Страница 19 из 37
— Джорджия, пошли, сколько можно тут стоять.
Ну и мы пошли. По дороге я начала рассказывать ей про Масимо:
— Джас, он такой джорджиальный! Ну просто bon, душечка, и настолько formidable[49] !У него такие глаза... представляешь, прямо как у Ангуса! Думаю, если с ним целоваться — поцелуйный счетчик просто зашкалит за отметку 25!
— А разве бывает выше десяти?
— Джас, это называется сексапил.
— Но почему я ничего не знаю о новой шкале?
— Потому что я только что ее придумала.
— Зачем ты нарушаешь старые правила и придумываешь новые? Представь, что все пришли в лес и начали высекать огонь, а кто-то один воспользовался спичками. Это то же самое.
Господи, ее все время клинит!
— Короче, — заключила я. — Масимо бесподобен. Он вызывает у меня тройной синдром обожания: конкретночеловеческий, общечеловеческий и космический.
И Джас так неодобрительно на меня посмотрела:
— Ты все время говорила, что Робби у тебя единственный и неповторимый, а теперь ты переключилась на Масимо, хотя знакома с ним всего несколько минут. Ты кончишь полным одиночеством, с репутацией легкомысленной женщины.
Что ей надо от меня? Юная Мать Тереза с драной челкой. Я даже обиделась:
— Знаешь что? Зато я не буду такой, как ты, несчастная поедательница слизняков.
Джаска надулась, и всю дорогу мы ignorez -vouвали друг друга. А потом мы снова натолкнулись на Дейва. Странное дело: как только у него завелась девушка, я стала постоянно с ним сталкиваться, будто он ходит за мной по пятам. Именно это я и собиралась ему сказать, но он словно прочитал мои мысли, улыбнулся и произнес:
— Эй, Джорджия, кончай за мной ходить — ты ведь знаешь, что мне это приятно.
Блин. Мы дошли до Джаскиных ворот, и она поковыляла домой, но потом обернулась и говорит Дейву:
— А Джорджии нравится Масимо.
У меня нет слов! Она растрепала про мою любовь по Радио Джас, и тем самым унизила меня! Я почувствовала, как у меня краснеют уши. А Дейв стоит и пристально так смотрит на меня.
— Значит, этот солист покорил твое воображение, Джорджия? Он действительно шикарный малый.
— Он просто итальянец, и этим все сказано.
— А я видел его с дамской сумочкой в руках, — с ухмылкой сказал Дейв.
— Дурак, это барсетка.
— Но очень смахивает на дамскую сумочку...
Мы шли в сторону моего дома и препирались. И вдруг Дейв начал меня щекотать, прям как мой кузен. Может, он еще и эльфийский язык знает? Что вообще такое с мальчишками? И я спросила об этом у Дейва.
А он взял и поцеловал меня. Да как он посмел! Я хотела ему сказать об этом, но рот у меня был занят. Стыдно признаться, но он классно целуется, и на какое-то мгновение я забыла обо всем на свете. Когда мы оторвались друг от друга, чтобы отдышаться, Дейв сказал:
— Ты классно целуешься.
— Зачем ты это сделал, Дейв? Ведь у тебя есть девушка.
— Ну и что?
— Это же нехорошо.
— Но почему?
— Ты меня клеишь и целуешься со мной, а встречаешься совсем с другой.
— Джорджия, не повторяйся. В любом случае, у меня готово объяснение.
Ага, сейчас он скажет, что ему нравлюсь я и только я, а я ему отвечу: «Прости, Дейв, но я вынуждена отвергнуть тебя, потому что люблю другого».
И я обратила к нему взгляд, преисполненный сочувствия:
— Ну что ж, Дейв, жду твоих объяснений.
— Мне нравится с тобой целоваться, потому что я люблю всех девчонок скопом.
— Ну да...
— У меня возраст такой. Годам к сорока пяти это пройдет. Неужели тебе не хочется целоваться со мной?
— А как же Рашель?
