Страница 24 из 46
— Я вас убедил? — спросил Уимс Фольца. — Вы теперь скажете моим соседям, что я не занимаюсь колдовством и не практикую без лицензии?
— С удовольствием сказал бы, — сказал Фольц, — но это не главная причина, по которой мы здесь.
— Да? — удивился Уимс.
— Да, сэр, — кивнул Фольц и достал из внутреннего кармана пиджака фотографию. — Мы хотели спросить вас, знакома ли вам эта женщина, и не знаете ли вы, где ее можно найти. Последнее место, где ее видели — ваше парадное.
Уимс, помедлив, взял фотографию, внимательно изучил.
— Миссис Мэри Стайлс Кантуэлл. Прекрасно помню. Вам нужны точные даты, когда она приходила на прием? — Он открыл картотеку, поискал карточку исчезнувшей женщины, наконец, достал ее. — Всего четыре посещения. Четырнадцатого, пятнадцатого, девятнадцатого и двадцать первого июля.
— От чего вы ее лечили? — поинтересовался Фольц.
— Вы не могли бы направить эту штуковину в какое-нибудь другое место? — попросил Уимс.
— Какую штуковину?
— Ваш пистолет, — сказал Уимс. — Он направлен прямо на меня.
Фольц опустил взгляд на свою правую руку и обнаружил, что в ней действительно зажат пистолет. Пистолет, направленный на Уимса. Фольц был смущен и растерян, тем не менее пистолет не убирал.
— Уберите, пожалуйста, — сказал Уимс.
Фольц убрал пистолет.
— Спасибо, — поблагодарил Уимс. — Правда ведь, нельзя сказать, что я не сотрудничаю с полицией?
— Нет, сэр, — сказал Фольц.
— Это все жара, — посетовал Уимс. — От жары нервы у всех ни к черту. Дурацкая здесь система отопления — в этой комнате свариться можно, а в остальных ни дать ни взять Северный полюс. Тут градусов девяносто[10], не меньше. Джентльмены, не желаете снять плащи?
Карни и Фольц сняли плащи.
— Снимайте и пиджаки, — сказал Уимс. — Температура под сотню, не меньше.
— У вас обоих голова раскалывается, — продолжал Уимс, — и я понимаю, как вам тяжело сосредоточиться. Тем не менее прошу подробно рассказать, в чем меня подозревают.
— Четыре женщины из посещавших ваши сеансы пропали без вести.
— Только четыре? — переспросил Уимс.
— Только четыре, — подтвердил Фольц.
— Их имена, будьте добры.
— Миссис Мэри Стайлс Кантуэлл, миссис Эсмеральда Койн, миссис Кэролайн Хью Тинкер и миссис Дженет Циммер.
Уимс записал на листке только фамилии.
— Кантуэлл, Койн, Ройс… вы сказали Селфридж?
— Селфридж? — переспросил Фольц. — Кто такая Селфридж?
— Никто, — ответил Уимс. — Селфридж теперь никто.
— Никто… — эхом откликнулся Фольц.
— И каковы же ваши соображения насчет всех этих женщин? — осведомился Уимс.
— Мы думаем, вы их убили, — сказал Фольц. — Все они — богатые вдовы. Все они забрали из банка все свои сбережения, после того как побывали у вас, и все они исчезли. Мы полагаем, их тела где-то в доме.
— Вам известно мое настоящее имя? — спросил Уимс.
— Нет, — сказал Фольц. — Но когда у нас будут ваши отпечатки, думаю, выяснится, что вас разыскивают.
— Я сэкономлю вам время, — проговорил Уимс. — Скажу мое настоящее имя. Мое настоящее имя, джентльмены, Румпельштильцхен. Поняли? Давайте произнесу по буквам. Р-у-м-п-е-л-ь-ш-т-и-л-ь-ц-х-е-н.
— Р-у-м-п-е-л-ь-ш-т-и-л-ь-ц-х-е-н, — повторил Фольц.
— Думаю, вам следует позвонить и немедленно доложить об этом начальству, — сказал Уимс, протягивая к Фольцу пустую руку. — Вот телефон.
Фольц сграбастал воздух, как будто это и в самом деле телефон. При помощи несуществующего телефона он позвонил капитану Финнерти и коротко доложил, что настоящее имя Уимса — Румпельштильцхен.
— Ну и что вам сказал капитан Финнерти? — осведомился Уимс.
— Не знаю, — проговорил Фольц.
— Не знаете? — недоверчиво переспросил Уимс. — Разве он не сказал вам, что я заставляю людей проходить через зеркало?
— Верно, — кивнул Фольц. — Именно это он мне и сказал.
