Страница 20 из 24
С планом предстоящей работы нас познакомил утром наш генеральный директор Ю.Е. Давыдов, который участвовал в ночном заседании штаба по эвакуации СП-32. В аэропорту мы получили метеопрогноз на весь полет и связались со станцией по спутниковому телефону. Станция дрейфовала практически в одном, районе, немного смещаясь на запад, ее координаты составляли 84,40° северной широты и 3,33° западной долготы. Погода на станции и по маршруту была благоприятной для полета, но в районе СП-32 находился центр циклона.
Уточнили последнюю информацию о состоянии площадки на СП-32, сигнализацию на случай ухудшения погоды, порядок связи со станцией и взаимодействия с экипажем Ми-8. Наша задача принципиально не изменилась. Нам. необходимо было вывезти большую часть полярников, их снаряжение, материалы научных исследований. Оба вертолета вылетели по плану. Ми-8 впереди, мы за ним. с интервалом 40 минут. Наш маршрут оказался несколько протяженнее, чем у «восьмерки», поскольку мы выходили на курс вокруг гор по проливу Форлансуннет через три поворотных пункта. Погода в начале полета не мешала нам, мы точно прошли над проливом, вышли на прямую к СП-32, а до нее было еще 3 часа полета.
В. Трефилов
И. Лавренюк
Загрузка оборудования в Ми-26
С западной стороны и севернее острова Шпицберген льда мало, сказывается влияние Гольфстрима. Открытая вода давала испарение и, как следствие, — низкую облачность и ухудшение видимости, что способствует обледенению. Со связью появились трудности из-за сильных помех от статического электричества, и зачастую при контрольной связи мы только интуитивно понимали, что информация принята. Выше 82° северной широты начались сплошные ледяные поля. Сразу стала понижаться температура наружного воздуха, появился встречный ветер. Сплошная облачность с высотой нижнего края около 300 метров, небольшой снег с дымкой стали ухудшать видимость, а отсутствие видимости естественного горизонта вынуждало пилотировать по приборам. И мы, сменяя друг друга через каждые 30 минут, выдерживали заданный режим, полета. За полчаса до расчетного времени прибытия на СП-32 уы получили информацию от экипажа Ми-8, что станция практически не изменила свои координаты, они на нее вышли и выполняют заход на посадку. Это известие подняло нам настроение.
На станцию СП-32 мы вышли сразу, хотя от нее мало что осталось. «Сидящий» на льдине зертолет Ми-8 стал для нас дополнительным. ориентиром (мы знали, что ухудшение видимости усложнит посадку, но что-бы настолько — не могли и предположить). Обнаружив станцию и связавшись с ней, мы дали команду обозначить площадку. Сразу зажглись 4 дымовых шашки. Мы выполнили расчет и заход на посадку, но это было только начало: сильная струя от несущего винта вертолета сразу сдула все ориентиры на посадочной площадке, а недостаточная видимость по горизонту и сильный снежный вихрь вместе с конденсатом от двигателей усложнили приземление вертолета. Ветер на СП-32 был слабый, поэтому раздувать снежный вихрь пришлось очень долго, но и через Б минут висения ориентиры под нами не появились. ТЬгда мы разделили свои обязанности: Игорь Лавренюк производил снижение (он сидел слева, станция была тоже слева от нас), а я контролировал сохранение пространственного положения и был готов в любой момент по приборам выполнить уход на второй круг. Такая тактика себя оправдала полностью. После нашего захода на посадку в течение 10 минут на станции все было закрыто снежным вихрем. Когда наконец наш вертолет все же «проявился» на фоне окружающей белизны, началась подготовка к вылету со станции. Штурман доложил наше местонахождение: 84,40° с. in., 3,33° з.д. Так близко к полюсу мы еще не забирались. Мороз был -25°, сильная струя воздуха от винтов вертолета создала очень сложные условия для загрузки людей и оборудования. На СП-32 м. ы «просидели», не выключая двигателей, 25 минут — за эго время было загружено около двух тонн экспедиционного груза.
Когда погрузка закончилась, А. Чилингаров дал команду на взлет. Первая российская полярная дрейфующая станция «Северный полюс-32» была закрыта. После взлета вертолет сделал прощальный круг над остатками станции и лег на обратный курс. На борту вертолета полярникам, был приготовлен теплый прием, металлическая фляжка Чилингарова с «секретным» содержимым пошла по кругу. Полярники с грустью покидали станцию, бывшую им домом целых 11 месяцев…
Посадка Ми-26 в аэропорту Архангельска
Обратно на о. Шпицберген полет занял всего три с половиной часа: как известно, дорога домой всегда быстрее. Посадку рассчитывали произвести в сумерках. После захода солнца погода на Шпицбергене стала ухудшаться. Наш маршрут повторял уже пройденный путь, и мы, войдя в пролив Форлансуннет, не сомневались з своем безопасном пролете над ним, хотя полное отсутствие ориентиров не позволяло вести визуальный контроль, он осуществлялся по проложенным трекам на GPS. В аэропорт Лонгйир оба вертолета прибыли одновременно. Первым сел вертолет Ми-8, а за ним. — Ми-26.
В аэропорту Шпицбергена нас встречали представители норвежской общественности во главе с губернатором и представители средств массовой информации, как российские, так и иностранные. Через два часа после посадки в аэропорту был устроен брифинг, на котором участники экспедиции отвечали на вопросы журналистов. Звучало много выступлений о значимости российского присутствия в Арктике, мужестве полярников, высоком. летном мастерстве пилотов. Артур Чилингаров поздравил всех с окончанием работы первой российской дрейфующей полярной станции «Северный полюс-32» и выразил надежду в скором открытии станции СП-33. Никто не сомневался, что наши исследователи и ученые продолжат освоение Арктики.
На следующий день улетали домой: кто в Санкт-Петербург, кто в Москву, а мы возвращались в Архангельск. Была хорошая погода, в полете нам помогал попутный ветер. Вертолет летел со скоростью 280–300 км/ч, и мы могли без посадки и заправки лететь до Архангельска, но в Мурманске надо было пройти необходимые таможенные формальности. После короткой стоянки и двух часов полета — мы дома. У всех нас было приподнятое настроение, трудно было представить, что 3 дня назад мы все волновались о выполнении предстоящего задания.
И в заключение несколько слов о «герое» экспедиции по спасению полярников — вертолете Ми-26. На этой машине я летаю с 1990 года. За это время приходилось выполнять полеты днем, и ночью, как в условиях тропического климата Африки, юго- восточной Азии, так и Заполярья и Арктики. Во всех климатических условиях вертолет проявил себя с наилучшей стороны и заслужил благодарность от многих специалистов и организаций.
Вертолет Ми-26 уже более 20 лег эксплуатируется в военной и гражданской авиации. Он имеет широкие возможности для модернизации, что значительно расширит сферы его применения. К примеру, установка двух подвесных наружных топливных баков существенно увеличит дальность полета вертолета. Установка «автомата висения» повысит безопасность взлета и посадки в условиях снежного и пыльного вихрей, полетов с внешней подвеской (при подцепке и отцепке груза, в строительно-монтажных, лесоавиационных работах с ВСУ) и др. Я думаю, необходимо собрать весь накопленный опыт эксплуатации вертолета Ми-26Т и провести обмен опытом с привлечением. разработчиков и изготовителей, чтобы дать вертолету новые возможности. Думаю, что страницы журнала «Вертолет» как нельзя лучше подходят для такого диалога.