Смерть и солнце

Когда он решительно отодвинул в сторону опешившегоНойе, чтобы занять его место на скамье, островитянин был слишком растерян,чтобы возражать. Вдобавок, заявив, что он не в состоянии грести, Нойе из домаАльбатроса сам загнал себя в ловушку. "У нашего лекаря - вспомнить бытолько его имя! - должен быть барсучий жир, - подумал Рикс. - Надо отправить кнему Нойе с его якобы ушибленной спиной… Во-первых, разогретый жир - лучшеесредство от ушибов. А во-вторых - и в главных - он воняет, как протухшаятреска".

Представив перекошенное лицо Нойе, Крикс злорадноулыбнулся.

Рыжий в это время изводился от безделья. С той минуты,как "дан-Энрикс" занял его место, Нойе успел постоять на корме,бесцельно побродить между скамей и под конец устроиться под мачтой,завернувшись в плащ. Поначалу Крикс посматривал на Нойе, но вскоре южанинупришлось зажмуриться, поскольку пот, текущий по лицу, все время попадал вглаза. Почему-то с закрытыми глазами работать оказалось куда легче. Внешний миркак будто бы исчез, и осталась только тяжесть весла, боль в усталых мышцах иритмичные движения.

К вечеру стало чуть прохладнее. На небе сталисобираться тучи, и летевший с юга ветер тоже ощутимо посвежел, а потемневшаявода за бортом начала рябить и пениться. К "дан-Энриксу", давнозабывшему, что он здесь делает, и даже переставшему считать, сколько еще емунеобходимо продержаться, вернулась способность соображать, и он распорядилсяправить к берегу. После недавней бури "Зимородок" пребывал в такомплачевном состоянии, что даже слабый шторм мог запросто его прикончить.Оставшийся без одной мачты глейт повернул к берегу неловко, как подраненнаяптица, толком не способная взлететь. С неба закапал мелкий дождь, нопредстоящий отдых на твердой земле вдохновил всех, и "Зимородок"заскользил вперед куда быстрее. Правда, кормчий еще битый час лавировал средиприбрежных скал и отмелей, и весло с каждой минутой казалось"дан-Энриксу" все тяжелее. Рикс даже успел подумать, что еще немного- и он, к радости Нойе, просто рухнет со скамьи.

Когда их глейт все же причалил к берегу, нечувствующий рук и ног южанин спрыгнул вниз, не дожидаясь, пока спустят сходни,и побрел на берег по пояс в воде. Он быстро пришел к выводу, что место дляночлега было выбрано очень удачно. Небольшой залив был защищен от бурь широкойотмелью, шагов за пятьдесят от них в море впадал ручей, и в довершение всемуневдалеке от берега темнели несколько полуразрушенных рыбацких хижин, видимо,покинутых их обитателями из-за пиратских набегов. Судя по широкому кострищу,тщательно обложенному по краям камнями, корабли Берегового братства и теперьнередко останавливались здесь, чтобы дать людям отдых после долгого морскогоперехода.

Торвальд выбрался на берег почти одновременно с Риксоми от души хлопнул по плечу (Крикс, которому и без того казалось, что егонедавно сняли с дыбы, чуть не взвыл). Он быстро обернулся, чтобы выяснить, чтонужно островитянину, а также для того, чтобы обезопасить себя от дальнейшихпроявлений его дружелюбия. К счастью, Торвальд просто подмигнул:

- Неплохо ты это придумал. С Нойе. Думаю, что теперьон угомонится. А если нет, то наши его уже не поддержат, я уверен.

- М-ммм, - откликнулся южанин, чувствуя, что сил наразговор у него нет. И сам немного испугался - неужели он настолько выдохся,что теперь вообще двух слов связать не сможет и будет только гукать и мычать,словно глухонемой?

- Понравилось грести?..

- Ужасно, - подтвердил "дан-Энрикс".Собеседник, уловив двусмысленность, радостно заухмылялся.

- Ничего, привыкнешь. Зато это - самое что ни на естьмужское дело.

- А где Нойе?.. - спохватился Крикс.

- Помогает перенести Датиса на берег.

- Ладно, - согласился энониец. Сам он был так вымотан,что даже не подумал о злосчастном капитане. Ему даже пришло в голову, чторыжий, по большому счету, был не так уж плох, раз не помчался впереди всехотдыхать и греться у костра. В отличие от некоторых.

