Серый кардинал

«А хватит ли у них дури, чтобы обыскать меня?» — прикинул Орлов.

— Все путем, Трофимыч, — спокойно произнес Мудров, как бы отвечая на его вопрос. — Мы у .своих. Чуть дальше проедь.

Орлов подогнал машину чуть ли не к самому крыльцу большого двухэтажного особняка, первый этаж которого был сложен из кирпича — сказывалась все-таки безлесность здешних мест, даже такие дачи не делались полностью деревянными. Зато второй этаж и мансарда были сложены из бревен, очень аккуратных, гладких, без малейших видимых зазоров подогнанных друг к другу.

— Ты уж обожди меня в машине, Трофимыч, — бросил Мудров. — Я ненадолго.

На крыльце особняка появился Савин, высокий красивый мужчина с продолговатым, немного обрюзгшим лицом. Савину сейчас было сильно под шестьдесят, но его внешность все еще привлекала к себе внимание женщин. Лет десять назад ему говорили, что он похож на западногерманского фигуриста Норберта Шрамма.

Обычно Савин улыбался широкой «рекламной» улыбкой, за что и получил у своих недругов — правда, это было тоже достаточно давно — прозвище «конферансье». Конечно, улыбка не очень то вязалась с имиджем прокурора, который должен был олицетворять собой неотвратимость наказания. Чем выше Савин поднимался по служебной лестнице, тем реже его видели улыбающимся, даже в семье.

Вот и теперь Савин выглядел если не хмурым, то озабоченно-усталым — это на даче-то, в субботу утром!

Он подал Мудрову большую мясистую ладонь, бросил взгляд на «Волгу».

— Мой человек, — коротко объяснил Мудров.

— Пройдем туда, — Савин указал на беседку, едва заметную среди деревьев. Довольно высокая для климата здешних мест ель почти полностью накрыла беседку широко разросшимися нижними ветвями. Здесь всегда было прохладно, приятно пахло хвоей.

— Что это ты читаешь, Виталий Петрович? — Мудров кивнул на газету, которую прокурор держал в руке. — Неужели «Комсомолку»? Ну несолидная газета, честное слово!

— Эта несолидная газета солидный по нынешним временам тираж имеет. — Савину, похоже не очень нравилось бодрячество Мудрова, Глядя на него, можно было подумать, что пригласили вице-президента «Кредо» на шашлыки с водкой. Что же, на таких мероприятиях Мудров часто здесь присутствовал. И хозяин тоже, видать, не забросил служения культу стали, мяса и огня — место, где обычно устанавливается большой «фирменный» мангал, лысое, трава там сгорела от выпадающих углей.

— Вот, — брюзгливо продолжил прокурор, — почитай, вчерашний номер.

Он развернул газету и положил ее на столик — гладко оструганные доски, щедро пропитанные олифой и аккуратно покрытые темным лаком.

«Крыша» — сразу бросился в глаза заголовок.

И — знакомые имена. Юлин, кличка Спортсмен, старший следователь облпрокуратуры юрист 1-го класса Лихарев М. С. Загадочная гибель Альтшуля, рассказ директора завода, пожелавшего остаться безымянным: «... сегодня только мафия решает, что и в каком количестве производить, по каким ценам и кому продавать». Последний пассаж показался Мудрову явной чушью. Далеко еще до этого.

Кто же писал? Какой-то А. Жарков. Как же так, он встречался со следователями, с работниками прокуратуры, милиции, а куда же смотрел, например, Ковалев, или он, Савин?

— Ты знал о приезде этого... Жаркова? — Мудров оторвал взгляд от газеты.

— Почему же не знать? — Савин посмотрел, как показалось Мудрову, неприязненно. — Он был у меня, вернее, не у меня лично. Я Феоктистову поручил разбираться с ним. В УКГБ он был тоже, с Широковым беседовал. В УВД — с Алексеевым.

— С Широковым? С Алексеевым? — вскинулся Мудров. — Ну, эти-то задницу сейчас на части рвут, пытаются доказать, как много от их работы зависит, да какую они пользу приносят. Они всех дерьмом готовы облить, только бы свою архиважность доказать.

— А ты знаешь, что КГБ Волгоградской области вчера прихватил пятерых жителей нашей области, из которых трое являются бойцами ОМОНа, а двое — бывшими служащими МВД? Одного убили, тоже, кстати омоновца.

