Страница 8 из 25
— Три часа ночи.
— Но я слышала будильник.
— Я завела его на три часа.
— А зачем ты это сделала?
— Потому что я тебя люблю. Не могу не заходить к тебе всю ночь, во всяком случае, под Рождество.
— Иди ложись спать, мама.
— А ты заснёшь?
— Иногда я сплю, а иногда лежу и не сплю. Не всегда могу отличить одно от другого.
— Тебе что-нибудь нужно?
— У меня есть вода…
— А в туалет тебе не надо?
Сесилия покачала головой.
— Было так здорово, когда вы пели. Я заснула, несмотря на то что бабушка играла на пианино.
— Проветрить немного?
— Ну разве что самую капельку.
Мама подошла к окну. Сесилии казалось, что она видит Ариэля на подоконнике, но по мере того как мама приближалась к окну, его силуэт становился всё более и более расплывчатым.
— Ты видишь, что на стекле появился ледяной узор? — спросила она. — Ну разве не странно, как он появляется сам по себе? — Она открыла окно.
— На свете много странного, мама. Но мне кажется, что сейчас, когда я болею, я намного лучше понимаю, как устроен мир. Как будто я вижу его более отчётливо.
— Так часто бывает. Стоит нам простудиться, как нам кажется, что птицы за окном поют совершенно иначе.
— Я говорила, что мне помахал почтальон?
— Да, рассказывала… Ну — теперь я закрою окно.
Она подошла к кровати и обняла Сесилию.
— Спокойной ночи. Я заведу будильник на семь.
— Не надо. Сейчас же Рождество.
— Именно поэтому. Но, Сесилия…
— Да?
— Может, перенесём твою кровать в нашу комнату? Тебе, возможно, будет лучше… и нам с папой немного проще.
— А вы не можете приходить сюда?
— Конечно. Звони в колокольчик сколько хочешь… даже глубокой ночью.
— Хорошо. Но, мама…
— Да?
— Если бы я была Богом, я бы создала мир таким, чтобы у каждого ребёнка было как минимум трое родителей.
— Почему ты так говоришь?
— Тогда вы бы не так уставали. И вы с папой могли бы немного побыть наедине друг с другом, пока третья мама или папа занимался бы Лассе и мною.
— Не говори так.
— А почему? Я знаю, что устройство мира изменить невозможно. Просто иногда я думаю, что Бог — большой недотёпа. Он даже не всемогущий.
— А я думаю, что в глубине души ты немного злишься из-за того, что болеешь.
— Немного?
— Ну или много. А теперь — спокойной ночи. Злость не поможет, Сесилия.
— «Злость не поможет, Сесилия». Ты это уже сто раз говорила.
— Но я надеюсь и молюсь о том, чтобы ты поправилась. Мы все надеемся и молимся.
— Естественно, я поправлюсь. Ты давно не говорила ничего более идиотского.
— Завтра придёт Кристина и сделает тебе укол.
— Вот видишь!
— Что?
— Ты же не думаешь, что она потащилась бы в такую даль в первый день Рождества, если бы не верила, что лекарство помогает. Это же бред, мама. У тебя совершенно едет крыша от того, что ты так долго живёшь на свете.
— Разумеется, Кристина верит, что лекарство помогает. И я тоже… Ты уверена, что не хочешь переехать в нашу комнату?
— Я скоро стану взрослой! Ты что, не понимаешь, что я хочу иметь свою собственную комнату?
— Конечно.
— К тому же не очень приятно лежать и слушать ваш храп.
— Понимаю.
— Только не принимай это близко к сердцу… Кстати, спасибо за подарки.
— Погасить свет?
— Нет, я сама. Я погашу его, как только закончу думать.
После того как мама ушла в свою комнату, Сесилия достала из-под кровати ручку и дневник. Она написала:
«Каждую секунду из рукава плаща природы появляется совершенно новый ребёнок. Фокус-покус! Каждую секунду множество людей исчезает Раз-два-три, Сесилия — выходи…
Это не мы приходим в мир, мир приходит к нам. Родиться — это то же самое, что получить в подарок целый мир.
Иногда Бог удручённо разводит руками и говорит себе: «Я понимаю, что некоторые вещи можно было бы устроить иначе, но сделанного не воротишь, да и я не всемогущий»».
