Регент

Ультиматум, привезенный Стерсом, состоял из трех пунктов: французское правительство должно было заставить Стюарта искать прибежища за Альпами, начать охоту на его приверженцев и разрушить сооружения порта Мардик, возведенные, несмотря на Утрехтский договор, вместо укреплений Дюнкерка. После получения согласия по этим трем пунктам Георг I соглашался начать переговоры.

Регент возмутился: он был готов пойти навстречу королю Англии, но ему не казалось справедливым, что от него требуют конкретных действий еще до подписания договора, и Филипп сказал, что этого он делать не станет и что это его последнее слово. Георг I не пошел ни на какие уступки и начал форсировать заключение австро-голландского соглашения.

Загнанный в угол, Филипп обращает свои взоры к единственной стране, которая, как и он, искренне стремилась к миру. Посол Франции во Фландрии, аббат де Шатенеф, крестный отец Вольтера, так хорошо объяснил, сколь опасны и воинственны намерения императора, что Фландрия подтверждает Англии свое нежелание заключать какой-либо союз с Карлом VI без предварительного аналогичного договора с Францией.

Вестминстерский договор 5 июня, подписанный императором и королем Великобритании, гарантирует обоим монархам их нынешние владения и те земли, что будут ими получены по взаимному согласию.

Вооружившись этим договором, Стерс думает запугать регента и силой привести его к трону своего монарха, но Филипп, невозмутимый, как под Турином, отвечает, что он не выгонит Якова Стюарта из Авиньона, пока у него нет в кармане договора, и что «если король Англии хочет войны, Франция постоит за себя».

Неизбежное должно было свершиться. Дамоклов меч висел на тоненькой ниточке, и нить эта разматывалась вдоль берегов Балтики.

Немецкие области Швеции, оставленные Карлом XII, тут же стали добычей Дании, Саксонии, Пруссии и Ганновера. И когда появилась армия русского царя, ей уже ничего не досталось. Ярость Петра Великого, мечтавшего стать повелителем империи, обрушилась на союзников. Ничего не получив, царь неожиданно занимает Мекленбург и угрожает Ганноверу. Однако Георг I предпочитал родные места даже самой Великобритании. Он ненавидел русского царя и боялся его, как черта. Сильно обеспокоенный, Георг I решил отыграть себе вторую столицу и оттуда самому заботиться о собственных интересах.

Стенхоуп сопровождает своего монарха. В Лондоне остается принц Уэльский, который получает устаревший титул Хранителя королевства и поддержку Совета, возглавляемого лордом Таунзендом — из-за этого раздела власти в британской политике возникли те же противоречия, что раздирали французскую политику.

В Париже все, начиная с Сен-Симона и кончая Вильруа, настраивали регента против Англии, но Филипп не поддается на уговоры и, несмотря на противодействие министров, использует поездку английского короля для того, чтобы предпринять еще одну попытку сохранить мир.

Хозяин небольшой гостиницы в Гааге 5 июля 1716 года увидел у своих дверей скромного шестидесятилетнего человека. Аббат Дюбуа спросил комнату, назвавшись Сент-Альбеном, любителем книг, приехавшим во Фландрию, чтобы пополнить свою коллекцию. И в течение двух недель этот библиофил ходил по книжным лавочкам, писал письма, болтал с постояльцами гостиницы, не возбуждая ничьих подозрений.

Король Англии и его свита инкогнито появились в Гааге 20 июля. Когда лорд Стенхоуп оказался в своих покоях, ему принесли записку, в которой его старый друг Дюбуа настойчиво просил об аудиенции. Она состоялась 21 июля в дипломатической миссии Англии в восемь часов утра.

Аббат держал в своих руках судьбу герцога Орлеанского, свою собственную и будущее политики, дорогой его сердцу англофила. Легко предположить, что он не жалел ни своего ума, ни своего красноречия, ни своей хитрости. Стенхоуп, поначалу неистовствовавший из-за «ужасного впечатления», оставленного сговором между регентом и Яковом Стюартом, к полудню уже был настроен вполне благожелательно. На следующий вечер он пришел ужинать в гостиницу к Дюбуа.

