Страница 25 из 59
Добычу грузили на всё, что можно было назвать транспортом, включая пленённых коров. А то что не удалось увезти - сожгли вместе с деревней. Самому Городищу и правильным Грязновым повезло, на них никаких сведений о взаимодействии с татями не нашлось. Зимняя кампания закончилась, ибо следовало готовить поля к весне, да и дел других хватало. Поэтому, вернувшись домой, Михайла отозвал летучий отряд с Волоколамского тракта. Пусть другие бояре резвятся, тем более, что у некоторых это хорошо стало получаться. Специально созданная дружина князя Ромодановского, наводила ужас на многочисленных татей, оседлавших Коломенское направление. Значки с изображением чёрного дракона на золотом фоне стали кошмаром для разбойников. Потомственный Рюрикович не жалел средств на броню и вооружения, переняв и освоив подход Вяземского. Ну, а исконная консервативность, повлияла на создание двух десятков лучников в помощь собственным мушкетёрам. В Беспутке постоянно находились представители Фёдора Юрьевича, чтобы оперативно обмениваться информацией о татях и их покровителях.
В последние дни февраля, в гости к Михайле неожиданно прибыл Василий Голицын, причём с целью лично побеседовать. Даже Иоанна упросили не присутствовать в переговорах. Михаил Вяземский, неожиданно подружившийся с царевичем, мог оказаться полезной картой в раскладывании пасьянсов власти. Слишком молод, чтобы влезть в Большую Игру, к тому же отрезан от рода и, тем не менее, немалый козырь в умелых руках. Всё-таки парень стал авторитетом для юного претендента на грядущее регентство.
Растущий животик царицы Агафьи, исследованный и бабками-знахарками, и европейскими лекарями указывал на рождение мальчика, а значит и законного наследника. Сам царь был слишком слаб здоровьем и жить ему оставалось не более трёх-четырёх лет, по тайным откровениям лекаря фон Гадена. Так что, всё предвещало столь сладкий плод, как курирование верховной власти совсем малолетнего будущего государя. Да ещё и в течении долгих лет! Ивану Алексеевичу оставалось те же четыре года до совершеннолетия и следовало засунуть его куда подальше и как можно подольше. С учётом того, что сам Михайла собирался переехать на север в ближайшие год-два, нужно было мягко поддержать сию идею. Намекнув, что увезя в дальние дали царевича, он сделает великое благо для Кремля и для Расеи. Значит и пообещать можно, что угодно и даже реализовать обещания. Тем более, что кое-кто из окружения Нарышкиных доносил о том, что и этот клан был бы рад такому исходу. Замухрышистый татарский род, неожиданно оказался слишком близко к трону и составлял конкуренцию, благодаря наличию царевича мужского пола.
В излишне мутной воде шныряло слишком много карасей и щук! Подсократив их численность - легче планировать и контролировать события.
- Скажи, княже, чем поспособствовать тебе в архангельских делах и всяких других? - вопрошал Голицын, - и я, и Иван Михайлович можем помочь, коли что потребно.
- Да ничего особого не нужно, окромя специального единого налога лично для меня. Не хочу зависеть от всяческих изменений и введений новых налогов и пошлин. Да и слишком путанные исчисления трудно без ошибок делать, - грустно делился Вяземский, как будто других забот не было.
- Я лично обращусь к царю и Милославского попрошу за тебя, не волнуйся, - пообещал Василий Васильевич, - но ежели, что ещё нужно, обязательно обращайся.
- Эх, Василий Васильич, кабы ты помог отпустить Ивана Алексеевича со мной в Архангельск, - поделился сокровенным Михайла, - ну не лежит у него душа ко двору. Видишь, здесь у меня прячется от суеты, простым хозяйствованием интересуется. Да и не любит его там, честно говоря, никто, кроме государя. Сошлись мы душой - я и сам в Кремль не рвусь, хочу жизнь по-своему прожить, без участия в дворцовых хитростях. Ты уж извини за откровения сии.
Откровения, однозначно, пришлись Голицыну бальзамом для души. Одно дело, намекать кругалями да экивоками, совсем другое - услышать желаемое. Осталось лишь выяснить, что всё-таки может понадобиться ещё, что бы Вяземский потом не прибегал каждый раз за помощью.
