Страница 16 из 133
Знакомства ал-Омари с пленными европейцами, жившими в Египте, ввергали меня в великий соблазн. Я стал раздумывать о том, уж не знал ли ал-Омари пресловутого обманщика, присвоившего потом имя сэра Джона Мандевиля. Ведь сроки пребывания лже-Мандевиля в Египте совпадают с годами жизни ал-Омари в Каире.
Сопоставление событий во времени — великая вещь. Наукой с полной достоверностью установлено, что лже-Мандевиль появился в Египте в 1327 году, долго жил в Каире и вынырнул лишь в 1343 году в Льеже. Там, по-видимому, он и начал сочинять, а вернее, списывать у множества авторов свою столь нашумевшую впоследствии книгу.
В Египте же мнимый сэр Джон был известен как бельгийский лекарь Жан де Бургонь или Жеан де ла Барб (Бородатый). Пребывание его при дворе египетского султана в Каире установлено исследователями беззастенчивого «творчества» псевдо-Мандевиля и закреплено на страницах энциклопедий
[28]
Мамелюкским правителем Египта при Жане де Бургонь и ал-Омари был ан-Насир Калавун. Он был покровителем Абу-л-Фиды именно в то время, когда трудолюбивый сирийский эмир работал над своей замечательной книгой.
Судите сами, мог ли государственный секретарь Египта ал-Омари ничего не знать о придворном враче, франке Жане де Бургонь. Ведь ал-Омари водился с менее известным «генуэзцем Балбаном», любителем географии и бывалым человеком.
Трудясь в то время над своей энциклопедией «Пути взоров по государствам крупных центров», ал-Омари в числе множества собранных им источников имел рукописи или выдержки из произведений Абу-л-Фиды и ал-Идриси.
Китай привлекал внимание каирского ученого. О далекой стране он знал не только из рукописей исследователей, но и из устных рассказов людей, побывавших в глубинах Азии.
В сочинениях ал-Омари содержатся драгоценные сведения о севере нашей страны. Честь открытия их принадлежит Владимиру Тизенгаузену, русскому историку, археологу и исследователю древних монет. Его «Сборник материалов, относящихся до истории Золотой Орды» (1884) до наших дней остается вместилищем сокровищ.
В. Тизенгаузен нашел у ал-Омари строки, где каирский араб описывает «страны Сибирские и Чулыманские».
«В землях Сибирских и Чулыманских, — писал ал-Омари, — сильная стужа; снег не покидает их в продолжение шести месяцев. Он не перестает падать на их горы, дома и земли. Вследствие этого у них очень мало скота. Приезжает к ним мало людей, а пищи у них мало… Купцы наших стран не забираются дальше города Булгара; купцы Булгарские ездят до Чулымана, а купцы Чулыманские ездят до земель Югорских, которые на окраине Севера. Позади них уже нет поселений, кроме большой башни, построенной Искендером на образец высокого маяка; позади нее нет пути, а находятся только мраки… пустыни и горы, которых не покидают снег и мороз; над ними не всходит солнце; в них не растут растения и не живут никакие животные; они тянутся вплоть до Черного моря; там беспрерывно бывает дождь и густой туман и решительно никогда не встает солнце…»
[29]
Так рассказывал ал-Омари о землях Сибирских, пользуясь сведениями купца Бадр-эд-дина ал-Хасана ал-Руми, выходца из Малой Азии (Рума), судя по окончанию его имени. Больше об ал-Руми ничего не известно. Ходил он сам к таинственной башне, построенной Александром Македонским, или об этом ему поведали его знакомцы из тех же купцов?
В другом месте ал-Омари снова вспоминал «Области Сибирь и Ибирь», загадочный Чулыман, за которым сибирские границы уже «прикасаются пределов Хатайских». Он даже высчитал, что караванный путь от «Сибири и Ибири» до «Хатайских земель» займет не более пяти месяцев. Люди Чулыманских и Сибирских земель красивы и приглядны, продолжал свое повествование ал-Омари. Они замечательно сложены, отличаются белизной лиц, голубоглазы. Среди множества иноземных невольников можно сразу же узнать этих людей по одному их виду.
Не будем увлекаться и угадывать Чулыман в дальних сибирских реках Чулыме и Чулышмане! Чулыман ал-Омари находился гораздо западнее этих рек, ближе к земле башкиров. Просматриваю указатели к атласам, путешествую по карте — Чулымана нет ни на Каме, ни на Урале!
