Сладострастный монах

Увы! Глаза его говорили о том еще красноречивее уст: их освещало неподдельное чувство. Его горячая искренняя речь вкупе с любовью, какую я уже питала к этому юноше, возбудила во мне не меньшее желание, нежели то, что он испытывал ко мне. Я начала перебирать волосы у него на затылке, нежно поцеловала его и сказала, что молодая женщина многим рискует, доверяясь соблазнительным речам юношей, и что непостоянство и нескромность — это меньшие из зол, свойственных мужчинам его возраста и рода занятий.

«Ах, — отвечал он, — я не знаю, как поступают другие, но за себя я ручаюсь. Пока буду жив, я буду любить вас и ничем вас не скомпрометирую!» Затем он поцеловал меня в губы и тотчас же припал к моей груди, как бы в изнеможении. Впрочем, вскоре он очувствовался и вновь принялся меня целовать, нежно придыхая. Тогда я поняла, что в любви он новичок и что вздыхает он по тому, чего не смел ни взять, ни попросить.

Я вызвала Софи и немедленно поднялась с постели, решив не тратить драгоценных минут, а превратить мой симпатичный будуар в сцену для наших шалостей. Я накинула полупрозрачное дезабилье и кокетливо взбила волосы. В таком виде я удалилась с юным офицером в будуар и, усадив его рядом с собой на софу, заставила его взять в руки мою грудь и целовать, целовать столько, сколько пожелает.

Заметив, что он достаточно возбудился, я игриво расстегнула пуговицы на его панталонах, и моим глазам предстало такое диво, которое заставило меня вздрогнуть от страха и радости. Под влиянием то ли инстинкта, то ли моей игривости, он запустил руку ко мне под юбку и начал там шарить. Он разрумянился, чувства в нем так и кипели, но и смущению его не было конца. Тогда я вдруг привлекла его к себе и, направив любовную стрелу в яблочко наслаждений, показала ему, что и как надо делать.

Я думала, что он разорвет меня в клочья — таково было мое страдание. Несколько раз я умоляла его остановиться, но все напрасно: его, как понесшегося коня, ничто не могло остановить. Вскоре, иссякнув от обильного излияния любовного нектара, который затопил мое лоно, он замер и оставался некоторое время неподвижным, словно был одурманен наслаждением. Затем, вновь обретя силу, он начал все сначала. Остановился он только после четырех орошений. Что до меня, то я, погруженная в океан наслаждений и не чувствовавшая ничего, ибо чувствовала слишком много, была почти что в обморочном состоянии.

Ученик мой занимал себя тем, что рассматривал все мои прелести. Ласки и поцелуи, которыми он покрывал каждый уголок моего тела, вскоре привели меня в чувство. Шатаясь от усталости, я побрела в постель. Любовник мой спросил, не может ли он лечь ко мне в кровать. Я позволила это, зная, что граф, мой покровитель, находится в настоящее время при дворе, — но при одном условии: чтобы он дал мне как следует выспаться. Юноша обещал оставить меня в покое, но не прошло и часа, как негодник нарушил свое слово. Я бы пожурила его, когда бы у меня достало сил, однако в ту минуту это было невозможно. Наконец, после еще одного часа наслаждений, мы встали с постели и пообедали. В четыре часа я распрощалась с ним и опять легла, ибо нуждалась в восстановлении потраченных сил.

Прощай, остаюсь твоей верной подругой.

Пятница, 7 февраля 1783 года

Дорогая подруга,

Ты, верно, знаешь, что маркиз де М. вот уже три месяца живет с прелестной Сен-Мари. Подозревая, что она изменяет ему во время его частых вынужденных пребываний при дворе, он нанял соглядатая, который сообщил ему, что его место в постели часто занимает епископ… Возмущенный таким афронтом, маркиз решил осуществить выгодную месть. Прежде всего он сообщил своей любовнице о том, что по долгу службы ему предстоит отлучиться на несколько дней. Прелат, следуя своему обычаю, вознамерился в его отсутствие засвидетельствовать почтение мадемуазель Сен-Мари.

