Живая пуля

– Куда-то собрались? – спросила молодая женщина, глянув на заведенную машину Горелова.

– Да вот, к вам решил заехать.

– Ко мне?

– Спросить хотел, что с этой бедой делать? – спросил он, кивком указав на меловой силуэт.

– Хотите, чтобы я его смыла? – насмешливо спросила Инна.

– Да нет, я сам могу. Только вот можно ли?

– Можно… И вы собрались ко мне, чтобы спросить меня об этом?

– А что вас удивляет?

– Ну, могли бы позвонить…

– А может, я повидать вас хотел? – улыбнулся Никита.

– Зачем? – заметно напряглась следователь, и ее щечки вдруг порозовели.

– А вдруг вы мне нравитесь?

– Давайте без этого! – пытаясь спрятать улыбку, нахмурилась Демичева.

– Давайте… Вы мне действительно нравитесь, Инна Сергеевна. Но заигрывать я больше не буду, – совершенно спокойно сказал Горелов.

– И не надо.

– А то подумаете, что я пытаюсь воздействовать на ход следствия, еще посадите меня под замок.

– Не исключено. – Она продолжала хмурить брови, и губы вытягивала трубочкой, чтобы они не расползлись в улыбке.

– Да и нельзя мне с вами заигрывать… – Ему тоже пришлось поднапрячься, чтобы сохранять серьезную мину. – Антонина хоть и не была мне женой, но все-таки надо отдать долг ее памяти… Да и вам со мной опасно…

– С чего это вдруг опасно?

– Ну, может, проклятие надо мной… Знаете, есть черные вдовы, а я, возможно, черный вдовец… Хотите, в дом зайдем? Чаю могу предложить или кофе.

– Да нет, лучше на улице поговорим, – ответила Инна. – Погода хорошая…

Погода действительно стояла отличная – солнце в чистом небе, легкий теплый ветерок, дышится легко. Но ведь дело не в этом.

– Я вас что, напугал? – заулыбался Никита. – Боитесь в гости к черному вдовцу?

– Нет, не боюсь… – не очень уверенно ответила молодая женщина.

– Вот и я думаю, что вы, Инна, не должны бояться. Все-таки вы офицер полиции, старший лейтенант, вы обязаны быть смелой. Я, как человек из народа, должен верить в вас и надеяться…

– Так вы черный вдовец или человек из народа? – усмехнулась следователь.

– Вы хотите об этом поговорить?

– Вряд ли. Но от кофе, пожалуй, не откажусь.

Никита провел Демичеву в дом, посадил в кресло в каминном зале, включил телевизор, а сам отправился на кухню. Приготовил кофе, сыр нарезал, сервелат, печенье в вазочку насыпал.

– Чем богаты, как говорится…

– Спасибо. – Инна стояла у камина и смотрела на фотографию на полке. – Ваша девушка? – спросила она.

Это была его самая любимая фотография. Он стоял в обнимку с Асей. Они были веселы и еще не знали, какая беда их в скором времени ждет.

– Это моя жена. Асей ее звали.

– Звали?

– Ее убили.

– Бандиты?

– Почему бандиты?

– Ну, вы говорили, что вам пришлось скрываться от них.

– Да, говорил… Ее действительно убили бандиты. В девяносто пятом это было.

– Мои соболезнования, – сказала Инна, продолжая рассматривать фотографию.

– Да ладно, чего уж там…

– Значит, вы все-таки вдовец?

– Надеюсь, что не черный, – совсем не весело усмехнулся Никита.

– Но Антонину же убили…

– Она не была моей женой… И это первый случай. Ну, после Аси.

– А были еще жены?

– Нет.

– А женщины?

– Бывали… А что?

– Интересно. Дело еще не закрыто… – думая о чем-то своем, отстраненно улыбнулась молодая женщина.

– Если вы думаете, что это кто-то из моих бывших Антонину заказал, то это не так.

– Да нет, на бывших жен не думаю. А на бывших мужей… Это я про Сухонина, – в раздумье проговорила Инна.

– На Сухонина думаете? – Никита пристально посмотрел на нее.

– Думаю, – ответила следователь.

– Он срок мотал, на законного вора, здесь в Потоцке, шестерил. Блатной он, беспредельщик.

– Про вора в законе откуда знаете?

– Сосед по камере просветил… Кстати, что с Артуром будет?

– Я не знаю, кто это такой, – покачала головой Демичева.

– Точно не знаете?

– Нет. А что?