Но это не меняет сути дела. Пусть ал-Омари допускал неточности, но он уже знал о Сибири и догадывался о ее связях с Китаем. По времени каирский ученый был первым образованным арабом, закрепившим на бумаге слово «Сибирь». Он повторил это название вслед за венгерским братом Иоганкой и, подобно последнему, тоже удостоверил соседство Сибири со страною башкиров.
Теперь мы вернемся к бородатому льежскому лекарю, врачевавшему султана Египта ан-Насира Калавуна и пережившему своего повелителя.
После смерти султана Жан де Бургонь решил возвратиться в Льеж. Там он засел за работу и к 1355 году закончил большую книгу. Написана она была от лица английского рыцаря сэра Джона Мандевиля, уроженца Сент-Олбанса, где издревле процветал промысел — плетенье шляп и циновок из соломы.
По каким-то причинам сэр Джон спешно оставил соломенный Сент-Олбанс и осенью 1322 года направил свои стопы во Францию. Отсюда он поехал в Каир и поступил на службу к мамелюкскому султану. Через некоторое время Мандевиль пробрался в Персию, очутился в Ормузе, а оттуда приплыл на корабле в Индию.
Он уверял в своей книге, что вся Индия еще при Альфреде Великом была взята на щит скандинавским викингом Отером. Будучи уже на Яве, сэр Джон увидел, что подвиги Отера увековечены и там: на стенах яванского дворца красовались фрески в честь северного витязя.
С острова Ява морская дорога привела сэра Джона к окраине «страны пигмеев». Через эту страну он прошел в Китай и вступил в Камбалу (Ханбалык) или Пекин.
Потом он решил навестить пресловутого «попа Ивана», властителя страны Пентоксирии.
Странствующий рыцарь добрался до заповедных владений венценосного попа, и тот устроил в честь пришельца из Альбиона пышный прием с участием двенадцати архиепископов и двадцати епископов Пентоксирии.
На ходу Мандевиль сочинил сказку о земле Кадилья к востоку от Китая, затем соблазнился чужой выдумкой о живом растении «баранце».
Посетив за время всех своих скитаний не менее двадцати стран Европы, Азии и Африки, в том числе Русь, Татарию, Сарматию и Литву, сэр Джон стал двигаться к родным местам. Он снова очутился в Персии и Сирии, добрался до Средиземного моря и приплыл во Францию.
В Льеже он заболел и был вынужден на время прервать свой путь. Наконец он высадился на берегу Альбиона и вскоре закончил отчет о своих странствиях, посвященный воинственному английскому королю Эдуарду Третьему.
Но почему рукопись английского сэра Джона Мандевиля появилась впервые не в Англии, а в Льеже в 1355 году? Еще сто лет тому назад о ней сообщали, что она хранится в Берне.
В 1371 году по рукам любознательных парижан начал ходить второй список книги Мандевиля, сопровожденный рисунками. Жеан де Барб или Жан де Бургонь был еще жив. Он возревновал к славе сэра Джона. Вполне возможно что сам Жан де Бургонь незадолго до своей смерти, приключившейся осенью 1372 года, сочинил эпитафию.
«Здесь покоится благородный господин Иоанн де Мандевиль, именуемый также де ла Барб» — так начиналось последнее произведение бывшего лекаря египетского султана.
В эпитафии содержится известный вызов: Мандевиль носит второе имя — де ла Барб! И все же эта эпитафия продолжает настаивать на том, что рыцарь Мандевиль в действительности существовал. Надпись на могиле гласит, что Мандевиль — уроженец Англии, рыцарь, профессор медицины, красноречивый оратор и путешественник, объехавший почти весь свет.
Одну из своих тайн Мандевиль — де ла Барб — унес в могилу. По понятным соображениям он не пожелал рассказать, как работал над своей книгой. Ведь для того, чтобы ее написать, он, как это потом было установлено, имел доступ к творениям Эратосфена, Плиния, Павла Орозия, Вонсана де Бове, Марко Поло, Одорико из Порденоне, Вильгельма Больдензейле, Плано Карпини и других древних и средневековых авторов.
28
См. например, т. XIII, с. 569 Большой энциклопедии книгоиздательского товарищества «Просвещение».
29
Рихард Хенниг. Неведомые земли, т. II. М., Издательство иностранной литературы, 1961, с. 258.