Смерть и солнце

- Мне кажется, что меня это не пугает, - возразил"дан-Энрикс".

Астер усмехнулся.

- В твоем возрасте вообще мало что пугает. Не сердись;я говорю это не для того, чтобы тебя задеть… Когда-то, много лет назад, я былточно таким же. Боюсь, ты сейчас вообще не понимаешь половину из того, о чем яговорю, как я не понимал своих наставников. Я верил, что способен разобратьсяво всем если и не лучше, чем они, то уж, по крайней мере, и не хуже. В этом -слабость юности… и ее сила. Еще одна вещь, которую ты должен знать, преждечем я начну тебя учить, это что тхаро рэйн - часть Тайной магии. У всехдействительно значительных вещей есть свое истинное имя. То, что мы сегодняназываем "тхаро рэйн", раньше произносили по-другому: Dhar o Reyn,что значит - "Смерть и солнце".

- Почему именно так?

- Я расскажу… чуть позже. А теперь, если тебя всеэто "не пугает", мы вернемся к Оленьему броду. По дороге у нас будетполчаса для первого урока.

- Прямо на ходу?

- Да, прямо на ходу. Начнем с умения правильнодвигаться. В нашем искусстве это называется "Нэери ндаро эши"."Сокол ловит ветер".

Крикс трясся и стучал от холода зубами, прижимаясьбоком к спине Мэлтина, который безмятежно спал. Счастливец! Сколько быоруженосец коадъютора не силился подтянуть колени поближе к груди и хотьнемного отогреться, удавалось плохо, да еще и ноги затекли от неудобной позы иначали ныть. При всем при том ему отчаянно хотелось спать, и Крикс топогружался в полудрему, то опять выныривал в реальность. Более паршивой ночи онне мог припомнить, сколько ни старался. Оставалось утешаться тем, что черезнесколько часов их всех поднимут, и его мучения закончатся сами собой. Криксуже готов был примириться с тем, что не уснет до самого утра, но накопившеесяза последнюю неделю утомление в конце концов взяло свое, и мысли Рикса началимешаться.

Тело понемногу обволакивало сонное тепло, и онпочувствовал, что наконец-то засыпает.

Человек, который подошел и стал устраиваться рядом сним, южанину почти не помешал. Они всегда спали вповалку, и чьи-то приходы иуходы давно перестали волновать "дан-Энрикса". Только когда человек,ворочавшийся в поисках тепла, придвинулся поближе, и лицо южанина защекоталидлинные, темные волосы, он осознал, что это Ласка. Энониец разлепил глаза иувидел прямо перед собой ее исхудавшее, скуластое лицо с закрытыми глазами итенями, падающими на щеки от ресниц. Это лицо было так близко, что дыханиеразведчицы касалось его губ. Сон отлетел от Крикса, как по волшебству. Он резкосел на старой попоне, служившей им с Мэлтином постелью.

Ласка шевельнулась и взглянула на него.

- Ты что? Я тебя разбудила?.. - спросила она тихо.

- Нет, - соврал "дан-Энрикс", лихорадочнопридумывая, как бы выкрутиться из неловкой ситуации. - Проклятый холод, япромерз насквозь. Пойду, погреюсь у костра.

Решив, что ловко выкрутился, он рывком поднялся наноги.

Он прошел несколько шагов, когда ее рука внезапнопридержала его за плечо. Крикс даже не заметил, когда девушка успела встать, ноудивляться этому не приходилось - Ласка славилась своим умением двигаться тихои не привлекать к себе внимания, когда ей этого хотелось.

- Ничего тебе не холодно, - сказала она удивительноспокойно. - Ты уже почти заснул, когда я подошла. Прости, что помешала.

- Ерунда, - пробормотал "дан-Энрикс", судивлением отметив, что он догнал Ласку в росте и теперь их глаза находилисьдруг напротив друга. Догорающий костер остался позади, и расширенные в темнотезрачки разведчицы казались черными, как два бездонных омута.

- Какой же ты еще ребенок, Рик, - сказала Ласканеожиданно. Почему-то без своей обычной, вызывающе насмешливой улыбки. - Тыдумаешь, что стал мужчиной, потому что научился убивать других мужчин… амежду тем убийство никого не делает взрослее. И лучшее тому свидельство - тысам. Ты вскакиваешь, как ошпаренный, только из-за того, что оказался рядом сженщиной. Это никуда не годится. Если хочешь, я могу помочь.

