружающим пейзажем.

Послышался негромкий всплеск, тут же сменившийся безмолвием, и «Морской дракон» продолжил свое плавание по Флоридскому проливу. В черных небесах над высокими мачтами и вздувающимися парусами мерцали мириады звезд; эта безошибочная примета возвещала, что в ближайшее время они могут не. опасаться шторма.

– А когда мы возвратимся назад, чтобы заняться поисками сокровища? – спросил Аластер у капитана. Там, где они стояли на шканцах, их лица овевал влажный, прохладный ветер.

– Если есть какой-нибудь шанс найти сокровища, – уклончиво ответил Данте, – то предварительно необходимо принять кое-какие меры, Аластер. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что Катберт Мак-Кей будет неотступно гоняться за нами. Он отнюдь не дурак. И обладает неплохой интуицией, именно поэтому и преуспел в жизни. И я уверен, что у Мак-Кея есть кое-какие подозрения насчет затонувшего испанского галеона. Вполне возможно, что за бутылкой-другой рома у них с датчанином состоялся очень интересный и не менее полезный разговор. Берти догадывается, что у нас есть неплохой шанс найти корабль с сокровищами, и он намерен разделить с нами радость этой находки. К тому же Мак-Ксй едва ли простит мне сегодняшний поступок. Нет, Берти все время будет сидеть у нас на корме, и надо хорошенько подумать, как отправить его на дно. Ибо, если сокровища и в самом деле существуют, я не хочу делить их с капитаном и экипажем «Анни Жанны», – решительно произнес Данте, оглядывая темный бесформенный флоридский берег.

В этом месте за не прощающими ни малейшей оплошности рифами и постоянно перемещающимися отмелями тянулись поросшие мангровыми деревьями болота, которые кишели москитами.

Если испанский галеон и вправду потонул здесь, подобраться к нему будет чрезвычайно трудно. Нет, они так легко не сдадутся, мысленно пообещал себе Данте, с вызовом глядя на дикий берег.

– Мы возвращаемся домой, мистер Кларкс. – «По крайней мере на некоторое время», – добавил он про себя. – Прокладывайте курс.

И «Морской дракон», нацелив бушприт на обе Каролины, поплыл дальше по Флоридскому проливу.

Глава 2

Есть что-то в этом ветре.

Англия, лето 1769 года

Большой усадебный дом Камарей был построен на холме, откуда открывался превосходный вид на окружающий, типично английский ландшафт. Возведенные из медового цвета камня, добытого в местных каменоломнях, стены его как будто излучали золотистое сияние. Первый камень усадебного дома был заложен в начале семнадцатого века, прймо на руинах другого, построенного еще в середине четырнадцатого столетия. К основной части гордого и величавого дома с востока и запада примыкали два крыла, увенчанные в местах соединения двумя сторожевыми башнями. Два ряда высоких и широких окон на обоих этажах наполняли большие комнаты солнечным светом. К центральному портику вела широкая подъездная дорога, окаймленная с обеих сторон великолепными каштановыми деревьями и медными буками, кленами и березами. Осенью Камарей представлял собой как бы картину, прославляющую великолепие этой поры года, но сейчас было лето, и весь отлого спускавшийся к лесистому озеру парк был усеян голубыми колокольчиками. Вдалеке, в окружении старых кедров, стояла средневековая часовня. В лесу цвели дикие ирисы и нарциссы; их лепестки были усеяны каплями неожиданного летнего ливня, потревожившего пасторальную безмятежность равнины.

Долина была мирная, и Камарей и наследственные земли лордов Домиников не слишком-то изменились по прошествии шести веков. В истории этих мест, однако, не все протекало безмятежно, случались и кровопролития. Первый Доминик ступил на английскую землю в одиннадцатом столетии вместе с Бастардом Вильгельмом и его армией из Нормандии. В награду за свою верную службу герцогу Вильгельму, который вскоре был коронован и стал королем всей Англии, Роджер Доминик дс Камарей, рыцарь, прославившийся своей отвагой, был пожалован землями, принадлежавшими потерпевшему поражение нормандскому лорду.

В последующие столетня Доминики продолжали процветать, это процветание достигло своей высшей точки, когда Фрэнсис Доминик, девятый граф Карилстопский, за услуги, оказанные своему королю Генриху V в Столетней войне, был удостоен титула герцога Камарейского. Но во время войны Алой и Белой розы, когда два великих дома – Йоркский и Ланкастерский – сражались за трон Англии, судьба рода Домиников колебалась вместе с переменчивыми судьбами обеих воюющих сторон. На этот раз Доминикам удалось избежать гибели, и когда с воцарением дома Тюдоров в королевстве установился прочный мир, а затем настал золотой елизаветинский век, для Домиников вновь пришла пора процветания. Но свет обычно сменяется тьмой, и когда гражданская война залила кровью поля и луга сельской Англии, пятый герцог Камарейский, сражавшийся на стороне своего короля, Карла I, против Оливера Кромвеля, был захвачен в плен. После того как пуритане конфисковали их наследственный дом и поместье, а также отрубили герцогу голову, герцогиня Камарсйская и ее юный сын вместе с другими роялистскими семьями бежали в Голландию. В скором времени Карл I был публично обезглавлен перед Уайтхоллским дворцом, а его сын и наследник, Карл II, после неудачной попытки свергнуть протекторат и лорда-протектора Оливера Кромвеля вынужден был бежать в Европу. Для роялистов, которым удалось спасти свою жизнь, настали долгие годы ссылки. Вес это время они оплакивали погибших, конфискованные богатства и растоптанные наследственные владения.