Страница 64 из 138
Орнелла. Идет сюда Фемо ди Нерфа, бежит! А знамя остановилось у белого креста. Сестры, вы хотите, чтобы я пошла к ней и сказала? Может быть, она уже не помнит… А если, боже упаси, ее не приготовить, а он придет и позовет ее, и внезапно мать услышит, то разорвется ее сердце!
Анна ди Бова. Наверняка разорвется ее сердце, если ты, Орнелла, подойдешь и прикоснешься к ней. Ты приносишь несчастье. Ты заперла дверь, ты развязала Алиджи.
Плакальщицы. Кому, Ладзаро, оставил ты свой плуг? Кому? Кто твое поле обработает, кто будет пасти стадо? Отца и его сына враждебного одна петля связала. Смерть злая, позорная: топор, веревка и мешок!
Увы, увы! Ладзаро, Ладзаро, Ладзаро!
Покой ему дай вечный, Господи!
Вбегает Фемо ди Нерфа, работник.
Фемо ди Нерфа. Где Кандиа? Дочери умершего, свершился суд! Целуйте землю, берите пепел! Судья злодеяния дал свой приговор. И народ будет казнить убийцу, и уже взял его в свои руки, Теперь сюда ведут брата вашего, чтобы испросил он прощения у матери своей и чтобы мать дала ему чашу утешения… прежде чем ему отрубят руку, прежде чем зашьют его в мешок вместе со злым псом и бросят в реку там, где водоворот. Дочери умершего! Целуйте землю, берите пепел! Да сжалится Господь наш над кровью невинной!
Три сестры бросаются одна к другой, крепко обнимаются и остаются так, головами близко друг к другу. Время от времени слышится мрачный звук барабана.
Мариа Кора. Зачем, Фемо, ты сказал?
Фемо. А где же Кандиа? Ее не видно.
Чинерелла. Сидит там, у очага, без движения, как немая.
Анна ди Бова. И никто не смеет прикоснуться к ней.
Чинерелла. И дочери боятся.
Каталана. А Алиджи ты видел близко? Что он говорил судье?
Моника делла Конья. Что он говорит? Что делает? Наверное, рычит и беснуется, жалкий человек!
Фемо. Все время стоял он на коленях и глядел на свою руку. И постоянно говорил: «Моя вина!..» И целовал землю перед собой. И его лицо было кротко и смиренно, точно у безвинного. А древесный ствол с изображением ангела был там же, со следами крови. И многие плакали вокруг, а иные говорили: «Он невинен…»
Анна ди Бова. А та злодейка. Мила ди Кодра? Не нашли ее?
Каталана. Где же дочь Иорио? Нет о ней слуха? Кто о ней знает?
Фемо. Долго искали ее в горах, но нет и следа. Пастухи ее не видели. Только Косма, праведник, говорит, что ее видел и что ушла она в какую-нибудь долину сложить там свои кости.
Каталана. Пусть еще живую найдут ее там вороны и выклюют глаза ей! Пусть волки найдут ее живой и разорвут на части!
Фелавиа Сезара. И пусть бы вечно оживало ее тело проклятое, чтобы волки его рвали на части!
Мариа Кора. Молчи, молчи, Фелавиа! Тише! Встала Кандиа, идет. Вот подошла к порогу, выходит… Дети, дети, помогите ей идти!
Сестры размыкают свои объятия и идут к дверям дома.
Плакальщицы. Куда идешь ты, Кандиа? Кто звал тебя? Печать молчания на твоих губах, и ноги твои скованы. Смерть твоя позади себя оставила, и к греху идешь теперь навстречу! Куда ты ни пойдешь, куда ни обернешься, везде отчаяние на пути.
Увы, увы! Прах горести! Увы! Вдова и мать несчастная! Иисусе, Иисусе, помилуй!
Из глубины к тебе взываю, Господи!
Мать появляется на пороге дома.
Дочери, содрогаясь, поддерживают ее, она смотрит на них с изумлением.
Сплендоре. Мать дорогая, вот ты вышла! Может быть, ты выпьешь хоть глоток мускатного вина?.. Или немного лекарства?
Фаветта. Засохли твои губы дорогие. Хочешь смочить их?