Теперь уже обе ее ладони оказались на его плечах.Пальцы были тонкими, но сильными, с короткими ногтями и мозолями от тетивы итопора. От рук Ласки шло живое, ровное тепло. Южанин усомнился бы, что понял ееправильно, но девушка по-прежнему смотрела прямо на него, и ее взгляд неоставлял лаконцу ни малейших шансов ошибиться.

- Зачем? - спросил Крикс прямо. - Я ведь видел, как тыуходила с Астером. Я думал, что вы с ним… что ты… - Ласка, улыбнувшись,провела кончиком указательного пальца по его щеке, и энониец поперхнулся, неокончив фразы.

- Что я что? - поторопила девушка.

- Я думал, что ты его любишь.

- Я люблю того, кого люблю, - ответила разведчицатуманно. И, заметив по глазам своего собеседника, что он не понял, девушкавздохнула. - Разумеется, я очень люблю Астера. Он превосходный командир, самыйнадежный друг, какого только можно пожелать, а для меня - еще и нечто большее.Но это не должно тебя тревожить. То, о чем мы говорим… это совсем не то жесамое, что втихаря ходить к чужой жене или пытаться у кого-нибудь отбитьдевчонку. Рано или поздно ты поймешь. А сейчас просто поверь мне: война меняетвсе. Здесь даже самым сильным людям нужна толика любви, которая бы заслоняла ихот смерти.

- Ты пытаешься сказать, что хочешь мне помочь?.. -уточнил Рикс.

Эта мысль развеселила Ласку.

- Может быть, тебе, а может быть, себе… какая, побольшому счету, разница? Ты мне нравишься, а, судя по тому, что обещает твоявнешность, нравиться ты будешь очень многим. Перестань задумываться надподобными вещами - это еще никого не доводило до добра. Просто делай то, чтохочешь.

То, чего бы он хотел… внутри у Рикса что-то сжалосьот внезапной, беспричинной боли.

Лейда. В эти дни он почти перестал думать о ней,задавленный усталостью, ежеминутным напряжением и голодом. Но Ласка знала пронее - единственная из всего Лесного братства. Энониец смутно помнил, какрассказывал о Лейде, когда они в приступе нетрезвой откровенности болтали, сидяна одном плаще. Они тогда громко смеялись, отнимая друг у друга флягу, ираскрасневшееся от вина и жара лицо Ласки больше не казалось ни насмешливым, низлым.

Подруга Астера все так же пристально смотрела на него.Крикс вспомнил, что у Лейды дымчатые, серо-синие глаза, всегда словноподернутые мечательной дымкой. Совершенно не такие, как у Ласки.

Может быть, разведчица действительно любила каждого,кого когда-нибудь так же естественно и просто обнимала в темноте. А может быть,она любила только Астера, а остальных просто одаривала собственной любовью, какдругие девушки иногда одаривают поцелуем - из простой симпатии, из мимолетнойблагодарности, даже из жалости.

Конечно, в этом не было бы ничего особенного - послевсего, что ей пришлось пережить, после Бешеного принца, после жениха, которыйбросил ее на потеху "Горностаям"…

Но сохранила ли она еще способность любить так, как онлюбил Лейду Гефэйр? Вероятно, нет, иначе после всех его признаний Ласка никогдане стала бы стоять напротив, чуть заметно поглаживая пальцами его окаменевшиеот напряжения плечи.

- Ласка… ты не понимаешь. Все это совсем не так, -вырвалось у него.

- Уверен? - в голосе разведчицы прорезалась какая-тоособая, печально-снисходительная нежность, уколовшая его больнее, чем любыеедкие нападки. - Может, это ты не понимаешь?

Может быть. Он уже ничего не знал наверняка, он, как всилках, запутался во всех этих бессчетных "может быть", и понималтолько одно - если сейчас он скажет "да", то совершит еще однопредательство.

- Я пойду, - сказал "дан-Энрикс", опустивглаза.

Теплые руки, лежавшие на его плечах, соскользнули - ина какую-то долю секунды он вдруг пожалел, что отказался.

- Хорошо. Иди, - сказала Ласка.

Если бы он мог, Крикс бы сбежал в темнеющий вокругстоянки лес, не оборачиваясь и налетая в темноте на искривленные деревья. НоЛаска смотрела ему вслед, поэтому пришлось идти, выпрямив спину и необорачиваясь.