Страница 11 из 11
– Перестань, ефрейтор, – начальственно поморщился Назаров. – Что мне там делать? Во-первых, все запланированные мероприятия уже осуществлены. Сапёры в доме и на участке господина Сергеева никаких мин не обнаружили. Надёжная охрана – везде и всюду – расставлена. Так что, сам понимаешь. От меня уже, собственно, ничего не зависит…
– А, что у нас – «во-вторых»? – усмехнулся Борченко.
– Прозорлив ты, капитан. Прозорлив и вдумчив. В самый корень зришь. Молодец.
– Мент я, или как?
– Опытный и виды видавший российский полицейский, – въедливо поправил полковник. – Ладно, поговорим, брат-Ваня, начистоту…. Поверь, но данный конкретный случай меня мало интересует. Загородный дом очередного вороватого вице-губернатора? Да, гори он ярким огнём. Причём, вместе с зажравшимся хозяином. Невелика потеря, если судить в государственном масштабе…. Мне другое, кровь из носа, надо отыскать. Совсем – другое…
– Что же тогда?
– След. Только, лишь, чёткий и однозначный след…. Понимаешь?
– Вроде бы…. Неужели, всё так плохо?
– Хуже не бывает. Почти шестьдесят совершённых терактов, и ни единой дельной зацепки. Ну, взяли пару-тройку пособников. А толку – ноль. Конспирация в «Народной Воле» выстроена отменная. В том плане, что многоуровневая и сверхнадёжная…. Нужен прямой выход на руководителей «народовольцев». Желательно, на первых лиц. Всё остальное – и для меня, и для моих кураторов – глубоко вторично…. Ясно излагаю?
– Ясно, понятно и доходчиво, – заверил Борченко. – А, почему, Игорь Игоревич, ты так на меня смотришь?
– Как – так?
– С ярко-выраженным подозрением и недоверием. Как Уинстон Черчилль когда-то глядел на Иосифа Сталина. А ревнивый Отелло – на безвинную Дездемону…
– Ты, Иван, знаешь что-то важное, – взял быка за рога Назаров. – Я это ещё вчера утром, при первой встрече – спинным нервом – почувствовал.
– Ничего я не знаю. Слово офицера. Чем угодно готов поклясться.
– Значит, догадываешься о чём-то…. Колись, морда капитанская!
– Что будет, если я промолчу? – меланхолично отправляя в рот очередную ложку холодной гречневой каши, поинтересовался Борченко. – На дыбу подвесите?
– Зачем же – на дыбу? – наигранно удивился полковник. – Для начала, понятное дело, арестуем и отвезём в профильный изолятор. Там тебе, мерзавцу молчаливому, старенький очкастый доктор вколет «сыворотку правды». Сам всё, в любом раскладе, расскажешь. Курским весенним соловушкой будешь петь-заливаться…. Так, как? Будем честный и правдивый разговор разговаривать?
– Не знаю. Неудобно как-то – своих сдавать…
– А превратиться в слюнявого идиота, значит, удобно? «Сыворотка правды» последнего поколения, чтобы ты знал, препарат злой и жестокий. После плотного общения с ней в организмах многих «пациентов» наблюдаются – так называемые – «побочные эффекты». Некоторые допрашиваемые персоналии становятся махровыми олигофренами, другие – законченными импотентами…. Оно, брат, тебе надо? Рассказывай, Ваня. Рассказывай…
– Здесь некоторое время отирался Хрусталёв, – затравленно глядя в сторону, с трудов выдавил из себя капитан.
– Какой это – Хрусталёв?
– Тот самый. Майор…. Помнишь – Реку и две «Чёрные акулы»?
– Помню, – задумчиво катая по скулам каменные желваки, подтвердил Назаров. – Такое и захочешь забыть, да не забудешь…. И, что делал в Ольховке наш забубённый Сергей Сергеевич?
– Да, ничего особенного. Он вместе с женой приезжал. Сняли они половину дома у бабы Клавы Калашниковой. Отдыхали, загорали, купались, рыбачили…. Потом майор, повздорив с местной гопотой, ввязался в драку. Отметелил нескольких субчиков. Задержали Хрусталёва, конечно. А потом, в соответствии с действующим Законодательством, осудили на пятнадцать полноценных суток исправительных работ.
– Что было дальше?
– Тоже ничего подозрительного. Поработал Сергей Сергеевич две недели на ближайшей стройке. Вышел на волю. Снова принялся купаться и загорать. Несколько дней назад они с женой уехали. Мол, отпуска подошли к концу. Вот, собственно, и всё…
Раздался длинный и настойчивый зуммер.
