Страница 106 из 113
В 29 лет впервые в жизни меня пытались принудить воспользоваться презервативом.
Ничего из этого не получилось.
Поставить «Иронию судьбы» — как «Служанок» J. Genet — чисто мужским составом.
Или сделать гомосексуальную версию — новогоднюю гомосексуальную сказку — этакую АНТИ-КОЛЯДУ счастливую.
Роман «Анна Каренина-2» написать. Где Анна Каренина — выжившая из-под поезда, выжившая из ума, безумная безногая старушенция — ездит на инвалидной коляске по Петербургу и, как граф Монте-Кристо, вырезает всех своих прежних мужиков. (Идея Анашкина С.)
Попал на день рождения к одной астрологине, Наташе, с другой астрологиней — Олей.
Весь вечер мне довелось сидеть между ними и слушать их им одним понятные комментарии на каждую реплику кого-либо из гостей.
Они тычут в тарелку вилками и за спиной у меня шушукаются:
— КОЗЕРОГ, чего ты хочешь!
— УРАН В МИНУСЕ, понимаешь, да?
— МЕРКУРИЙ отсасывает...
— ВЕНЕРА у него в 12 ДОМЕ?
На секунду на салаты отвлекаются:
— Хрен?
— Редька... — И опять за своё.
Название нового публичного дома: АССОРТИ.
Два НОВЫХ РУССКИХ, бывших одноклассника, встречаются в ресторане.
Один лежит пьяный, лицом в тарелке с красной икрой.
Другой, проходя мимо, спрашивает: — Ну как жизнь?
Первый на минутку находит силы оторвать морду от тарелки (проникновенно, но еле ворочая языком):
— УДАЛАСЬ!..
Иду по улице мимо троллейбусного кольца на ул. Малышева. Мимо проезжает троллейбус, в котором сидит Володя Локтев и истошно машет мне руками, желая сообщить что-то ужасно важное.
Смотрю и не понимаю — бежать мне за троллейбусом или не бежать... Остановка-таки довольно далеко. Ладно, иду дальше.
На том же самом месте в следующем троллейбусе вижу художника Елового, который тоже сначала машет мне руками, тычет пальцем себе в часы, потом тыкает на меня, а потом ещё — куда-то вдаль. Смотрю ему вслед, ничего опять понять, однако, не могу, недоумённо провожаю взглядом и этот троллейбус.
Все-таки, думаю, я ещё, оказывается, нужен людям!
Невидимые миру слёзы: с 5 июля в доме нет горячей воды, и вот уже неделю для экономии времени я моюсь холодной.
Встречаю давно не виденного мной Гену Шаройкина.
— Что ж, — говорю, — засранец-такой, не звонишь-не заходишь, даже на свадьбу свою не пригласил?
— Это ты, — говорит, — ЗАСРАНЕЦ! Звоню тебе по телефону, который ты мне когда-то давал, спрашиваю Шабурова, а мне отвечают: никакого Шабурова здесь нет, а вот девушек, если пожелаете, можем вам прислать.
Лена В. повернулась ко мне ушком, и мне захотелось поцеловать её в это самое ушко, но я лишь шумно сглотнул слюну.
С шумом спущенной в унитаз воды.
Когда я когда-то познакомился со Славой Курицыным и его тогдашней женой Мариной Гордиенко, то свел её в тот же вечер по телефону со своим приятелем Лёшей Гордиенко, её однофамильцем. После чего на вопрос: почему у вас-де с мужем разные фамилии, Марина стала отшучиваться:
— Зато с любовником одинаковые!
(Наподобие стихотворения.)
Ехал к Томе на СГТРК с чувством некоторого дискомфорта — непомерно для меня рано, к 10 часам, когда я обычно ещё сплю, и когда в кишечнике только формируется ПЕРВАЯ УТРЕННЯЯ КОЛБАСКА.
Во время модного показа в ТЮЗе пробираюсь по рядам в туалет. Выхожу в безлюдное фойе и спускаюсь в безмолвный-стерильный туалет. Напоминая сам себе героя какого-нибудь шпионского фильма. Спецслужбам опять не удалось зафиксировать закладку очередного моего контейнера с шифрограммами.
В троллейбусе вместе с бабушкой едет мальчик, у которого голова замотана полотенцем — наподобие чалмы.
Старушки вокруг дивятся и спрашивают, что это у него на голове. А он вместо ответа кокетничает:
— А отгадайте, — говорит, — царевич я или королевич?
