Ганнибал

К концу лета Сципион захватил Салеку и осадил Утику, блокировав город с моря своими кораблями. На круглом холме, возвышавшемся над крепостными стенами в западной части Утики, римляне установили осадные орудия, вывезенные с Сицилии. Тем не менее город не сдавался. Осада длилась уже 40 дней, когда на армию Сципиона с двух сторон начали надвигаться армия Гасдрубала, состоявшая из тридцати тысяч пеших и трех тысяч конных воинов, и войско Сифакса, насчитывавшее 10 тысяч всадников и несколько тысяч пехотинцев [113]. Римский полководец счел за лучшее снять осаду и отступить. Стояли уже последние дни осени, и он решил, что пора устраиваться на зимовку. Чтоб не оказаться в кольце между Утикой и двумя подступающими вражескими армиями, Сципион двинулся к мысу, располагавшемуся к востоку от Утики и довольно далеко уходившему в море; сегодня, когда береговая линия сместилась, оконечность этого мыса оказалась на суше, едва выделяясь в дельте Меджерды. Теперь здесь находится деревня Галаат-эль-Андлес. Но в те далекие времена это было идеальное место для лагеря, что позже отмечал Цезарь («Записки о гражданских войнах», II, 24), как-никак разбиравшийся в подобных вещах. Сципион даже присвоил этому местечку свое имя, и действительно, до позднеантичной эпохи оно называлось Кастра Корнелия. Тем не менее итог первой части кампании, завершившейся с приходом зимы, оставался более чем скромным. Взять Утику так и не удалось, и римская армия, зажатая на узком пространстве мыса, сама оказалась в осаде — Гасдрубал и Сифакс успели подтянуть свои войска и остановились от нее в десятке километров. Снабжение римского лагеря целиком осуществлялось морским путем, и каждый грузовой корабль подвергался риску быть захваченным вражеским флотом. К тому же весной 203 года истекал срок полномочий Сципиона.

Все-таки в марте сенат вновь утвердил его в звании главнокомандующего, правда, отнюдь не на неопределенный срок, вплоть до окончания войны, как ошибочно утверждает Тит Ливий (XXX, 1, 10). Но и Сципион в ту зиму не терял времени даром. Действительно ли он лелеял надежду разрушить союз Карфагена с Сифаксом, перетянув последнего на свою сторону? Именно это утверждает Полибий (XIV, 1, 3), и мы вынуждены принять его слова на веру, поскольку все позднейшие историки, включая Тита Ливия, принимают его версию. Опасаясь вступать в открытый бой с численно превосходившим его противником, который к тому же сражался на своей территории, Сципион предпочел иной путь и вступил в тайные переговоры с царем масесилов. Сифакс повел себя примерно в том же духе, каким были отмечены его переговоры с римским проконсулом в Сиге, взяв на себя роль посредника в мирном урегулировании конфликта между двумя державами. Он по-прежнему не желал портить отношений с Карфагеном, с которым его теперь особенно тесно связала женитьба на Софонисбе, и предлагал выход, приемлемый для обеих сторон: карфагеняне выводят свои войска с италийских земель, а римляне в ответ уходят из Африки. Вполне возможно, что это предложение могло рассчитывать на поддержку и понимание сенаторов той и другой страны, поскольку и ту и другую успели изрядно измотать 15 лет войны. Положение, в котором находилась армия Ганнибала, вытесненная в Бруттий, не давала Карфагену особых надежд на завоевание Италии; что же касается Рима, то ему в качестве военной добычи оставалась вся Испания. Одним словом, заключение мира на таких условиях выглядело вполне перспективно. Перспективно для многих, но только не для Сципиона, который мечтал о победе.

