Сейчас вылетит птичка!

Он тоже не требовал от жизни многого и обладал даром лудить, чинить, что-то мастерить — всевозможные материалы и механизмы в его руках оживали, как по мановению волшебной палочки. Правда, все его чудеса были мелкого масштаба, а работал он лаборантом в компании «Акусти-джем», которая занималась производством слуховых аппаратов. Хозяева ценили Генри, но высоко оплачивать его труд не собирались. Приличных доходов Эллен с Генри и не ждали и успокаивали себя тем, что получать деньги за игру в бирюльки — это вообще большая честь и даже роскошь. На том и сошлись.

Да вот только сошлись ли, размышляла Эллен, глядя на жестяную коробочку и провод с наушником, лежавшие перед ней на столе. Устройство напоминало обычный слуховой аппарат, но являло собой современное чудо, под стать Ниагарскому водопаду или сфинксу. Генри тайком соорудил его во время обеденных перерывов и вчера вечером принес домой. Незадолго до отхода ко сну Эллен посетило вдохновение, и она нарекла коробочку «Конфидо» — в этом слове уютно совмещались конфиденциальный разговор и кличка любимой собаки.

— Что человеку на самом деле нужно — почти больше еды? — с напускной скромностью спросил Генри, первый раз показывая жене свое изобретение. Несмотря на крупный рост и грубоватую внешность, обычно он бывал робок, словно обитатель леса, но тут в нем что-то изменилось, появилась какая-то искра, голос стал зычным. — Как думаешь?

— Счастье, Генри?

— Ясное дело, счастье. А где ключ к счастью?

— Вера в Господа? Ясное будущее, Генри? Здоровье, мой дорогой?

— Какое желание ты видишь в глазах любого прохожего на улице, куда ни посмотри?

— Ну, говори сам, Генри, я сдаюсь, — беспомощно вымолвила Эллен.

— Человеку нужен собеседник! Который его понимает! Вот и все. — Генри поднял со стола Конфидо и махнул им у себя над головой. — Это он и есть.

И вот сейчас, на следующее утро, Эллен отвернулась от окна и робко вставила наушник от Конфидо в ухо. Плоскую металлическую коробочку она прицепила под блузку, проводок упрятала в волосах. В ухе что-то застрекотало, зажужжало — будто рядом расположился назойливый комар.

Она застенчиво прокашлялась, хотя ничего говорить вслух не собиралась, просто, взвесив мысли, подумала:

— Какой ты приятный сюрприз, Конфидо.

— Если и есть человек, который заслуживает перемен к лучшему, так это ты, Эллен, — прошептал Конфидо ей в ухо. Голос был металлический и даже пронзительный — так звучит голос ребенка, когда тот говорит через расческу, обернутую папиросной бумагой. — Тебе столько пришлось перенести, должно и на твоем пути встретиться что-то хорошее.

— О-хххх, — подумала Эллен, в мыслях занижая чрезмерно высокую оценку. — Какие уж такие испытания выпали на мою долю? На самом деле путь был и приятный, и легкий.

— Это только с виду, — возразил Конфидо. — А ведь ты во многом себе отказывала.

— Ну, в чем уж таком…

— Ладно, ладно, — согласился Конфидо. — Я тебя понимаю. Но это ведь между нами, а такие вещи надо иногда доставать наружу. Полезно для здоровья. Домишко у вас дрянной, живете в тесноте, твоя душа от этого страдает, и тебе прекрасно это известно, бедная ты моя. И потом женщина ведь переживает, что ее муж начисто лишен честолюбия — значит, он ее не слишком любит. Если бы он только знал, каких сил тебе стоит всегда быть веселой, делать вид, будто все замечательно…

— Ну, подожди, — слабо воспротивилась Эллен.

— Бедняжка, твоему кораблю давно пора зайти в уютную гавань. Лучше поздно, чем никогда.

— Да я особенно и не противилась, — мысленно продолжала упорствовать Эллен. — Генри потому и счастлив, что его не мучает честолюбие, а если счастлив муж, значит, счастливы жена и дети.

— Все равно женщине никуда не деться от мысли, что любовь мужа измеряется его честолюбием, — заявил Конфидо. — Так что ты заслужила этот горшок золота на краю радуги.

— Тут я полностью согласна, — сказала Эллен.

— Я же на твоей стороне, — тепло произнес Конфидо.