— Да что ты говоришь?! — поразился Мудров. — Вот ведь как? Когда же?

— Неужели не слыхал? — Савин посмотрел на него очень подозрительно, и Мудрову вспомнилась реакция Орлова на это же сообщение. Какая-то смутная досада возникла в душе, но тут же словно бы ушла в тень, уступая место необходимости не терять нити разговора, следить за собеседником.

— Про то, что Курков застрелился, ты, конечно, тоже не слыхал? — много яда было в тоне Савина.

— Слыхал, — Мудров изобразил подавленность. Глупо было скрывать свою осведомленность, ведь он говорил по телефону с женой Куркова. Но тут же он заговорил совсем другим тоном, втайне сам себе удивляясь:

— Статья в газетенке — херня на постном масле! — Мудров не повысил голоса, но изобразил крайнее возбуждение хрипом и сипением. — Да сейчас все пишут, кому не лень. Гласность, ети их мать! Кто сейчас внимание на написанное обращает?

— Кое-кто обращает, — раздраженно пожал плечами Савин. — Особенно, если пишут об одном и том же несколько раз подряд.

— Почему об одном и том же? — удивился Мудров. — Об этом еще никто не писал!

— Да? — поднял брови Савин. — А прошлая публикация того же Жаркова в той же газете? Он писал о связи генерала Павленко с местными воротилами «теневой экономики», о перестрелке в валютном баре чуть ли не в центре города. Это что — на другой планете происходило, у меня, в области, где я поставлен следить за соблюдением законности. Одна публикация, вторая, десятая... Капля, она, знаешь ли, камень долбит.

— Ну долбит, долбит, — Мудров внезапно как-то потух весь. — И чего он к нам пристебался, этот А. Жарков? Он вроде бы на воровстве в армии специализировался. Генерал

Павленко — военный, кто же виноват, что его округ в нашей области базируется...

— Володя, — устало перебил его Савин, — брось ты из себя невесть кого корежить — то ли целку, то ли придурка. Ты наделал, — тут он сильно понизил голос, будто бы их мог кто-то услышать здесь, в этом глухом закутке дачного участка, — ты наделал много халтуры. Ты хоть согласен это признать?

— Согласен, — пожал плечами Мудров.

— Тогда давай без дураков. Когда твой Юлин в оперативных сводках мелькает в пределах области — это одно. Но когда о нем начинает читать чуть ли не половина России — это уже начинает попахивать дерьмом. Когда вы с Масловым да с Курковым здесь экспериментируете — это еще куда ни шло, но когда эти мудаки попадают в руки гэбистам в другой области...

Он не докончил фразы и только сокрушенно покачал головой.

— У меня в области до сих пор не раскрыто, можно сказать, политическое убийство, продолжил Савин.

— Оно было бы раскрыто, если бы те типы были убиты при попытке к бегству. Нет людей — нет проблем.

— Ты соображаешь вообще, что говоришь?

— А вот теперь ты брось из себя девочку невинную строить, Виталий! — прошипел Мудров. Лицо его побагровело. — Как жрать, так все у корыта выстраиваются, а как жареным пахнет, так один Мудров вроде во всем виноват остается. Почему ты дал согласие на прекращение следствия по делу тех троих козлов? Очень сыграло? Недостаточно улик было, да?

Клюев, изображающий высшую степень отрешенности от мира и кайфа, от музыки, звучащей в наушниках плейера, даже вздрогнул слегка, когда устройство, улавливающее звуки человеческого голоса и на расстоянии несколько раз большем, добросовестно и, как ему показалось, даже слишком отчетливо и громко донесло до его слуха пассаж Мудрова о следствии по делу «троих козлов». Он оглянулся по сторонам, словно кто-то еще кроме него мог слышать эти слова.

Но никому, не было дела до одинокого меломана. Только Бирюков, изображая сильную заинтересованность процессом ужения рыбы, изредка бросал короткие взгляды в его сторону.

12

День обещал быть жарким. Не просто душным вследствие сырости, пропитавшей все и вся — дожди обильно проливались в мае и чуть ли не каждый день шли в июне, который уже уверенно приближался к середине — а именно по-летнему жарким. С утра термометр показывал уже двадцать четыре градуса.