Страница 32 из 68
Тот факт, что американская политическая система отнюдь не отвечает названию «демократическая», какое ей приклеивают оптимисты, в настоящее время пользуется уже очень широким признанием, свидетельством чему является хотя бы характеристика этой системы, которую дал политолог из Принстонского университета Дуэйн Локкард. В своей книге «Извращенные приоритеты американской политики» Локкард не соглашается ни с тезисом Миллса о «властвующей элите», ни с плюралистским тезисом Даля насчет «власти меньшинств». Однако по своим взглядам он стоит ближе к Миллсу. Он считает, что и рассредоточенная власть на нижних ступенях системы, и власть, сконцентрированная в руках элиты, действуют в одном направлении — сохранения неравенства. Он пишет, что «как концентрация власти, так и ее рассредоточение являются факторами, воздействующими на формирование политики, ибо элита использует для достижения своих целей и власть, сосредоточенную в ее руках, и власть рассредоточенную, пользующуюся правом вето.
В конгрессе, например, власть чрезвычайно распылена, и потому там поставлен своего рода шлагбаум на пути любого законопроекта… Власть, вместо того чтобы иметь четкую структуру, распылена, переходит попеременно то к одним, то к другим группам… Но для процесса использования власти характерна одна постоянная черта: неимущим доступ в коридоры власти закрыт, а если и бывает открыт, то они входят туда, имея лишь ничтожные средства повлиять на кого-либо…»
Локкард заканчивает свое детальное исследование американской системы государственного управления с ее тремя «ветвями» — законодательной, исполнительной и судебной — следующими словами: «Итак, исторически сложившееся предубеждение против правительственных акций вообще, система рассредоточения власти в законодательных органах, тормозящая или нарушающая нормальный процесс выработки политики, независимая бюрократия, которая часто умышленно лишает ясности или изменяет принятый политический курс, и, наконец, федеральная система, распыляющая власть по отдельным штатам… — все это служит тому, чтобы препятствовать проведению политики, которая была бы выгодна неимущим».
Внутренняя политика США в послевоенный период лишний раз подтверждает, что американская система выборов в представительные органы, от конгресса и ниже, не обеспечивает необходимой защиты интересов обездоленных слоев населения. Все решения, принимаемые в конгрессе или в Белом доме, направлены на дальнейшее поощрение или сохранение ставшего традиционным несправедливого распределения богатства. Политические партии, демократическая и республиканская, сами недемократичны на всех уровнях, начиная с их «политических машин» на местах и кончая общенациональными съездами, созываемыми для выдвижения кандидатов в президенты. В конгрессе всеми делами вершат несколько узких групп. Верховный суд не принимает достаточно смелых решений, которые могли бы хоть как-то изменить соотношение классовых сил в стране в пользу трудящихся. Выборы превратились в периодический ритуал; на них все решают деньги и средства массовой информации, а насущные для страны вопросы четко не формулируются; рамки двухпартийной системы, в которых они проходят, и ограниченность информации, доступной для широкой публики, вообще снижают их значение.
Президентские выборы 1968 г. явились еще одним ярким примером недемократичности американской политической системы. В основном они не отличались от других избирательных кампаний, но на этот раз острота разногласий, вспыхнувших в стране из-за войны во Вьетнаме и расовой политики правительства, сделала неизлечимые пороки системы особенно заметными. Бросая чуть ли не открытый вызов 'широким массам, настроенным против войны во Вьетнаме, — а на это указывали, например, ион-росы общественного мнения, и тот факт, что под напором антивоенного движения президент Джонсон вынужден был уйти с политической сцены, — обе гласные партии выдвинули своими кандидатами в президенты людей, стоявших фактически за продолжение джонсоновской политики войны; демократическая — Губерта Хэмфри и республиканская — Ричарда Никсона. Избрание в 1964 г. Джонсона, который выдвигал «программу мира», а став президентом, чуть ли не сразу же встал на путь эскалации войны, еще раз продемонстрировало всю пустоту предвыборных политических обещаний и невозможность для общественности страны сколько-нибудь эффективно контролировать ее внешнюю политику. Журнал «Ньюсуик», который вряд ли можно отнести к радикальным критикам американской демократии, и тот настолько возмутился политическими трюками, которые предшествовали партийным съездам 1968 г., что вынужден был заявить: «Непреложный факт состоит в том, что кандидаты в президенты США выдвигаются не народом, а профессионалами в области партийной политики». Выдвижение кандидатом Хэмфри, о непопулярности которого не раз свидетельствовали и опросы общественного мнения, и первичные выборы весной и летом 1968 г., не должно было никого удивить, учитывая механизм отбора делегатов на общенациональные съезды политических партий и тот факт, что съезд демократической партии находился под контролем узкого круга профессиональных партийных политиков, которые устанавливали порядок заседаний, проверяли мандаты, владели председательским молотком и микрофонами.
