Аксенов

Е.П.:Да. И линии этой «ходорковской» Василий придерживался твердо. Он даже посетил знаменитое судилище, Мещанский суд. Он рассказывал мне, что Ходорковский узнал его, что узнику приход в суд маститого писателя был приятен. Впрочем, не только мне рассказывал. Он и многочисленные интервью на эту тему давал. Даже, по-моему, в телеящике засветился. Не говоря уж о том, что Ходорковский — стартер его последнего законченного романа «Редкие земли».

А.К.:Вот. Об этом я и толкую. Он твердо стоял на том, что чеченская война есть усмирение бандитов, его поносили за это, я читал одну статью, где его даже назвали фашистом. И точно так же твердо, когда пришло время, Василий выступил в поддержку Ходорковского.

Е.П.:Ты знаешь, что здесь интересно в связи с пропутинской — если ее таковой можно считать — чеченской позицией Аксенова? Что вообще-то реакция(во всех смыслах этого слова) на его рассуждения о Чечне совершенно Васю не волновала. Хотя статейки о нем появлялись — будь здоров. Одна, которую ты скорей всего и читал, написанная в 2001-м, называлась просто «Фашизм в идеологии, ежовщина на практике». Мило? А Валерия Новодворская, поздравляя его уже в 2007-м с семидесятипятилетием, сообщила с диссидентской «последней прямотой», что ее любимый автор «Ожога» и «Острова Крым» «уже не жжот» и что «наш старый товарищ по оружию нам изменил». Не удержусь добавить, что в пример Аксенову Валерия Ильинична ставит подлинно героических, по ее мнению, людей: Булата Окуджаву, Юрия Левитанского и Александра Галича. Правда, в этой же статье она клеймит за предательство Солженицына, а также делает литературоведческое открытие, приписывая Василию Павловичу неизвестное сочинение под названием «Превратности метода», но это, думаю, издержки жанра. Тем более что в некрологе, посвященном Василию, она благородно его простила и не обосрала, даже великодушно признала, что он «пошел гораздо дальше своей матери». А ведь могла бы и «бритвой по глазам», как в анекдоте про бреющегося Ленина и любопытных деревенских деточек! Это я так, на всякий случай напоминаю забывчивым. А другим страдающим амнезией могу рассказать, как я однажды включил телеящик и увидел, что Евгений Киселев берет для НТВ интервью у нашего героя примерно во время памятного ПЕНовского конгресса…

А.К.:…когда Гюнтер Грасс пытался засудить Россию?

Е.П.:В этом интервью речь вообще не шла об этом воспитаннике гитлерюгенда, танкисте-эсэсовце и Нобелевском лауреате за «антивоенную направленность произведений», которого Аксенов однажды ехидно назвал «прусским фельдфебелем, знающим только “лево” и “право”». Равно как почему-то не было разговора и о конгрессе ПЕНа, где этот эсэсовец-антифашист председательствовал. Киселев беседовал с Аксеновым вообщео жизни, но, видать, плохо подготовился телеведущий, мало ему дали информации о собеседнике, Аксенов его делалпо всем статьям. Речь когда зашла о чеченской войне, то Аксенов ему и говорит: «Странная любовь у этих “чеченских повстанцев” к отрезанию мягких конечностей у мирного населения». Киселев спрашивает: «Как вас понять?» — «А буквально, — Аксенов отвечает. — Очень любят эти ваши борцы за свободу у пленников мягкие конечности отрезать — пальцы, уши и так далее». А эфир идет прямой, тогда это еще часто практиковалось, не то что сейчас. И разговор уходит явно не туда. Киселев свое гнет, Аксенов — свое, чем дальше в лес, тем больше разногласий. Киселев наконец восклицает: «Странно все это слышать от вас, ведь вы же сын репрессированных Сталиным родителей!» Аксенов ему тут же, мгновенно отвечает в эфире, в прямом эфире: «Моих-то родителей Сталин репрессировал, а меня — этот самый… этот самый… ваш вице-президент компании». — «Кто такой?» — спрашивает Киселев. «Филипп Денисович Бобков, бывший начальник 5-го Управления КГБ по борьбе с диссидентами», — отвечает Аксенов.

А.К.:Да, Бобков действительно занимал некоторое время должность начальника службы безопасности в империи Гусинского…

Е.П.:…И Киселев ничего не мог сказать в ответ ясного, лишь промямлил нечто вроде: «Ну, он у нас уже больше не работает».