Сесилия засунула ручку и дневник под кровать и снова задремала.
Девочка не знала, сколько времени прошло, прежде чем она открыла глаза и посмотрела по сторонам. В комнату из-за большого дерева в саду лился свет. Казалось, что морозные узоры на стекле стали золотыми.
— Ариэль, — прошептала она.
— Я здесь.
— Но я тебя не вижу.
— Здесь…
Только сейчас она увидела его. Он удобно улёгся сверху на пустую книжную полку.
— Как тебе удалось туда забраться?
— Для ангела это совершенно не проблема. Хорошо спала?
В следующее мгновение он уже стоял на полу. Сесилия не видела, чтобы Ариэль спрыгивал на пол, да и никакого топота она не слышала. Просто внезапно он оказался на полу. Ангел потрогал новые лыжи и сказал:
— Хорошие лыжи. И санки тоже!
Он повернулся к ней, и Сесилия снова увидела, какой он красивый. Глаза ещё более ясные, чем ей запомнилось, зелёные и загадочные. Сесилии казалось, что они похожи на один драгоценный камень, фотографию которого она видела в большой книге о поделочных камнях. Не звёздным ли сапфиром он назывался?
— А как ты узнал, что придёт мама? — спросила она.
— «Что придёт мама», — повторил Ариэль. — «Как ты узнал, что придёт мама?»
— Ты дразнишься!
— Просто пробую на вкус слова.
— Пробуешь на вкус слова?
Он кивнул:
— Вообще-то это единственное, что ангел может попробовать на вкус.
— Ну и как они на вкус?
— Немного странные.
— Почему это?
— Тебе не кажется, что как минимум странно думать о том, что когда-то ты лежала и барахталась у мамы в животе?
Сесилия снисходительно вздохнула. Она вспомнила, что всё, связанное с рождением детей, так же далеко от ангелов, как небо от земли. Она сказала:
— Как ты узнал, что она придёт?
— Она завела будильник на три часа.
— Но ты же не можешь видеть сквозь стены?
Он на шаг приблизился к ней.
— Давай кончай с этой ерундой. То, что ты называешь «стенами», для нас не стены.
Она прикрыла рот рукой.
— Тогда у тебя рентгеновский взгляд. А ты можешь видеть насквозь моё тело?
— Если захочу. Но я не знаю, что вы чувствуете, когда вся съеденная еда перемешивается в ваших желудках и становится плотью и кровью.
Она поёжилась.
— Давай лучше поговорим о чём-нибудь другом.
— С удовольствием.
— Ты можешь подойти поближе?
В следующее мгновение Ариэль уже сидел на стуле перед кроватью Сесилии. Казалось, что он изменил местоположение, не сделав ни одного шага: так слайд передвигается по стенам комнаты, как только повернёшь проектор.
— Не видела, чтобы ты шёл, — заметила девочка. — Ты просто внезапно оказался на стуле.
— Нам не надо «ходить» так, как вам. Просто скажи, где мне надо оказаться, и я в тот же миг буду там.
— Ты должен объяснить это поподробнее. А ещё ты должен рассказать, как вам удаётся проходить через закрытые двери, потому что этого я никогда не могла понять.
Он засомневался:
— Сделаю это с одним условием.
Сесилия испугалась:
— Не знала, что ангелы ставят условия, совершая добрые дела!
— Но ты просишь меня не просто о добром деле. Ты просишь меня разболтать тебе небесные тайны.
— И что у тебя за условие?
— Ты мне расскажешь о земных тайнах.
— Xa, да ты ведь всё и сам знаешь.
Ариэль опустился на стул. Он сказал:
— Я не знаю, что такое находиться в теле из плоти и крови. Я не знаю, что такое расти. Я не представляю себе, что такое есть пищу, замерзать или видеть сладкие сны.
— Я, конечно же, не первый человек, с которым ты разговариваешь. Разве ты не говорил, что вы существуете с начала времён?
— А ещё я говорил, что ангелы не устают удивляться мирозданию. И мы совсем не часто являемся людям. В последний раз я нёс ангельское дежурство в Германии более ста лет назад.