— Она классная, но и ты тоже классная, и, знаешь, даже твоя мама классная.
— Тебе нравится моя мама?!
Не могу поверить своим ушам. По-моему, Дейв и сам почувствовал, что переборщил.
— Да ладно тебе. Просто во мне гормоны играют. Это они виноваты.
Я ошарашено смотрю на него.
— Послушай, Джи, девчонки сильно отличаются от мальчишек. Девочкам нравится, когда до них дотрагиваются платонически хоть тысячу раз в день, им этого достаточно, чтобы почувствовать себя красивыми. Поэтому я беру тебя за руку, щекочу тебя. Но парни только и думают что о сексе, поцелуях и футболе. И, даже играя в футбол, они думают о сексе. Все очень просто.
Я дома
Дома никого.
Я в полной растерянности.
Дейв чокнутый.
А что если все обстоит именно так, как он сказал?
Ведь тогда очень многие вещи становятся понятными. И насчет Оскара, и насчет Марка Большой Варежки и кузена Джеймса. И насчет парней из Фоксвудской школы, которые толкают нас по ногам колесами своих велосипедов, приговаривая: «пих-пих-перепих...»
17.00
Но ведь есть и другие отношения, как, например, у Джасмена с Джаской или как у Свена с Рози. Нет, я ничего не понимаю!..
17.45
Вернулась с работы мама. Смотрю на нее и недоумеваю, как она вообще могла понравиться Дейву? Интересно, а он ей нравится? О, это запросто — у моей мамы никаких моральных принципов. О черт, хватит нести всякую чушь.
18.00
Зазвонил телефон. В кои-то веки ответила мутти. Разговаривает и хихикает:
— Да ты что? Что? О нет... И он под музыку снял всю одежду?
О боже.
Но это еще не все:
— Ага... Ага... О нет... Да ты что?..
Мне хотелось подойти и убить ее, но мама не унималась:
— Там что, действительно все раздеваются?
Понятно... И все под воздействием музыки? Bay. А во сколько все это дело начинается? А что ты наденешь? Ладно, до встречи...
У меня в комнате
Раньше мир казался мне таким простым и понятным, а теперь все словно обезумели. Мутти отправилась танцевать «в нудиках»[50] с чужими мужчинами, сказав, что этот стиль называется «пять ритмов». Папа наруливает с друзьями на своем психмобиле — не исключено, что они гоняются за женщинами, пугая их до смерти. Либби положила в корзинку Горди и отправилась в гости к Джошу. Ох, не завидую я его родителям. Ангус между тем привел Наоми в свою съемную «холостяцкую» квартиру, домик для пуделей, потому что соседи куда-то уехали.
18.30
Нужно постараться не думать о Масимо. Лучше поделаю уроки. Еще один «неуд» по поведению, и меня отстранят от занятий.
18.45
Книжка «Грозовой переврал» — скука несусветная. Она отбила у меня всякое желание читать остальные произведения этой самой Эмили Бронте.
19.00
Что-то мне не сидится на одном месте. Позвонила Джульке с Эллен. Договорились встретиться возле «клуба для совместного выполнения домашних заданий», то есть возле башни с курантами.
20.00
На улице холодрыга, но мое лицо согревает плотный слой косметики. Я так густо накрасила ресницы, что можно объявлять чемпионат по поднятию ими тяжестей. Мы сидим на парапете и болтаем. Тут мимо проходит Марк со своими циничными дружками. Я чуть с парапета не свалилась, когда он сказал мне: «Все в порядке?», что было равнозначно: «Доброе утро, мисс Николсон».
Даже Джулз с Эллен заметили. Джулз сказала:
— Надо же, ведь может, когда захочет.
И мы стали обсуждать загадочный мир мальчиков. Джулз все сомневалась, стоит ли ей возобновлять отношения с Ролло.
— В тот раз, когда он меня бросил, — призналась она, — Он сказал, что свобода ему важнее. А вдруг через неделю его опять переклинит?