– Ну, не знаете и не знаете…

Никита грешил на Ракитина, но ведь и Демичева могла быть с ним заодно. Она могла знать, кого к нему в камеру подселил опер… Но, похоже, не знала она. Если так, то и говорить нечего. А то Инна еще подумает, что Никита жалуется ей на Ракитина…

– Не знаю я, кто такой Артур, – в раздумье повторила она. – А кто такой Сухонин, знаю. Он действительно мог убить Антонину… Он это отрицает, и алиби у него, но я ему не верю.

– Значит, плохо допрашивали, если отрицает.

– Я не допрашивала.

– Так в чем же дело?

– В том… – Демичева какое-то время в замешательстве смотрела на него, не зная, говорить или нет. И все-таки решилась. – Я не должна вам это говорить, но и не сказать не могу. Я смотрю, вы, Никита Тимофеевич, настроены решительно, как бы дров не наломали… Не надо связываться с Сухониным.

– Почему?

– Позвонковый он.

– Не понял.

– По звонку с ним вопрос решили. Просят оставить в покое.

– Теперь понятно… И кто просит?

– Есть люди, с которыми лучше не связываться.

– И я должен бояться этих людей?

– Разумеется, если не хотите, чтобы вас вернули за решетку.

– Вы приехали, чтобы это мне сказать?

– Да, для этого я и приехала.

– И кто вас уполномочил?

– Я сама.

– Зачем?

– Если вы думаете, что я переживаю за Сухонина, то это не так.

– А за кого вы переживаете, за меня? – недоверчиво спросил Никита.

– Да, за вас, – Демичева смотрела на него чуть затуманенным от волнения взглядом.

– И с чего такая честь?

– Ну, я переживаю за вас…

Никита и дальше мог бы задавать вопросы, выясняя, насколько искренна с ним следователь. Но ведь можно было прибегнуть и к другому способу, тогда и говорить ничего не надо будет. Только опасно это… Но кто не рискует, тот не целует женщин.

Именно так и подумал он, порывисто, но мягко обняв Инну за шею. Она и опомниться не успела, как ее губы оказались в плену его губ. Но вот она дернулась, ее кулак ударил Никиту по плечу – раз, другой, на этом все и закончилось. Тело ее расслабилось, ноги подкосились. Она сдалась на милость победителя, но в ответ обнимать его не стала. И язык она прятала, хотя, казалось, совсем не прочь была пустить его в ход.

Не устояла Инна перед его натиском, позволила ему перейти черту. Но при этом она отдавала себе отчет в происходящем. Она – следователь, он – подозреваемый, именно поэтому Никита не должен увлекаться. Там, за чертой, которую он переступил, был мост, ведущий через пропасть. Если он сделает неверный шаг, то провалится в бездну. Если поведет себя правильно, то перейдет через мост и останется с Инной.

Горелов выбрал правильный путь, поэтому не стал раздевать Инну, чтобы испытать более острые ощущения. Он отпустил ее и отстранился.

– И что это было? – глядя куда-то в сторону, вибрирующим от волнения голосом спросила молодая женщина.

– Ты действительно за меня переживаешь, – сказал он.

– Мы с вами на «ты»?

– Предлагаете усложнить отношения?

– А мы их упрощали?

– Как хотите, так и считайте.

Он поднялся, подошел к серванту, достал из него бутылку французского коньяка, поставил на барную стойку два бокала, но наполнил только один. И залпом выпил.

– А ты как считаешь? – спросила Демичева.

– Считаю себя дураком, – ответил Никита и на этот раз наполнил оба бокала. – Поступок дурацкий… Но поступок.

Инна подошла к нему, села за барную стойку и тоже выпила. Чокнуться не предложила. Коньяк хороший, мягкий, поэтому она даже не поморщилась. Хотя глаза заслезились.

– Тебя накажут, если я вдруг полезу к Сухонину? – спросил Никита.

– Накажут тебя.

– Но ты же должна меня предупредить.

– Я же говорю, никто меня не уполномочивал ехать к тебе. – Инна смело и с улыбкой смотрела на хозяина дома.

– Но ты же приехала.

– Коньяк у тебя вкусный.

Никита плеснул ей в бокал на два пальца. Они чокнулись, выпили. Инна выразительно посмотрела на собеседника, требуя закуски, и не той, которая лежала на столе. Он все понял и потянулся к ней. Она обвила его шею, их губы слились в поцелуе, и Никита ощутил нежность ее языка…

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.