— Вы меня разоблачили, — сказал Уимс. — Я Румпельштильцхен, и я гипнотизирую людей, чтобы они проходили сквозь зеркала, чтобы уходили из этой жизни в другую. Вы верите в это?
— Верю, — сказал Фольц.
— Ведь, если подумать, такое вполне возможно, верно? — продолжал Уимс.
— Верно, — сказал Фольц.
— Вы тоже в это верите? — Уимс повернулся к Карни.
Карни стоял, сгорбившись от невыносимой боли в шее, плечах и голове.
— Верю, — проговорил он.
— Это прекрасно объясняет, что произошло с женщинами, которых вы разыскиваете, — сообщил Уимс. — Поверьте, они отнюдь не мертвы. Они пришли ко мне, несчастные, разочарованные в жизни, и я отправил их по ту сторону зеркала посмотреть, как там обстоят дела. И всякий раз они выбирали зазеркалье, не желали возвращаться назад. Я обязательно покажу вам зеркала, сквозь которые они ушли, только скажите сначала, есть ли еще полицейские снаружи или на пути сюда.
— Нет, — ответил Фольц.
— Только вы двое? — настаивал Уимс.
— Да.
Уимс легонько хлопнул в ладоши.
— Что ж, тогда пойдемте, джентльмены, и я покажу вам зеркала.
Он открыл дверь кабинета и придержал ее для гостей. Уимс внимательно наблюдал, как они выходят в холл, и с удовлетворением кивнул, когда оба детектива задрожали, словно от жуткого холода.
— Я же говорил — здесь как на Северном полюсе, — сказал гипнотизер. — Лучше оденьтесь, хотя, боюсь, это не очень поможет.
Карни и Фольц натянули пиджаки и плащи, однако дрожать не перестали.
— Надо взобраться на три лестничных пролета, джентльмены, — сообщил Уимс. — Мы направляемся в бальную залу на верху дома. Зеркала там. Лифт, к сожалению, давно сломан.
Лифт был не только сломан, а и вообще отсутствовал. Лифт, обшивка стен, светильники — все, что можно было снять, унесли задолго до того, как в дом въехал Уимс. Тем не менее гипнотизер предлагал детективам, ступающим по обломкам штукатурки, восхититься убранством:
— Вот золотая комната, а это — голубая, — говорил он. — Белая кровать в форме лебедя в голубой комнате, говорят, когда-то принадлежала самой мадам де Помпадур, хотите верьте, хотите нет. Вы верите? — Гипнотизер повернулся к Фольцу.
— Вам этого не доказать, — ответил Фольц.
— Разве на этом свете можно быть в чем-то уверенным, а? — вздохнул Уимс.
Карни повторил слово в слово:
— Разве на этом свете можно быть в чем-то уверенным, а?
— Эта лестница ведет в бальную залу, — сказал Уимс.
Лестница была широкая. У основания сохранился постамент, на котором когда-то стояла скульптура. Прежние перила отсутствовали — лишь торчащая арматура указывала, где находились балясины. Теперь перилами служила прибитая к стене загнутыми гвоздями труба. Из голых ступеней торчали ковровые гвозди, на некоторых еще болтались остатки красного ворса.
— На реставрацию лестницы у меня ушла уйма средств, — сказал Уимс. — Перила я нашел в Италии. Скульптура четырнадцатого века изображает святую Екатерину Толедскую — ее я приобрел в поместье Уильяма Рэндольфа Хёрста. А ковер, по которому вы ступаете, джентльмены, был соткан по моим рисункам в иранском Кермане. Идешь как по пуховой перине, верно?
Карни и Фольц не отвечали, завороженные немыслимой роскошью, однако стали высоко задирать ноги, как будто и впрямь шагали по пуховой перине.
Уимс открыл дверь бальной залы — к слову сказать, вполне приличную. Впрочем, вид ее изрядно портила надпись белой краской. «Не входить!». На ручке висели двое плечиков для пальто, глухо звякнувшие, когда Уимс открывал и закрывал дверь.
Бальная зала на верхушке башни была круглая. По периметру ее зеркала в полный рост чередовались с окнами, застекленными освинцованным стеклом пурпурного, горчичного и зеленого цветов. Из обстановки тут были три кипы перевязанных, словно для продажи, газет, две секции от игрушечной железной дороги и латунное изголовье кровати.
Уимс не стал расхваливать убранство залы. Он сразу же предложил Фольцу и Карни обратить внимание на зеркала — они были абсолютно реальны. Отражение зеркал в зеркалах превращало каждое зеркало в дверь, ведущую в бесконечную анфиладу.
10
по Фаренгейту.