Страница 13 из 92
Сзади на повороте высветились огни.
Я потушил фары и сместился. И снова, и снова, и снова.
Я летел, рассекая воздух, высоко над равнинами. Еще смещение, и я над парящей землей, а гигантские рептилии поднимают из грязи свои головы. Преследования не было…
Я снова сместился.
Лес — почти до самой вершины высокого холма, где стоял древний замок. Одетый воителем, я восседал на летящем гиппогрифе. Приземлившись в лесу, я приказал: «Стань конем!» — и произнес заветное слово.
Черный жеребец рысью нес меня по извилистой лесной тропе.
Остаться здесь, в дремучей чаще, и сразиться с ними волшебством или двигаться дальше и встретить их в мире науки?
Или окольным путем — в Другое место, надеясь окончательно ускользнуть от преследования?
Все решилось само.
Сзади раздалось клацанье копыт, и появился рыцарь на высоком горделивом коне, закованный в сверкающую броню, с красным крестом на щите.
— Достаточно! — скомандовал он. — Бросай поводья!
Я превратил его вознесенный грозно меч в змею. Он разжал ладонь, и змея зашуршала в траве.
— Почему ты не сдаешься? — спросил рыцарь. — Почему не присоединишься к нам, не успокоишься?
— Почему не сдаешься ты? Не бросишь их и не пойдешь со мной? Мы могли бы вместе изменять…
Но он подобрался слишком близко, рассчитывая столкнуть меня щитом.
Я взмахнул рукой, и его лошадь оступилась, скинув рыцаря на землю.
— Мор и войны следуют по твоим пятам! — закричал он.
— Любой прогресс требует платы.
— Глупец! Никакого прогресса не существует! Нет прогресса, как ты его представляешь. Что хорошего принесут все твои машины и идеи, если сами люди остаются прежними?
— Человек не всегда поспевает за идеями, — ответил я, спешился и подошел к нему. — Вечных Темных веков жаждете ты и тебе подобные. И все же мне жаль, что приходится делать это.
Я отстегнул нож и вонзил его в забрало, но шлем был пуст. Тот, кто скрывался под ним, ускользнул в Другое место, еще раз преподав урок о тщетности споров со сторонником этической эволюции.
Я сел на коня и двинулся в путь.
Через некоторое время сзади снова заклацали подковы.
Я произнес слово, посадившее меня на лоснящуюся спину единорога, молнией прорезающего черный лес. Погоня продолжалась.
Наконец появилась маленькая поляна с пирамидой из камней в центре. Я спешился и освободил немедленно исчезнувшего единорога.
Я забрался на пирамиду, закурил и стал ждать.
На поляну вышла серая кобыла.
— Стелла!
— Слезай оттуда! — крикнула она. — Они могут начать атаку в любой момент!
— Я готов, — сказал я.
— Их больше! Они победят, как побеждали всегда. А ты будешь терпеть поражение снова и снова, пока борешься. Спускайся и уходи со мной. Пока не поздно!
Молния сорвалась с безоблачного неба, но у пирамиды дрогнула и зажгла дерево поблизости.
— Они начали!
— Тогда уходи отсюда, девочка. Здесь тебе не место.
— Но ты мой!
— Я свой собственный и больше ничей! Не забывай об этом!
— Я люблю тебя!
— Ты предала меня.
— Нет. Ты говорил, что любишь человечество…
— Да.
— Не верю тебе! Не может быть — после того, что ты сделал…
Я поднял руку.
— Изыди Отсюда в пространстве и времени, — молвил я и остался один.
Молнии били чередой, опаляя землю.
Я потряс кулаком.
— Ну неужели вы никогда не оставите меня в покое? Дайте мне век, и я покажу вам мир, который, по-вашему, существовать не может!
В ответ земля задрожала и начала гудеть.
Я бился с ними. Я швырял молнии назад в их лица. Я выворачивал наизнанку поднявшиеся ветры. Но земля продолжала дрожать, и в основании пирамиды появились трещины.
— Покажитесь! — вскричал я. — Выйдите честно, один на один!
Но земля разверзлась, и пирамида рассыпалась.
Я падал во тьму.
Я бежал. Я был маленьким пушистым зверьком, а за мной по пятам неслась, рыча, свора гончих псов; их глаза сверкали, как огненные прожекторы, их клыки блестели, как мечи.
Я несся на крыльях колибри и услышал крик ястреба…
Я плыл сквозь мрак и вдруг почувствовал прикосновение щупальца…
Я излучался радиоволнами…
Меня заглушили помехи.
Я был пойман в силки, как рыба в сеть. Я попался…
Откуда-то донесся плач Стеллы.
— Почему ты рвешься, снова и снова? — спрашивала она. — Почему не довольствуешься жизнью спокойной и приятной? Неужели не помнишь, что они делали с тобой в прошлом? Разве дни со мной не бесконечно лучше?
— Нет! — закричал я.
— Я люблю тебя, — сказал она.
— Такая любовь — явление воображаемое, — ответил я, и был поднят и унесен прочь.
Она всхлипывала и следовала за мной.
— Я умолила их оставить тебя в мире, но ты швырнул этот дар мне в лицо.
— Мир евнуха, мир лоботомии… Нет, пусть они делают со мной, что хотят. Их правда обернется ложью.
— Неужели ты веришь в то, что говоришь? Неужели ты забыл солнце Кавказа — и терзающего тебя грифа?
— Не забыл, — ответил я. — Но я ненавижу их. Я буду бороться с ними всегда, и когда-нибудь добьюсь победы.
— Я люблю тебя…
— Неужели ты веришь в то, что говоришь?
— Глупец! — прогремел хор голосов; и я был распластан на скале и закован.
Весь день змея брызжет ядом в мое лицо, а Стелла подставляет чашу. И только когда женщина, предавшая меня, должна выплеснуть чашу мне в глаза, я кричу.
Но я снова освобожусь, и снова приду со многими дарами на помощь многострадальному человечеству. А до тех пор я могу лишь смотреть на мучительно тонкую решетку ее пальцев на дне этой чаши и кричать, когда она ее убирает.
Девушка и чудовище
Великое волнение завладело умами, ибо вновь настала пора решать. Старейшины проголосовали за жертвоприношение, несмотря на протесты самого старшего, Риллика.
— Нам нельзя сдаваться! — твердил он.
Но ему не ответили, и молодая девственница была отведена в пещеру дымов и накормлена сонными листьями.
— Так не должно быть, — упорствовал Риллик. — Это неправильно.
— Так было всегда, — возражали ему, бросая озабоченные взгляды туда, где солнце лило утренний свет.
А по густому лесу уже приближался Бог.
— Нам пора уходить.
— Но почему не остаться хоть раз? Не посмотреть, что будет делать бог-чудовище?
— Довольно богохульствований! Идем!
— С каждым годом нас все меньше, — втолковывал, плетясь следом, Риллик. — Однажды нам просто некого будет приносить в жертву.
— Тогда мы умрем, — ответили остальные.
— Так зачем же откладывать? — взывал он. — Давайте примем бой сейчас, пока у нас еще есть силы!
Но они качали головами с возрастающей век от века безропотностью. Все чтили возраст Риллика, однако не разделяли его мнения. Лишь последний взгляд, украдкой, бросили они назад на закованного в латы Бога, со смертоносным мечом восседающего на украшенном золоченой попоной коне. Там, где рождались дымы, забила хвостом юная девушка, закатывая дикие глаза под прекрасные бровные пластины. Она почувствовала божественное присутствие и заревела.
Подойдя к лесу, Риллик остановился, поднял скошенную лапу, пытаясь сформулировать мысль, и наконец заговорил:
— Я помню, — сказал он, — другие времена.
Роберт Силверберг
Как хорошо в вашем обществе
Он был единственным пассажиром на борту корабля, единственным человеком внутри изящного цилиндра, со скоростью десять тысяч миль в секунду удаляющегося от Мира Бредли. И все же он не был одинок. Его сопровождали жена, отец, дочь, сын и другие: Овидий и Хэмингуэй, Платон и Шекспир, Гете и Аттила, и Александр Великий — кубики с матрицами близких и знаменитостей. И старый друг Хуан, человек, который разделял его мечты, ту же утопическую фантазию. Хуан, который был с ним с самого начала и почти до самого конца… Нет, он не почувствует одиночества за три года путешествия к месту своей ссылки.