А.К.:Достойный ответ!

Е.П.:Я почему эту байку рассказываю, потому что мне наутро звонит Василий Павлович и говорит: «Хорошие дела у нас творятся! Вчера была в прямом эфире моя беседа с Киселевым, а при сегодняшнем утреннем повторе ее уже нет, вырезали. Вот тебе и отсутствие цензуры!» Я, цитируя аксеновские слова, заранее прошу у всех прощения, если в чем-то оказался неточен… Но я хочу всем сказать, что Аксенов вел себя настолько независимо и честно, что это вызывало уважение даже у самых злобных персон, не хочу называть их имена, много им чести будет…

А.К.:Вот ты и произнес два ключевых слова: «независимо и честно». Да, отношение Василия Павловича к начальникам страны было связано с воспитанием, с собственными пристрастиями, принципами, иллюзиями, но оно никогда не было связано с зависимостью от этих начальников. Вот что я хотел бы подчеркнуть в конце нашего сегодняшнего разговора! Потому что — ну где же логика? Если ты поддерживаешь Путина по чеченскому вопросу, то чего же ты против него возникаешь по поводу Ходорковского? А потому что — тут поддерживаю, а тут не поддерживаю. И все. Вася был совершенно независимый человек.

Е.П.:Да. Если ты говоришь Никите Сергеичу Хрущеву, что связываешь освобождение и реабилитацию родителей с его именем, то что ж ты на Никиту прешь? А он на него прет, да потом сам же над собой и над ним смеется в «Ожоге», именуя Хруща «Кукитой Кусеевичем», помнишь?

А.К.:Да. Это где он предлагает Вождю: «Позвольте вам, Кукита Кусеевич, спеть “Песню варяжского гостя”?» Да. Он был абсолютно независим в своих отношениях к властям. Он, в отличие от многих других именитых шестидесятников, хорошо усвоил пушкинское «Зависеть от царя, зависеть от народа…» Он не зависел от царей, внутренне не зависел. Они могли его в тюрьму посадить, но внутренне он не зависел от царя и, надо отдать ему должное, не зависел и от народа, о чем, я надеюсь, мы еще поговорим.

Е.П.:Ну, у меня тут чуть-чуть иное мнение на сей счет. «Зависеть от царя, зависеть от народа…» Как он мог зависеть от народа, если он сам и был этот народ?

Приложение

Открытка,

посланная Василием Аксеновым Евгению Попову и его жене Светлане Васильевой из Америки поздней осенью 1982 года непосредственно после того, как умер БРЕЖНЕВ ЛЕОНИД ИЛЬИЧ (1906–1982), политический и государственный деятель, Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР, Маршал Советского Союза (1976), Герой Социалистического Труда (1961), четырежды Герой Советского Союза (1966, 1976, 1978, 1981), кавалер ордена «Победа» (1978, указ о награждении отменен в 1989-м как противоречащий статусу ордена), лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» (1973) и Ленинской премии по литературе (1979):

Дорогие Женя и Света, разрешите мне рассказать вам одну нью-йоркскую историю. В день кончины Мистера Броу, еще не зная об этом (и никто еще в Новом Свете не знал), мы пошли большой компанией на представление в Сохо. Представление называлось «Страсти по Казимиру», имелся в виду Казимир Малевич. Мы сильно опоздали, а когда вошли, увидели на сцене обнаженного Мистера Броу, который танцевал медленно и со щемящей бессмысленной печалью под аккомпанемент дикой якутской песни без слов. Sic transit gloria mundi, дорогой ты наш Евгений…

Глава шестая

Аксенов и его политика

ЕВГЕНИЙ ПОПОВ:Итак, сначала Василий Павлович, будучи ребенком, был вне политики — родители сидели в тюрьме, а ему рассказывали, что они на Севере где-то, в командировке… Естественно, после Магадана, после встречи с матерью, он стал антисоветчиком, вернее, антисталинцем, я бы так сказал…

АЛЕКСАНДР КАБАКОВ:Мне кажется, что ты начал немножко сбивчиво. Приделал сюда детство, которое вообще никакого отношения к предмету разговора не имеет… А разговор сегодня о политических взглядах Аксенова, вот о чем. Действительно, сначала, я думаю, он сделался просто антисталинистом под влиянием Евгении Семеновны, потом — резким антисоветчиком уже непонятно под каким влиянием, по инстинктам, что ли…

Конец ознакомительного фрагмента.