Проклятый. Серый путь

Судя по удивленным возгласам и ощущению всех связей секирей, что были на тот момент в здании корпорации, я все же сумел перенести всех за один заход.

- Что происходит, я ещё не закончила. — Источая постепенно угасающую жажду убийства, заявила Карасуба, быстро выцепив взглядом в общем бедламе мою фигуру, но мне было сейчас не до неё. Стоя на краю крыши, я наблюдал за знакомой блондинистой фигурой, в этот раз одетой в кимоно с отличительными знаками дисциплинарного отряда. Койчи, а это был именно он, подошел к парадному входу в здание, остановившись в трех-четырех метрах от входа, и вытянул руку в его направлении. До этого просто концентрирующаяся под зданием сила земли пришла в движение, образовав подобие гигантских отростков лозы, состоящих из грунта, асфальта, ближайших столбов и заборов, ну и конечно самой земли. Несколько этих отростков начали быстро расти, опутывая строение перед ними. Как только все из них доползли до крыши небоскреба, Койчи сжал выставленную руку в кулак. Раздался ужасающий грохот, и все строение сложилось под давлением "побегов", как карточный домик на ветру.

Представитель первого поколения, как ни в чем не бывало достал телефон и, набрав номер, приложил трубку к уху. Мои секирей, внимательно наблюдающие за этим действом с крыши, не могли слышать разговора "антивируса" со своим собеседником, в отличии от меня. Все же, поглощенный в далеком прошлом дракон воздуха это не только полет, но и управления потоками воздуха, так что все слова сказанные в телефон долетали до меня.

- Приговор исполнен, Минака-сан, я могу быть свободен? Нет, я никуда не тороплюсь, но когда ваши люди подвозили меня к цели, я заметил неплохой французский ресторан. Поэтому я немного задержусь на обратном пути, если конечно вы не против, господин директор. — Спокойным тоном проговорил блондин в трубку, будто и не он только что разрушил одно из строений корпорации Хига-индастрис, причем на глазах у публики и недалеко от центра города. Хотя, я тоже хорош, вместо того чтобы волноваться по этому поводу или хотя бы восхититься сволочизмом Минаки, который можно сказать вынес приговор своей дочери вместе с этим зданием (ведь зафиксировать присутствие третьего отряда он не мог, а второй буянил на первых двух этажах, да и буквально за пару секунд до обрушения и его дочь и мои секирей были в здании), сейчас думаю о том, что бы не составить компанию блондину в ресторане, все же круасаны моя слабость, а они там наверняка есть.

Только сейчас я обратил внимание на то, что в моём втором отряде некомплект. Сердце тут же ухнуло в пятки, но, сверившись с ощущениями, не нашел ни одного обрыва связи секирей-ашикаби. Значит, кто-то был ранен и перенесен пятьдесят седьмой в поместье. Это конечно тоже неприятная новость, но не думаю, что смертельная, иначе меня бы предупредили, но поспешить все же стоит.

Снова прикрыв глаза, переношу всю толпу своих секирей и сестру Минато ко входу в гостиницу. Чем ближе я подходил к двери дома, тем отчетливей я чувствовал чью-то боль из-за закрытой двери. На последних метрах, сорвавшись на бег, я влетел в прихожую и сразу за ней в гостиную. На диване, забинтованная и бледная от кровопотери, лежала Удзуме. Незаметно даже для себя оказался рядом с ней и положив ей руку на голову по связи между нами заглянул в последние воспоминания.

Я был прав, помощь непробиваемой вуали десятой секирей пришлась второму отряду очень кстати. Сам штурм шел довольно легко, оставленные Изуми секирей не могли ничего поделать, а одиночных стрелков споро вязали и отрубали (порой в обратной последовательности). Но все изменилось в один момент, когда по главному лифту спустилась группа из семи вооруженных мужчин, открыв огонь по семи разным целям. А дальше простая арифметика, семь целей, шесть концов у вуали, так что седьмую цель десятая просто не смогла закрыть. Себя ей прикрывать банально было нечем. Как итог — три пули в живот и одна в плечо. Стреляли наискосок, но район сердца был закрыт все той же вуалью, которую Удзуме использует как одежду.