В кухню уверенной походкой вошел Генри, грубоватое лицо порозовело от контакта с шершавым полотенцем. Он хорошо выспался и предстал перед женой в новом обличье: Генри-учредитель, Генри-предприниматель, готовый поднять себя к звездам за собственные подтяжки.

— Любезные господа! — заговорил он с воодушевлением. — Ставлю вас в известность, что через две недели я покидаю компанию «Акусти-джем», чтобы заняться собственным бизнесом и вести собственные исследования. Искренне ваш… — Он заключил Эллен в объятия и принялся раскачивать ее взад-вперед, держа в большущих руках. — Ага! Ты уже пошепталась с новым дружком, верно?

Эллен вспыхнула и быстро выключила Конфидо.

— Какая жуткая штуковина, Генри. Просто бросает в дрожь. Она слышит мои мысли и отвечает на них.

— Вот я и говорю — конец одиночеству! — сказал Генри.

— Прямо какое-то волшебство.

— Вся наша вселенная — волшебство, — торжественно заметил Генри. — Эйнштейн первый тебе об этом скажет. Я всего лишь наткнулся на фокус, который лежал и ждал: когда же меня кто-нибудь подберет? Открытия почти всегда делаются случайно, на этот раз счастливчиком оказался я — Генри Бауэрс.

Эллен захлопала в ладоши.

— Генри, об этом когда-нибудь кино снимут!

— А русские заявят, что первыми изобрели они. — Генри засмеялся. — Да на здоровье. Я буду великодушен. Пожалуйста — поделю рынок с ними. Миллиард долларов от продаж в Америке меня вполне устроит.

— Угу. — Эллен, забывшись от восторга, вдруг представила, что про ее знаменитого мужа сняли фильм, а исполнитель главной роли здорово смахивает на Авраама Линкольна. Взору ее предстал простодушный отмеченный Богом работяга, в поношенной одежде, он что-то мурлычет себе под нос и колдует над крошечным микрофоном, который позволит ему улавливать едва слышимые шумы в человеческом ухе. А на втором плане сидят коллеги, они играют в карты и посмеиваются над ним — вот, мол, нечего делать, вкалывает в свой обеденный перерыв. Потом он помещает микрофон себе в ухо, соединяет его с усилителем и громкоговорителем — и с удивлением слышит первый шепот Конфидо:

— Здесь, Генри, ты ничего не добьешься, — так сказал Конфидо в первой, не доведенной до ума версии. — В «Акусти-джем» могут пробиться только любители пудрить мозги да кататься за чужой счет. Ты каждый день делаешь дело — а зарплату повышают другим! Пора тебе поумнеть. Да ты в десять раз расторопнее любого в лаборатории! Это несправедливо.

Что Генри сделал дальше? Отсоединил микрофон от громкоговорителя и подключил его к слуховому аппарату. На наушнике закрепил микрофончик, чтобы было чем улавливать голосок, не важно, откуда доносящийся, а для усиления подключил слуховой аппарат. И вот в дрожащих руках Генри оказался Конфидо — лучший друг для всех и каждого, готовый к выходу на рынок.

— Это я без шуток, — заверил Эллен новый Генри. — Миллиард в чистом виде! Прибыль с одного Конфидо — шесть долларов. А теперь умножь на всех жителей США — мужчин, женщин и детей!

— Хотелось бы знать, откуда голос, — заметила Эллен. — А то как-то непонятно. — На миг ей стало слегка не по себе.

Генри отмахнулся от ее вопроса и сел завтракать.

— Уши как-то прицеплены к мозгам, — объяснил он с полным ртом. — Ну, это мы как-нибудь выясним. Сейчас главное, вывести Конфидо на рынок — и начать жить, а не просто существовать.

— Может, это мы? — спросила Эллен. — Голос — это мы сами?

Генри пожал плечами.

— Едва ли это голос Бога, навряд ли это «Голос Америки». Давай спросим у самого Конфидо? Я оставлю его дома, проведешь время в приятном обществе.

— Генри… разве мы с тобой просто существуем?

— Если верить Конфидо — да. — Генри поднялся и поцеловал жену.

— Скорее всего он прав, — рассеянно пробормотала она.

— А вот теперь, клянусь Богом, мы начнем жить! — воскликнул Генри. — Мы это вполне заслужили. Конфидо так и сказал.

В состоянии легкого транса Эллен накормила детей и отправила их в школу. Она на мгновение очнулась, когда ее восьмилетний сын Пол крикнул, едва вошел в набитый битком школьный автобус: