Страница 72 из 74
Аттила использовал театральные вспышки ярости, чтобы внушить страх, а в военных походах проявлял жестокость, так же как и стратегический талант. Несмотря на значительное богатство, Аттила жил скромной жизнью своих предков. Он часто предпочитал политические маневры открытому сражению и, несмотря на свидетельства римских и греческих хроникеров, был не просто диким варваром. Но также он не был и «божественным правителем» своих соплеменников, а только великим воином-лидером, который после своей смерти был похоронен с простой церемонией. Гунны обладали собственной культурой, которая не была варварской и которая была не более жестокой, чем культура Римской империи. Самое большое преступление Аттилы заключалось в том, что он был другим - по своей физической внешности, культурному окружению и отношению к городской цивилизации. Но даже эти различия кажутся преувеличенными, потому что к тому времени, когда Аттила создал свою империю, гунны уже не были простыми степными кочевниками.
Анонимный средневековый источник следующим образом описывает встречу папы Льва с гунном Аттилой, изображенную на этом гобелене:
Аттила... пришел в Италию, охваченный яростью... Он был крайне жесток, подвергая людей пыткам, жаден в грабежах, дерзок в оскорблениях... Затем Лев проявил сострадание к бедам Италии и Рима и с одним из консулов и большей частью римского сената отправился на встречу с Аттилой. Старик со своей невинной простотой, почтенный и седовласый, в величественном облачении, готовый по собственной воле полностью посвятить себя защите своей паствы, вышел вперед навстречу тирану, разрушившему порядок вещей... Он беседовал с мрачным монархом, сказав: «Сенат и народ Рима, однажды завоевавшие мир, а теперь побежденные, пришли к тебе как просители. Мы умоляем о милосердии и спасении. О Аттила, ты царь царей, ты не мог бы иметь большей славы, чем видеть молящий у твоих ног народ, перед которым когда-то в мольбе склонялись все народы и цари. Ты покорил, о Аттила, целый круг земель, отданных римлянам, победителям над всеми народами. Теперь мы молим, чтобы ты, усмиривший других, смирил самого себя. Люди чувствуют твою кару, теперь как просители они почувствуют твое милосердие». Когда Лев произнес это, Аттила стоял... молча, как будто глубоко задумавшись. И вот, неожиданно рядом с Львом увидели стоявших апостолов Петра и Павла в убранстве епископов, одного по правую руку и другого по левую.
Они держали мечи, поднятые над его головой, и угрожали Аттиле смертью, если он не послушает повеления Папы. По этой причине был усмирен Аттила, который свирепствовал будто безумный.
Враги Аттилы возвысили его до положения чужеземного монстра. Римские изображения рисуют гуннов демоническими змеями с человеческими головами - древним символом тех иррациональных гигантов, с которыми боролся Зевс. Другим памятником разгрома наводящих ужас гуннов является грубая римская резьба в восточной Франции. Однако самый значительный памятник Аттиле - это его изображение под именем свирепого Этцеля в средневековом германском эпосе - «Песне о Нибелунгах», который вдохновил Вагнера на создание оперного цикла «Кольцо Нибелунгов».
ПИР С КОРОЛЕМ ГУННОВ
Приск об обеде с Аттилой:
Когда мы вернулись в нашу палатку... [последовало] приглашение от Аттилы на пир к трем часам. Когда настал час, мы отправились во дворец... и остановились на пороге зала в присутствии Аттилы. Виночерпии дали нам чашу, чтобы по национальному обычаю мы могли помолиться прежде, чем сесть. Осушив чашу, мы направились к нашим местам, все стулья стояли вдоль стен по обе стороны помещения. Аттила сел посередине на кушетке... Когда все было устроено, виночерпий подошел и вручил Аттиле деревянную чашу с вином. Он взял ее и приветствовал первого по рангу... Потом все гости таким же образом приветствовали Аттилу и затем осушили кубки, но он не встал... Когда эта церемония завершилась, виночерпии удалились, столы, достаточно большие для трех, четырех или даже большего количества человек, поместили рядом со столом Аттилы, так что каждый мог взять еду с блюд, не вставая с места. Первым вошел служитель Аттилы с блюдом, полным мяса, за ним последовал другой с хлебом и кушаньями, которые они расставили на столах. Роскошная еда, сервированная на серебряном блюде, была приготовлена для нас и гостей из числа варваров. Но Аттила не ел ничего, кроме мяса на деревянном подносе. Во всем остальном он также проявлял умеренность, его чаша была деревянной, тогда как кубки гостей были золотыми и серебряными. Его одежда также была очень простой, производя впечатление только своей чистотой. Меч, который он носил на боку, обувь, уздечка его лошади не были украшены... золотом, или камнями, или чем-нибудь ценным. Когда наступил вечер, зажгли светильники, и два варвара вышли вперед перед Аттилой исполнить песни, которые они сочинили, прославляя его победы и воинские подвиги.