Тем не менее переговоры он продолжал вести, про себя вынашивая совсем другие цели. От помощников, служивших послами между ним и Сифаксом, он подробно разузнал, как устроен вражеский лагерь. Оказалось, что карфагенские солдаты ночевали в хижинах, сложенных из бревен и веток, а нумидийцы — в привычных для себя тростниковых шалашах — знаменитых мапальях, многие из которых располагались за пределами укрепительных сооружений. Сципион решил внезапно напасть на оба лагеря и поджечь солдатские палатки. Отныне вместе с его послами под видом рабов отправлялись разведчики, собиравшие сведения о точном расположении и подходам к вражескому лагерю. К началу весны он уже располагал всей необходимой информацией и приступил к осуществлению своего плана. На холме, возвышавшемся над Утикой, хорошо знакомом ему со времени попытки взять город осадой, он расположил две тысячи пехотинцев, одновременно сняв с якорей весь свой флот [114]. Этим маневром он рассчитывал ввести в заблуждение противника и обезопасить себя на тот случай, если бы гарнизон Утики во время операции стал угрожать его лагерю. Весь вечер накануне решающего дня он провел в приготовлениях. Оставив для обороны своих позиций достаточное число людей, он повел остальных к вражескому лагерю и в полночь приблизился к нему вплотную. Затем он выслал вперед Лелия с половиной римских легионеров и Масиниссу с его массилиями, поручив им сначала поджечь лагерь Сифакса, а сам остался ждать, пока огонь не охватит со всех сторон палатки нумидийцев, чтобы со второй половиной легионов броситься на лагерь Гасдрубала. Успех операции превзошел самые радужные ожидания. Правда, обоим вражеским военачальникам удалось спастись, но большинство их солдат погибли. Полибий даже утверждает (XIV, 5, 15), что по своей дерзости это была лучшая акция из всех, проведенных Сципионом. В самом деле, осуществив ее практически без потерь со своей стороны, он сумел сравнять численность своей и вражеской армий и создать тем самым предпосылки для дальнейшего успешного наступления.

Римский полководец спешил как можно скорее использовать завоеванное преимущество, хотя и Гасдрубал с Сифаксом торопились хотя бы частично восстановить свои силы. К концу весны 203 года они уже опять располагали 30-тысячным войском, занявшим позиции на Великих равнинах, на расстоянии пятидневного перехода от Утики, то есть в среднем течении Меджерды, в районе современного города Сук-эль-Хемис [115]. Сципион также подтянул сюда свою армию и, потратив несколько дней на изучение обстановки и пробу сил в мелких стычках с противником, дал большое сражение. Римская конница заняла правый фланг, массилии во главе с Масиниссой — левый; первым противостояла конница Сифакса, вторым — карфагенские всадники. Оба легиона Сципиона выстроились в центре римских боевых порядков, напротив четырех тысяч кельтиберов, набранных Гасдрубалом в Испании. Только этим последним и удалось выдержать натиск римского войска; благодаря их стойкости Гасдрубал и Сифакс смогли организовать отступление.

Сенат Карфагена незамедлительно сделал выводы из понесенного поражения: теперь опасности подвергалась не только Утика, но и сама пуническая метрополия. Следовало не мешкая вызывать из Италии Ганнибала.

Софонисба

Не собираясь ослаблять нажима на Карфаген и намереваясь захватить Тунет (Тит Ливий, XXX, 9, 10–12), Сципион поручил Лелию и Масиниссе преследование Сифакса, укрывшегося в Нумидии. Царь масесилов оказался в недосягаемости, однако большую часть своих былых владений он потерял: восток нынешней вилайи Константина и западный клин современного Туниса, ранее отвоеванные им у масилов, освободились от узурпатора. Между тем Сифакс не желал мириться с поражением и наскоро собрал многочисленное, но плохо обученное и незнакомое с воинской дисциплиной войско, с которым и выступил в поход. Сифакс встал лагерем неподалеку от римлян, вероятнее всего, в нескольких километрах от Цирты (ныне Константина). 23 июня, по свидетельству Овидия («Фасты», VI, 769), между соперниками разыгралось конное сражение. Масесильская конница, используя численное преимущество, начала теснить римскую, но тут в дело вмешалась римская пехота. Всадники Сифакса дрогнули, царь попытался собрать их и бросить в новую атаку, когда его собственный конь получил смертельную рану и вместе с седоком рухнул на землю. Римские солдаты захватили Сифакса в плен и препроводили его к Лелию. По настоятельному совету Масиниссы легат Сципиона согласился двинуться вместе с пленником к Цирте, куда бежали остатки недобитой армии масесильского царя. Когда нумидийцы увидят своего царя закованным в цепи, утверждал Масинисса, они сложат оружие.

113

Армии Сифакса и Гасдрубала в совокупности насчитывали 90 тысяч человек.

114

Накануне Сципион резко разорвал переговоры и объявил, что считает себя в состоянии войны с карфагенянами. По словам Полибия, Сифакс и Гасдрубал были очень огорчены этим, но так и не решились что-нибудь предпринять первыми, главным образом потому, что Гасдрубал боялся Сципиона, с которым неоднократно встречался в Испании.

115

Пунийцы отступили к царству Сифакса, видимо, чтобы заманить Сципиона в глубь страны.