Когда молодежь — либералы, радикалы, просто разочарованные — заполнила улицы Чикаго, протестуя против всего того, что происходило на этом съезде демократической партии, — а это по первой поправке к конституции США, разрешающей гражданам «мирно собираться», было как будто бы их законным правом, — мэр города Ричард Дэйли, «сильная рука» на съезде, вызвал полицию, которая начала разгонять демонстрантов с помощью дубинок и слезоточивого газа и многих из них арестовала. Досталось от полиции и тем, кто просто стоял и наблюдал за происходящим, — дубинки без разбора пускались в ход. Полицейские набросились и на присутствовавших здесь журналистов, фоторепортеров, отбирая у них и тут же ломая их фотоаппараты. События 1968 г. в Чикаго как нельзя более ясно показали, что за фасадом американской демократии и так называемого «избирательного процесса» на самом деле скрываются самый настоящий политический диктат и необузданный полицейский произвол.
Уже накануне съезда демократической партии 1968 г. стало совершенно ясно, что волна радикальных настроений, охвативших страну, толкает обе партии, республиканскую и демократическую, сколько бы каждая из них ни упражнялась в либеральной риторике, на союз. Как раз в то время помощник министра труда при президенте Джонсоне Дэниел Мойнихэн, которому вскоре предстояло занять важный пост в администрации Никсона, выступил перед членами организации «Американцы за демократическое действие» и сказал, что либеральные демократы должны искать пути к сотрудничеству, «рабочему партнерству» с консерваторами. Профессор Мойнихэн предупредил, что к войне во Вьетнаме и вспышкам волнений в городах может скоро прибавиться терроризм, а поэтому либералы должны «более ясно отдавать себе отчет в том, что в стабильности социального строя больше всего заинтересованы и они-сами, что, учитывая возникшую ныне угрозу для этой стабильности, им надо стремиться к заключению гораздо более эффективных союзов с консервативными политическими кругами, которые разделяют их озабоченность по поводу этой угрозы и считают, что непреклонная жесткость позиций любой из сторон опасна для существующего порядка вещей так я^е, как и анархистские требования перемен».
В послевоенные годы любой из президентов США, будь то либерал или консерватор, республиканец или демократ, стоял, можно сказать, все на той же мертвой точке: внешняя политика „холодной войны" и внутренняя политика, не идущая дальше символических социальных реформ. Когда Джон Ф. Кеннеди, пробыв год на президентском посту, представил стране бюджет на очередной финансовый год, вашингтонский журналист Джеймс Рестон — а его всегда отличали умеренность, проницательность, реализм — писал, что этот бюджет отнюдь не был нацелен на то, чтобы «в стране все вдруг изменилось». Кеннеди, отмечал Рестон, просто стремился «не лишить себя поддержки пользующихся наибольшим весом социальных групп, без которой его правительству было бы трудно добиваться такой его важной цели, как продолжение американской торговой и экономической экспансии», Кеннеди, писал Рестон, уклонился «от очень смелых атак на таком фронте, как борьба с безработицей». И он также «согласился понизить налог с капиталов, вкладываемых на расширение и модернизацию промышленных предприятий. Он не рвался в бой с консерваторами-южанами из-за гражданских прав. Профсоюзам он настойчиво рекомендовал не слишком завышать свои требования относительно заработной платы, с тем чтобы цены на американские товары могли обеспечивать им конкурентоспособность на мировых рынках и чтобы число рабочих мест в стране можно было увеличивать. Бизнесменов он старался заверить в том, что вовсе не хочет идти на „холодную войну" с ними на внутреннем фронте.