— КОЗЕЛ ты, а не КОРОЛЕВИЧ! — говорит в сердцах его бабушка.
Оказывается, он надел на голову хрустальную вазу, и его везут к хирургу — эту вазу снимать.
Снял квартиру, толком не зная хозяйки и даже её фамилии.
Звонок в дверь.
Посмотрел в глазок — милиционер. Открывать не хочется. После восьмого по счёту звонка думаю: а чего я, собственно, боюсь? Открываю. Это участковый. Разыскивает тут такого-то рецидивиста. Показываю свой паспорт.
— Ничего не понимаю, — говорит участковый. — Вот смотрите, — папку свою показывает: — 17 числа он освободился из колонии, через 10 дней должен был прописаться здесь и встать у нас на учёт. Уже 2 недели прошло, а он всё не появлялся.
— Нет тут такого, сами видите, — говорю.
— Странно, — говорит участковый. — То, что вы эту квартиру сняли, — это ваше дело. Мы сейчас в это не вмешиваемся. И как вы с ним договариваться будете — тоже дело ваше.
Весёленькая история.
Участковый прощается и уже спускаясь по лестнице добавляет:
— А статья-то у него — О-ГО-ГО!..
(Сон Ксении Николаевой.)
Ксения рассказывает, что вчера вечером у них под окнами громко говорили — такое ощущение, что прямо за окном (а живут они на 5, что ли, этаже, и муж её Джеймсом Бондом увлекается). И приснился ей такой сон: на балконе за окном она вдруг замечает какого-то мужика здоровенного, спрашивает:
— Что вы тут делаете?
А он интересуется, сколько времени. Ксения бежит на кухню посмотреть, сколько времени, оборачивается, а он уже — у неё за спиной, набрасывается на неё, она отбивается, выбегает в коридор, глядь, а в прихожей на краю скамеечки сидит ещё один мужичок — нога на ногу, с тросточкой, усиками и в клетчатом пиджачке. Она восклицает:
— Господи, а вы-то кто такой?
На что тот поспешно отвечает:
— Агент 005 КШИШТОФ ПАЦ....ИЧ (какая-то польская фамилия).
Второй сон: ещё какой-то мужик ломится к ней через дверь. Она не подпускает его, но дверь словно резиновая, и он к ней из двери выпирает.
Иду с Леной В. по улице, освещенной солнцем.
— Ну я не могу уже, — как обычно ноет Лена В., — меня сейчас хватит солнечный удар!
— А я, — говорю, — думал, ты скажешь: меня сейчас хватит СОЛНЕЧНЫЙ ПОНОС!
Для истории.
На Плотнике кто-то написал:
ИУДА ЧЕРНОМЫРДИН ЛИЖЕТ ЖОПУ ЧЕРНО-МОРДИКУ БАСАЕВУ.
А на ул. Я. Свердлова:
ПРАВОЗАТЫЧНИК КОВАЛЁВ ХЛОПОЧЕТ СЕБЕ НОБЕЛЕВСКУЮ ПЕНСИЮ.
Домашняя заготовка:
— Подари мне, Лена, ПОЦЕЛУЙ БЕЗ САХАРА. (В смысле «DIROL С КСИЛИТОМ»).
Открываю дверь в квартиру, захожу в узкую прихожую, дверь за собой захлопнув.
Не первый раз я на этом пятачке с невключённым светом, но впервые вдруг замечаю в темноте маленькое жёлтое пятнышко на стене напротив.
Что такое?
Включаю свет — на стене в этом месте ничего нет, ровная белая стена. Выключаю — через секунду вновь начинаю различать маленькое светящееся пятнышко. Включаю свет — опять ничего на этом месте нет. Выключаю — почему-то это место опять флуоресцирует.
Через пять минут мыслительных манипуляций в темноте случайно загораживаю пятнышко плечом — оказывается, это свет, падающий из дверного глазка.
Идём по улице, я привычно балагурю и навязываю Лёше Лопато придуманную мной, вторую его, тайную жизнь. По ночам-де он — не Лёша Лопато, а этакий современный Робин Гуд, проникающий в КОММЕРЧЕСКИЕ магазины и какающий на кассовые аппараты. Причём, наевшись предварительно свёклы и моркови, дабы их красящие ингредиенты въелись в белые кассовые клавиши и кнопочки.