- Тут важно другое, князь, - продолжил... Игорь Мальцев, - если царевича отпустят со мной, то понадобится ему своя дружина, да поболе, чем три десятка кремлёвских стрельцов. Всё-таки в дальних далях неспокойно бывает. Кабы полк присмотреть и под личную руку царевича передать, то и я могу помочь в подготовке стрельцов и дополнительном вооружении.
- Пожалуй я подумаю и посоветуюсь, уж очень необычное дело. Всё же полки нужны для войны или наведения порядка на Москве.
- Сильного готового полка не надо, сойдёт и один из резервных, тот же четвёртый. Там всего три сотни стрельцов, хотя посад рассчитан на тыщу. А от казны нужно будет лишь то жалованье, что обычно. Опять же оружие можно постепенно менять, я в том помогу Иоанну Алексеевичу.
Голицын задумался - просьба была слишком необычной, но в дальних странствиях разумной. Царевич мог забрать с собой сотню и покрывать потери за счёт полка, если понадобится. Тогда не нужно задействовать каждый раз кремлёвских стрельцов из Стремянного Полка, одного из лучших и по-современному вооружённых. Ну и смешно опасаться, что если Иоанн решит бороться за престол, то один неполный полк может что-то сделать против двух с половиной десятков московских. А казённое содержание без разницы каким путём пойдёт: через Стрелецкий Приказ или через нового владельца.
- Кстати, если Иоанну будут отписаны дачи на севере, я помогу их обустроить по-хозяйски и начать производство товаров. Даже поделюсь кое-какими хитростями, да ремёслами. Пусть с португальских купцов прибыток имеет, ему деньги лишними не будут! Только нужно всё расписать, чтобы царевич не переживал, что за чужой счёт живёт, а ощутил себя хозяином.
Василий на всякий случай делал записи, чтобы потом обдумать и грамотно представить инфу и Милославскому, и самому царю-батюшке.
- Когда же это понадобится, Михайла Алексеич?
- Лучше будет, если пораньше, чтобы всё подготовить да наметить заранее. Всё-таки думаю я уже следующим летом податься в северные земли. Хочется укорот иноземным купцам сделать, говорят они Архангельском, как своей вотчиной распоряжаются. А казна из-за этого страдает!
Ну что же - лишний борец за права казны не помешает. Тем более, уж кто-кто, но Вяземский вообще своих иноземных купцов имеет. И не просто обычных торговцев, а очень даже представителей Португальской и Испанской корон! Глядишь и действительно даст по рукам да зажравшимся сусалам заморским проходимцам. Совсем цены сбили на русские товары, а свои втридирога продают. Дальнейшие беседы, с тем же царевичем, стали лишь повторением договоренностей с Михайлой, но уже более утвердительным тоном. Василий Васильевич повторил свои обещания помочь Иоанну уехать к Белому морю, договориться о землях и средствах для него и прояснить вопрос с личной гвардией. Борис Голицын только удивлялся, слушая двоюродного брата и не зная, какой путь теперь выбрать самому. То ли оставаться в Москве, то ли рвануть с молодыми за неведомыми приключениями себе на голову. И пониже! Во втором случае следовало и самому приготовиться, как следует.
Наконец-то переговоры закончились и один из величайших умов России умчался обратно в Кремль.
Думы, даже на обратном пути, одолевали царедворца. Тяга к заветной власти поддерживалась расчётами и правильными действиями. Казалось бы, что за мелочь - красота, данная от природы. Но царевна Софья тянулась к Голицыну и совсем не задумывалась о возможном муже. Возраст, конечно, критический, двадцать три года, однако для семей монархов допустимый. На этом уровне, целью брака являлись земли, положение, деньги, влияние, а не чувства. Вот князь и пользовался случаем, потихоньку перетягивая царскую дочь к себе. Теперь же появлялась возможность, сплавив Ивана, остаться для него благодетелем и, в критическом случае, воспользоваться этим. В конце концов, в случае резкого изменения ситуации, можно было и вернуть царевича: живым, здоровым, благодарным! Главным оставалось не допустить Нарышкиных к трону и сместить акценты с Милославского на себя, несравненного.