Былая симпатия и взаимное уважение сближали этих двух людей. Стенхоуп чувствовал, как рассеивается его недоверие. Он даже сказал, что проблема Якова Стюарта не столь серьезна. Главное — развеять беспокойство короля Англии относительно укреплений в Мардике. Полный надежд Дюбуа направляет Филиппу отчет на ста семидесяти страницах!

Пока его былой наставник старался покорить грозный Альбион, сам регент безуспешно пытался справиться с Испанией. Он пошел на почти скандальную уступку мадридскому двору, запретив французским морякам заходить в южные моря — Альберони платил лишь дерзостью.

Чтобы отдалить этого отвратительного наглеца и открыть глаза Филиппу V, герцог Орлеанский направляет в Испанию его бывшего наставника Лувилля, того самого, который в 1701 году руководил первыми шагами юного монарха. Лувилль не был даже принят королем. Регент снова и снова убеждался, что единственный возможный выход — это заключение союза с Англией. И как можно скорее. Принц отказывается от официальных дипломатических путей, по совету лорда Стенхоупа письменно излагает более приемлемые для англичан предложения относительно Мардика и поручает Дюбуа доставить их в Ганновер.

Облеченный на сей раз законной властью, Дюбуа останавливается в доме своего английского друга и сразу же приступает к делу. Успех императора укрепил непреклонность британского кабинета. Переговоры заходят в тупик, и отчаявшийся Дюбуа уже собирается отправляться обратно в Париж, как, к его великому изумлению, несговорчивый партнер поспешно уступает, словно торопясь все закончить.

Аббат так никогда и не узнает, какова была причина этой неожиданной перемены. Разногласия между русским царем и его союзниками достигли такой степени, что новая война казалась неизбежной. В тайных донесениях Георгу I сообщали, что его враг мечтает о заключении пакта с регентом.

Франко-русский союз, план которого едва оформился в сознании Петра Великого, предстал перед глазами английского короля как кровавое видение, от которого надо было немедленноизбавиться. Ганноверским министрам уже слышался галоп царских казаков, и они нажимали на своего суверена. Теперь в Ганновере было уже два человека, страстно хотевшие заключить союз между Англией и Францией.

Все препятствия тут же были устранены. Его величество король Британии принял Дюбуа, пригласил его на ужин к своей дочери, королеве Пруссии, осыпал его милостями и почестями. Он дал понять, что Англия и Франция будут гарантами тех положений Утрехтского мира, которые отвечают интересам обеих стран, что Голландии будет предложено подписать этот договор, что Яков Стюарт должен покинуть Авиньон до ратификации настоящего договора.

К несчастью, технические трудности, связанные с проблемой Мардика, потребовали длительных переговоров в Лондоне между лордом Таунзендом и д’Ибервилем. Оба они являлись противниками соглашения, и не было конца их перепалке. Бедный Дюбуа, боявшийся, что его небывалая победа ускользнет из рук, забрасывал регента отчаянными письмами. Наконец герцог Орлеанский приказывает своему послу согласиться на все требования англичан, включая присутствие в Мардике британского инспектора, которому поручалось проверить, что укрепленные сооружения действительно снесены.

Торжествующий Дюбуа возвращается в Гаагу 16 октября, чтобы парафировать соглашение. Но увы! Теперь эта новость стала всем известна и вызвала настоящую бурю. В самом деле, Георг I и Стенхоуп, с одной стороны, и регент со своим бывшим наставником — с другой, только одни и желали разорвать старые союзы. Подозрительный император был решительно против, в Лондоне принц Уэльский, Таунзенд и их сторонники утверждали, что регент толкает их доверчивого короля в пропасть.

Парижане испугались, при дворе сторонники старой политики насторожились, самые чувствительные сочувствовали Якову Стюарту, самые рассудительные возмущались необходимости уничтожить прекрасный порт.