Армия Аттилы
Превращение из степной орды в германскую армию
Пока гуннская армия находились в Северном Причерноморье, она казалась типичным войском степных кочевников. Как большинство кочевников тюркского или иранского происхождения, гунны использовали аркан, позаимствовав многие его виды у аланов, которыми они теперь правили. Всадники, лучники и скорость передвижения больше, чем численность степных кочевников, делали их фактически непобедимыми на собственной территории, во всяком случае, до распространения огнестрельного оружия. Гунны также могли содержать огромное количество лошадей и в случае необходимости обеспечивать ими армию. Но, видимо, почти все изменилось, когда гунны двинулись из степей на Венгерскую равнину. Они утратили тыловую базу кочевников, и успех их набегов на римскую территорию, возможно, более обязан отсутствию эффективного противодействия, чем продолжающемуся использованию военной тактики Центральной Азии. Только меньшая часть гуннов носила доспехи, но те, кто позже служил наемниками в Риме и Византии, предположительно, должны были вооружаться самостоятельно.
Так же как их предшественники, они, вероятно, захватывали или покупали римско-византийское или готское вооружение. Как бы то ни было, во времена Аттилы упоминаются железные панцири и немногочисленные позолоченные шлемы. Даже кампании Аттилы по своему характеру были скорее германскими походами, чем набегами кочевников, особенно предпринятые летом, почти немыслимые для степной армии. Римские источники больше не акцентируют внимание на многочисленной гуннской коннице, и к концу IV в. лошади гуннов вовсе редко упоминаются. Конечно, гуннская конница все еще существовала, и ее элита, одетая в доспехи, использовала длинные копья, так же как и луки. Существуют также описания гуннов, которые спешивались для ведения боя, служили лучниками в пехоте и носили достаточно большие щиты, чтобы заслоняться ими. Одержав победу, гуннская армия теперь стремилась отойти в лагерь, а не рассеяться на высокой скорости, что было обычным для конницы кочевников. Другие источники дают понять, что в Европе гунны все больше опирались на пехоту и что они использовали осадные машины для прорыва обороны противника, которые могли приводить в действие римские перебежчики. В действительности большая часть армии Аттилы была явно германского или аланского происхождения, название «гунны» в римских хрониках может относиться скорее к политическому, а не этническому объединению.
Теперь в Европе гунны жили грабежами, другими словами, набегами, а не вели кочевой образ жизни. Общество было еще племенным, когда каждое племя, очевидно, подразделялось на кланы или семьи под руководством собственной знати. Е1ленников в основном освобождали за выкуп, так как гунны в отличие от римлян мало нуждались в рабах, в то же время те, кто оставался в их руках, даже могли занять видное положение. Вряд ли существовала большая социальная пропасть между свободным воином и его вождем, но при дворе Аттилы имелись различия в рангах. Римские комментаторы упоминают logades - «друзей», или «спутников», Аттилы, многие из которых носили германские имена. Их роль неясна, но они, видимо, были скорее выдающимися людьми, а не военной аристократией. Другие германские командиры в армии Аттилы могли возглавлять отряды наемников. Такое положение было скорее германским, а не тюрко-монгольским и имело мало общего со степными империями. Кроме того, гунны, по-видимому, были на грани перехода в христианство, когда их империя неожиданно рухнула.