Маркиз нагрянул в полночь и, разумеется, имея ключ, незаметно вошел в дом. Подойдя к кровати, он откинул полог и в притворном удивлении при виде Его преосвященства воскликнул: «Очень рад встрече с вами, но согласитесь — будет несправедливо, ежели я стану платить за ваши удовольствия. Мадемуазель за те три месяца, что я живу с ней, обошлась мне в пятнадцать тысяч франков. Следовательно, или вы мне возместите названную сумму, или я позову стражу, чтобы вас под арестом препроводили в ваш дворец».

Епископ предложил компромисс, но маркиз оставался непреклонным. Тогда прелат отдал ему все деньги, какие были при нем, и на оставшиеся выдал вексель, срок которого истекал на следующий день. Маркиз после этого задернул полог, пожелал любовникам доброй ночи и сообщил Его преосвященству, что он уступает ему все права на мадемуазель Сен-Мари. Назавтра маркиз получил сполна по векселю и не замедлил сделать это приключение достоянием публики. Сейчас о нем говорит весь город. Его святейшество унижен не столько потерянными деньгами, сколько позорными слухами. Общее мнение таково, что ему на некоторое время придется удалиться в свою епархию.

Из Парижа, 3 июня 1783 года

Наконец-то, душа моя, я приняла решение. Я продам свои бриллианты и другие драгоценности. Это обеспечит мне пожизненную ренту, тогда я смогу удалиться в провинцию. Я устала от той жизни, которую веду. Я хочу быть сама себе хозяйка, а если и отдамся кому-нибудь, то сделаю это, не думая о выгоде. Отныне только любовь станет моей советчицей. Я никогда не выйду замуж, поскольку боюсь, что в один прекрасный день муж узнает о моем прошлом и начнет попрекать меня. Ежели мне приглянется какой-нибудь провинциал, то я буду жить с ним не обвенчавшись. Такие союзы лучше всего, и на поверку они самые продолжительные. Не знаю еще, где я поселюсь, но на днях поеду в Ройе, городок, в котором когда-то родилась. Мебель моя уже упакована и агент ждет приказания, куда ее отправить.

Об одном только я жалею — что не могу обнять мою дорогую Евлалию перед отъездом из столицы. Надеюсь все же увидеться с тобой в скором времени. Душа моя, я напишу тебе, когда обоснуюсь где-нибудь окончательно.

Из Ройе, 20 июля 1783 года

Душа моя,

Я поселилась в этом городке и веду здесь спокойную жизнь. Как я рада, что сделала счастливыми родителей, которые в свои преклонные годы совсем обеднели. Невозможно описать их восторг, когда они вновь увидели меня, они ведь не знали, что со мною сталось, и даже думали, что меня уже нет в живых. Матушка моя чуть не умерла от счастья в моих объятиях. Как тронула меня ее ласка! Чувства переполняли меня. Ах, подруга дорогая, никогда не испытывала я такой радости! Теперь я не поменяюсь судьбами даже с великой Гимар[17]. Я распустила слух, что богатство я приобрела благодаря крупному выигрышу в лотерею. Теперь меня принимают в нескольких весьма уважаемых домах.

Я маскируюсь как могу и постоянно держусь настороже, дабы случайно не употребить выражение, которое здесь покажется шокирующим. Быть в постоянном напряжении, конечно, неприятно, но ничего, скоро привыкну. Вот если бы ты приехала в Париж, тогда навестила бы меня и сама убедилась бы, как я довольна жизнью в провинции. Казалось бы, недалеко от столицы, но как здесь все отличается от парижской суеты! Иногда я посмеиваюсь над церемонностью старомодных, но неизменно дружелюбно настроенных провинциалов.

Мне приглянулся один из отцов города, член муниципального совета. Сдается мне, что он не прочь видеть меня госпожой советницей; однако я не привыкла к такого рода ухаживаниям: он размерен во всех своих речах и поступках. Такое впечатление, будто он всегда говорит на публику. Как ты догадываешься, он почти все свободное время проводит в моей компании.

Теперь ты знаешь мой новый адрес, душа моя, поэтому я рассчитываю в скором времени получить ответное послание. Что до меня, то боюсь, мои письма станут все более редкими, ибо здесь не происходит почти ничего, достойного твоего внимания. Всегда остаюсь твоей верной подругой.

17

Известная актриса того времени, бывшая любовницей многих представителей аристократии.