Пока на берегу готовились к ночлегу, Рикс решилсходить к текущему невдалеке ручью. Он с наслаждением стащил с себя заскорузлуюот пота рубашку и выполоскал ее в бегущей по камням воде. Несмотря на близостьморя, вода оказалась пресной и даже довольно вкусной. К разочарованию"дан-Энрикса", ручей был мелким - даже в самом глубоком месте водадоходила ему только до колена, а все дно было покрыто острыми и скользкимикамнями. Тем не менее, южанин все же смыл с себя песок, морскую соль и пот,после чего почувствовал себя гораздо лучше. Криксу захотелось сесть на камень ихотя бы несколько минут просидеть в тишине, глядя на берег и залив. Но солнцеуже скрылось за горами, и, когда холодная и мокрая рубашка облепила его плечи,энониец передумал любоваться морем и поспешил назад, радуясь, что на берегу ужеуспели развести костер.

У огня в эту минуту обсуждали судьбу остальныхкораблей их небольшого флота. Удивлялись, почему за целый день им невстретилось ни одно судно, уцелевшее во время шторма. Потом вспоминали и самугрозу. Сошлись на том, что ничего похожего не мог припомнить ни один изморяков. Крикс слушал их беседу молча и жевал сорванную травинку, ощущая во ртугорький и немного вяжущий вкус сока. Ничего полезного он все равно сказать немог, поскольку сам он путешествовал на веслах всего трижды, да и то один раз -по реке. Если бы островные моряки увидели "Поющий вереск", они, надополагать, сказали бы, что это не корабль, а дырявая лоханка с веслами.Островитяне называли кораблем только такое судно, на котором можно воевать. Апотом удирать с захваченной добычей.

- Знаете, что меня смущает?.. Возле вон тех развалюхрастут целые заросли лисьей мяты, - неожиданно сказал молчавший до сих поростровитянин, дернув подбородков в сторону рыбачьих хижин. - Кто туда ходил,наверное, их видели. Там еще полно таких желтых цветов…

- Ну видели, и что? - раздраженно спросил Нойе.Замечание насчет каких-то там цветов явно казалось ему в высшей степенидурацким и не относящимся к теме беседы. А вот Крикс, наоборот, насторожился.Сознание царапнула какая-то тревожная неправильность, заключавшаяся в словахморяка, но еще до того, как Рикс успел понять, в чем дело, тот успел ответитьНойе сам:

- А то, что лисья мята зацветает только в серединелета. А никак не в месяце Весенних Гроз.

- Т-твою ж мать!.. А ведь ты прав, - растеряннозаметил Нойе. Сидевшие возле огня мужчины уставились друг на друга так, какбудто бы сейчас был Огневик, и за пределами освещенного пятна от их костра былане пустынная песчаная коса, а жутковатый ночной лес, скрывавший множествоопасностей, которые обычный человек даже не в состоянии представить. Криксу ужедважды приходилось сталкиваться с магией, и обе эти встречи были крайненеприятными. И сейчас ему снова сделалось не по себе.

- Может, это вообще не лисья мята? - буркнул кто-то.

- Да какая разница! - немедленно отреагировал на этоТорвальд. - Все равно, в такое время года там не должно быть цветов. Потом -жара. Вы ведь заметили, какая днем была жара?.. Как будто сейчас не начало мая,а июль. Ну и вода сейчас совсем другая. Я заметил, когда прыгнул через бортпосле южанина. Не море, а парное молоко.

- Что ж ты тогда молчал, если такой приметливый? -съязвил все тот же голос.

- Я подумал - показалось. Мало ли, - пожал плечамиТор.

- Тор прав. Не надо было здесь причаливать. Это плохоеместо… что-то с ним не так. Лучше нам всем лечь спать на корабле, - заметилчеловек, лицо которого "дан-Энрикс" не мог толком рассмотреть втемноте.

- Да ерунда, - резко заметил Нойе. - Место самоеобычное. Не знаю, что там с этой мятой; может, здесь она цветет именно в мае.Но я не намерен спать на жестких досках только потому, что кто-то перетрусил. Авы как хотите.

Показаться трусом никому не захотелось. В результатевсе устроились спать на песке вокруг костра, оставив пару часовых следить забезопасностью. Крикс завернулся в плащ и решил перед сном еще раз тщательнообдумать все, что обсуждали у костра. Но потом он услышал крик, в недоумениипошевелился и внезапно обнаружил, что вокруг уже совсем светло. Крикс был почтиготов поверить в то, что это тоже действие вчерашней магии, если бы егоодеревеневшее от предутреннего холода тело не свидетельствовало о том, что онпроспал на этом месте уже несколько часов. В следующую секунду до него дошло,что разбудивший его крик вполне мог означать какую-нибудь неожиданнуюнеприятность. Энониец торопливо вскочил на ноги, не успев еще до конца продратьглаза, но умудрившись подхватить лежащий рядом меч.