– Я слушаю! – поднеся к уху тёмно-синий брусок мобильного телефона, известил Назаров. – Вице-губернатор приехал? Настаивает, чтобы его пропустили на территорию поместья? Мол, у него в доме хранятся важные деловые бумаги? Ругается и скандалит? Пропустите бедолагу, коль ему так хочется…. Всё, конец связи. Роджер.
Где-то громко и заливисто прокричал деревенский петух.
– Спасибо, Иван, – поднимаясь из-за стола, поблагодарил заметно повеселевший полковник. – Очень важную и своевременную информацию ты предоставил. Можно сказать, выручил старинного боевого товарища. Буду обязательно ходательствовать – перед самим министром МВД – о присвоении тебе майорского звания…. Ну, бывай, братишка. Всех благ! Созвонимся…. Стоп! Выдай-ка мне ключик от твоего кабинетного сейфа. Давай-давай, не жадничай! Вот, молодец. Как говорят местные деревенские жители – спасибочки вам…
Дверь за Назаровым захлопнулась.
– Вот, и я подлым Иудой заделался, – брезгливо сплюнув на пол, прошептал Борченко. – Слил, глазом не моргнув, человека, который когда-то спас мне жизнь. Эх, жизнь наша – жестянка.
Он – шаркающей неверной походкой – подошёл к старенькому резному буфету, приоткрыл дверку и, покаянно покачав головой, извлёк на свет Божий непочатую водочную бутылку…
Ольховка – со всех сторон – была окружена разномастными холмами и горушками.
На вершине одного из холмов, заросшего густым лесом, брат и сестра Ветровы – лет пять-шесть назад – построили-оборудовали «лесной дом». Не одни, конечно, построили, а с помощью соседских пацанов – Мишки и Артема.
«Лесной дом» – звучит избыточно солидно. Просто-напросто смастерили из надёжных досок – между толстыми ветвями разлапистой старой сосны, на высоте восьми-девяти метров над уровнем земли – горизонтальный щит, на котором потом установили просторный шалаш, крытый обрезками рубероида. А сам шалаш, естественно, огородили крепкими перилами с узким проёмом для входа. К доскам щита – в месте проёма – была прибита классическая верёвочная лестница. Вот, собственно, и всё.
Обычное, в общем-то, сооружение, такие иногда показывают в голливудских приключенческих фильмах про американских подростков-скаутов.
Как бы там ни было, но «лесной дом» получился на удивление крепким, и все годы, прошедшие после завершения строительства, пережил вполне успешно. По крайней мере, на составные части не развалился.
Холм назывался – «Гадючья горка». Как легко догадаться из названия, в этом месте водилось много ядовитых змей. Поэтому и деревенские жители, и приезжие дачники холм своим вниманием-присутствием не баловали.
А ещё со смотровой площадки «лесного дома» открывался отличный вид на Ольховку и её ближайшие окрестности. В том числе, и на усадьбу вице-губернатора. От вершины Гадючьей горки – до усадьбы Павла Фёдоровича Сергеева – было чуть больше километра.
Без двадцати пяти два брат и сестра Ветровы подошли к заветной сосне.
– Здесь, Алька, кто-то был, – насторожился Егор. – Причём, совсем недавно.
– Почему ты так решил?
– Мы с Мишкой позавчера залезали наверх. Так, от нечего делать. Поглазеть на деревню. А, когда спустились обратно, я последнее звено верёвочной лестницы зацепил вон за ту обломанную толстую ветку. Сейчас же лесенка свободно болтается.
– Мало ли, что, – легкомысленно отреагировала Алина. – Наверное, прошлой ночью ветер постарался…. Ну, лезем?
– Отставить! – оповестил хриплый юношеский голос. – Проходим, граждане, мимо «скворечника». Проходим.
Аля, задрав голову, посмотрела наверх. Через перила «лесного дома» свешивался молодой коротко-стриженный парнишка, облачённый в буро-зелёный камуфляж.
– Как это – проходим? – возмутился Егорка. – Этот «скворечник» я самолично строил! Вот, этими самыми, тогда ещё детскими ладошками…. А ты кто таков будешь, орёл пятнистый?
– Дмитрий Стогов, – состроив бесконечно-важную физиономию, представился паренёк. – Младший лейтенант ФСБ. Проходим, граждане. Проходим….
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.