Орнелла. Мужайся, мама! Мы здесь, с тобой… Для испытания более тяжкого Бог тебя зовет.
Кандиа. От одного холста идет столько нитей, от одного источника — столько рек, от одного дуба — столько ветвей, от одной матери — столько детей!
Орнелла. Мама, горит у тебя голова. Жарко сегодня. Тяжело для тебя это покрывало. Пот на твоем дорогом лице.
Мариа Кора. Боже мой! Только бы не сошла она с ума!
Чинерелла. Дева Милосердная! Хоть бы бред ее прошел!
Кандиа. И столько времени не пела ее! Не знаю, вспомню ли я голос песни… Но сегодня пятница и петь нельзя: день скорби Господа.
Сплендоре. О, мать моя! Где ты с твоими мыслями? Ты смотришь и не узнаешь нас. Какая дума тебя сокрушает? Помилуй нас, Боже! Что с ней?
Кандиа. Вот это — звезда, а это — чаша таинства, а это — колокольня Сан-Бьяджо, это — река, а это — дом мой… Но кто она, что стоит у дверей?
Страх овладевает девушками, они отступают от матери и смотрят на нее, жалобно вздыхая по временам.
Орнелла. Ах, сестры! Погибла она для нас! И матери лишились. Сошла она с ума, вы видите!
Сплендоре. Горе нам! Бог от нас отступился. Одни мы остались на земле!
Фаветта. Женщины, ройте еще другую могилу рядом с той. И схороните в ней нас трех живыми.
Фелавиа Сезара. Нет, не пугайтесь, дети! Горе потрясло ее душу, это отголосок прежнего. Оставьте ее, пусть говорит. Потом придет в рассудок.
Кандиа делает несколько шагов.
Орнелла. Мать, ты меня слышишь? Куда хочешь ты идти?
Кандиа. Потеряла я сердце дорогого сына тридцать три дня тому назад и не нахожу! Видела ли ты его? Встречала ли его? На горе Кальварии я покинула его, на горе далекой, в крови и слезах.
Мариа Кора. Говорит она стих страстей.
Фелавиа Сезара. Оставьте ее, оставьте, пусть говорит!
Чинерелла. Оставьте ее! Пусть иссякнет ее сердце!
Моника делла Конья. О, Мадонна святой пятницы, смилуйся над ней!
Родственницы с молитвой опускаются на колени.
Кандиа. И вот мать идет в путь. Вот она видит своего сына дорогого. — О, мать, мать! Зачем пришла ты? Среди народа иудейского мне нет спасения. — Принесла я тебе кусок холста, чтобы покрыть твое израненное тело… — Увы, лучше принесла бы мне глоток воды! — Сын мой, не знаю я ни дороги, ни источника. Но если можешь ты склонить ко мне голову, каплю молока я дам тебе. А если нет его во мне, я сдавлю грудь мою с такой силой, что уйдет из нее вся жизнь моя… — О, мать, говори тихо, тихо!
Она прерывает свою мерную речь и вдруг отчаянно вскрикивает.
Мать, мать! Я спал семь веков, семь веков и пришел издалека. И уже не помню моей колыбели.
Пораженная своим криком, она испуганно осматривается, как будто внезапно разбуженная. Дочери подбегают к ней, чтобы поддержать ее. Женщины встают с колен. Слышится ближе звук барабана, постепенно затихающий.
Орнелла. О, как она дрожит! Вся дрожит! Уже душа не владеет ею. Два дня не ела, чувств лишается.
Сплендоре. Мать, кто говорит в тебе? Чей голос слышишь ты в себе?
Фаветта. Выслушай нас! О нас подумай! Взгляни нам в лицо, мы здесь, с тобой.
Фемо. Женщины, женщины! Он теперь близко, вместе с толпой. Знамя уже пронесли мимо цистерны. Несут и ангела покрытого.
Женщины собираются у дуба и смотрят вдаль на дорогу.
Орнелла. Мать! Вот идет Алиджи! Идет Алиджи, чтобы просить прощенья у твоего сердца и чтобы выпить чашу утешения из твоих рук. Пробудись и мужайся! Не проклят он!.. Он покается и будет искуплен святою кровью.