- Ничего, сейчас придет Курусе, и все будет хорошо. — Начал я говорить своей секирей, что все ещё находилась в сознании, и сейчас смотрела на меня своими карими глазами, с полопавшимися от боли капиллярами в них. — Яхан, приведи Курусе, да и остальных тоже перенеси. Но сначала целительницу.

Начал я говорить пятьдесят седьмой, как ощутил затухающий огонь жизни в Удзуме. Поздно, даже если Яхан успеет перенести целительницу, то за пару секунд её не исцелить, я уже узнавал у пятьдесят четвертой о втором её таланте. Да ещё в голову пришла пессимистичная мысль, "В истории этого мира прописана смерть Секирей-под-вуалью в начале второго этапа".

К черту, один раз я уже терял семью, и больше переживать подобное не намерен — подумал я, смотря на закрывшиеся глаза Удзуме и слушая затихающее дыхание. Вытянув руку вперед, расположил её над десятой и, набрав побольше воздуха в грудь, приготовился пережить в третий раз все прелести спасания кого-либо из лап костлявой. Снова использовав столь ненавистный мне прием "возьми себе", я перетянул на себя как все раны Удзуме, так и приближающуюся кончину.

Застыв на месте, не в силах пошевелиться, упал на колени, безразличным взглядом остекленевших глаз мазнув по открывшей глаза и начавшей терять свою бледность секирей. Но мне сейчас было не до радости за десятую, поскольку во мне разливался холод смерти, замораживающий чувства и убивающий всякое желание сопротивляться. Когтистые руки костлявой старухи сжимались все сильней, не в силах забрать то, что ей не принадлежит, но и не желая отпускать глупца, попавшего в её сети.

Сзади послышался стук упавшего тазика, который, судя по ощущению жизни, принесла Мия, видимо там были мокрые повязки на лоб и для увлажнения бинтов. С легким хлопком открылась входная дверь, впуская моих секирей, а из ближайшей тени вышла Яхан держащая растерянную Курусе за руку. Но до всего этого мне уже не было дела, как и до вскочившей Удзуме, что, указывая на меня пальцем, что-то кричала остолбеневшей пятьдесят четвертой. Но вот, спустя долгих пять секунд, показавшихся мне вечностью, тиски холода начали разжиматься, уколов напоследок особенно сильно в районе сердца. Перед тем, как потерять сознание, мне в голову пришла бредовая мысль — "А эпическую встречу семьи Сахаси я похоже пропущу, если меня сейчас в чувства не приведут".

Пришел я в себя на диване, где до этого лежала Удзуме. Судя по внутренним ощущениям, провалялся я не долго, минут сорок от силы. Кто-то заботливый уже успел меня накрыть одеялом, причем снова тем же — подумал я с легким смешком. Голова моя покоилась у кого-то на коленях, сверившись с чувством жизни и связью со своими секирей, я сделал вывод, что подушкой сегодня для меня подрабатывает Карасуба. Не открывая при этом глаза и никак не подавая вида, что я пришел в себя. А действо, что разворачивалось рядом, было поистине занимательно, жаль, что я не застал начала.

- Значит, ты утверждаешь, что из-за этого долбанутого проекта "секирей" и моего папаши меня взяли в заложницы? — Наседала на брата Сахаси младшая.

- Д-да, н-но с тобой же все нормально. И если ты знала, кто наш отец, то почему не сказала мне об этом? — пытался отбиться дважды ронин… Пока неудачно.

- А почему ты мне рассказал об этом проекте не в первую нашу встречу, когда ты уже участвовал в нем, судя по присутствующим тут Кахо-тян и Мусуби-тян, а только сейчас? — Бедный Минато, есть у меня подозрение, что у него дома полный матриархат. — Молчишь? Вот и молчи, а с матерью я ещё сама поговорю.

- Кстати, я так поняла, что все эти девушки секирей, так? — Минато лишь молча кивнул, жаль глаза у меня закрыты, наверняка лицо у него сейчас живописное, но через ощущение жизни столь мелкие детали, как мимику лица, рассмотреть довольно трудно.

- Тогда поздравляю тебя братик — ты бабник. — Выдала ему Юкари. Если бы я и так не лежал, то упал бы. А наш "Казанова" замотал головой из стороны в сторону, не в силах вымолвить и слова.