Страница 26 из 133
«На этих островах много хороших кречетов, которых ловили для великого хана».
И кречеты были там изображены, как бы стоящие во весь рост на лапах, с обращенными к югу головами.
К слову сказать, северные ловчие птицы уже не раз поднимались к небу Арагонии. Однажды Иаков Второй, король Арагонский, счел возможным отправить трех белых соколов в подарок султану Египта. Соколы, по-видимому, были доставлены в Испанию из Каффы.
От «Гога и Магога» можно было свободно пройти на кораблях в «море индийских островов». Следовательно, острова кречетов и архипелаги Индии имели между собою связь.
Составитель Каталонской карты намного точнее, чем его предшественники, изобразил очертания Черного моря. В самом начале Великой сухопутной дороги в Китай на карте стояла Тана. Следуя дальше, согласно описанию Пеголотти, мы находим Ургенч, Иссык-Куль и загадочный Лоб.
Иссык-Куль с «монастырем армянских братьев» и Лоб были нанесены на карту впервые, причем каталонский космограф сообщил, что Лоб известен вожатым караванов, идущих в Китай.
Однажды, когда до этого дошла очередь, каталонский ученый вывел на своей карте слово «Sebur». Это произошло между 1375 и 1377 годами в Пальме.
За последние годы история создания Каталонской карты заметно подвинулась вперед. В Барселоне в 1930 году вышла книга X. Репараса, посвященная морской истории Каталонии. Репарас рассказывает, что португальский инфант Жуан, будущий король, начиная с 1373 года, стал проявлять заботы о составлении большой карты мира. На Майорке отыскался человек, которому поручили это важное дело. Его звали Авраамом Крескесом.
Он по меньшей мере два года не знал ни отдыха, ни покоя. Великолепный образ мира, представлявшийся умному взору Авраама Крескеса, был выполнен им к 1378 году.
Прошло года три, и чудесная карта была отправлена во Францию, к королю Карлу Шестому. Она украсила собою стены Лувра.
Некоторые исследователи впали в ошибку, считая, что Каталонскую карту держал в руках Карл Пятый. Если он даже в действительности заказывал через принца Жуана карту мира, то не дождался ее. Карл Пятый умер в 1380 году, а доставлена карта в Париж была осенью 1381 года, когда французский престол занимал Карл Шестой, прозванный впоследствии Безумным.
Авраам Крескес умер в 1387 году, через десять лет после того, как дал жизнь своему детищу — чудесной Каталонской карте.
Сын Крескеса Иегуда, он же Жауме Рибес, принял из рук отца циркуль и кисть и стал продолжателем его дела.
Крескес-сын был приглашен на службу к принцу Генриху Мореплавателю. Последний, как известно, был сыном Жуана, поощрявшего Крескеса-отца, когда тот составлял Каталонскую карту.
Карта, составленная на Майорке, была издана лишь в 1742 году в Париже.
Знаменитый польский историк и революционер Иоахим Лелевель, находившийся вдали от родины, в голоде и нужде, к 1852 году составил описание Каталонской карты.
По всей вероятности, он видел ее в подлиннике, в числе тех ста семидесяти пяти карт средневековья, которые отыскал и внимательно изучил.
Работа над пятитомной «Географией средних веков» отняла у Лелевеля зрение и ввергла его в недуги.
Составив полный список всех старинных источников, где была хоть раз упомянута страна Гога и Магога или знаменитая стена, закончив подробное исследование о карте ал-Идриси, Лелевель в беседах с друзьями говорил, что «География средних веков» дала ему средства на кусок хлеба и свечу. Он уже не будет каждый день думать о хлебе и свете! Этот герой науки отдал немало сил Каталонской карте.
Чертеж мира, составленный на Майорке, никогда у нас в России не издавался. Мы знаем Каталонскую карту лишь по плохим воспроизведениям отдельных небольших ее частей. А ведь о ней помнили и Петр Семенов-Тян-Шанский, и Чокан Валиханов, открывая для мира лазоревый Иссык-Куль. О Каталонской карте писали и пишут десятки исследователей, но ее нет перед глазами. И это при всех наших возможностях и средствах!
Думаю, скоро настанет день, когда на свет появится издание Каталонской карты, целиком воспроизводящее творение искусного мастера с острова Майорка.
Но нам надо снова возвращаться в мир древних парусных кораблей, миндальных садов, узких улиц города Пальмы.
Когда Авраам Крескес приступил к работе над Каталонской картой, на острове Майорка царила беспощадная черная смерть. После того как она ушла с пальмового острова, на Майорке повторилась та же история, что была в 1348 году: самые знатные женщины Пальмы, потерявшие мужей в объятиях чумы, стали выходить замуж за рабов.
За год до этого губернатор острова Ольфа де Проксида получил указ короля Педро Арагонского. Король гневался на рабов Майорки и приказывал губернатору принять крайние меры. В 1374 году на одного испанца, обитавшего на Майорке, приходилось от десяти до пятидесяти невольников. Рабы свободно расхаживали по всему острову, занимались грабежами и разбоями. Когда им это удавалось, невольники устраивали побеги, перебираясь с острова в Берберию.
Ольфа де Проксида ввел жесточайшие наказания, начал перепись рабов, чтобы часть их продать куда-нибудь в другие страны.
Но черная смерть властно внесла свои поправки: в богатых домах Пальмы, в поместьях Майорки зазвучала речь русских, булгар, тюрок — мужей балеарских матрон.
Каким образом русские люди попали на Майорку?
Каждый поход золотоордынцев, каждое усмирение восстаний, поднятых в землях, подвластных монголам, давали им множество пленных. Немало слез было пролито на солончаковой земле Сарая, на площадях Каффы, Флоренции и других городов!
В Каффе невольников выставляли на рынке в одних кыпчакских войлочных колпаках и принуждали обнаженными ходить перед покупателями, чтобы те могли выбирать наиболее здоровых и хорошо сложенных людей. Генуэзский нотарий скреплял своей подписью письменные сделки на куплю и продажу невольников.
Во Флоренции, куда рабов доставляли из Каффы, их было так много, что в 1368 году городские власти решили избавиться от этого беспокойного люда и стали отправлять пленников в Африку и Испанию. Замечу, что именно в эти годы итальянские космографы нанесли на свои карты названия, связанные с Волгой и даже Сибирью.
Так, по-видимому, получилось и на Майорке, когда Авраам Крескес чертил удивительную Каталонскую карту, впервые испещренную рисунками и надписями многих местностей, о которых раньше не слышал ни один европейский ученый.
На Майорке говорили об Иссык-Куле, Ургенче, городе Лоб и Себуре!
Рассказывая о выходцах из Руси в Пальме, я опираюсь на надежный источник — труд М. Ковалевского.
В восьмидесятых годах прошлого столетия знаменитый русский ученый Максим Ковалевский, профессор государственного права, поехал в Барселону, Валенсию, Герону и Пальму.
Он углубился в изучение древних бумаг. Историк Квадрадо, архивариус города Пальмы, открыв двери своего хранилища для русского ученого, показал М. Ковалевскому грамоту XIV века. В ней мелькали имена — «Аксинья», «Катерина», «Ольга». Некоторые из них сопровождались коротким примечанием: «de natione russorum» — «народа русского». Этот документ был составлен еще при жизни Раймунда Луллия.
В других старинных актах, хранившихся в Archivio de la Audienca, упоминались татары, булгары, армяне, греки, черкесы.
Однажды синьор Квадрадо, беседуя с гостем из Москвы, припомнил одно важное обстоятельство. Ему встречались архивные свидетельства о том, что «в течение всех средних веков» на острове Майорка существовал госпиталь «Rossorum» — Русский госпиталь, как можно было заключить из этого названия.
Вернувшись в Россию, Максим Ковалевский напечатал в журнале «Юридический вестник» (1886, февраль) содержательную статью «О русских и других православных рабах в Испании».
Я заимствовал из этого труда лишь те данные, которые относятся к XIV веку — ко времени составления Каталонской карты, чтобы увязать историю ее создания с пребыванием русских рабов и выходцев из Азии на далеких Балеарских островах.