Страница 2 из 484
Автор сделал Симэнь Цина живым воплощением тех, кого на сцене играют с разрисованным лицом, Ин Боцзюэ – живым воплощением малого комика, а распутниц – живыми воплощениями женщин-комиков и женщин с разрисованным лицом[3], да настолько убедительно, что от чтения книги прямо-таки бросает в пот, поскольку предназначена она не для наущения, но для предостережения.
Вот почему я постоянно повторяю: блажен тот, кто проникается жалостью к героям «Цзинь, Пин, Мэй»; достоин уважения тот, кто устрашается; но ничтожен – восхищающийся и подобен скотине – подражающий.
Мой друг Чу Сяосю взял как-то с собой на пир одного юношу. Когда дело дошло до представления «Ночной пир гегемона»[4], у юноши даже слюнки потекли. «Вот каким должен быть настоящий мужчина!» – воскликнул он. «Только для того, чтоб, как Сян Юй, окончить свою жизнь в волнах Уцзяна?!» – заметил Сяосю, и сидевшие рядом сочувственно вздохнули, услышав его справедливые слова.
Только тому, кто уяснит себе эту истину, позволительно читать «Цзинь, Пин, Мэй». Иначе, Юань Шигун был бы глашатаем разврата. Люди! Прислушивайтесь к моему совету: ни в коем случае не подражайте Симэню!
Играющий жемчужиной из Восточного У набросал по дороге в Цзиньчан в конце зимы года дин-сы в царствование Ваньли[5]
ПОЭТИЧЕСКИЙ ЭПИГРАФ
В романсе[1] поется:
РОМАНСЫ О ПРИСТРАСТИЯХ
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
В романсе поется:
Богатырь все сокрушит,
Лишь сверкнет меч уский крюк[1],
Но сробеет, задрожит
Пред красавицею вдруг.
Уж на что герой Лю Бан[2],
Уж на что храбрец Сян Цзи[3],
Но погибли не от ран,
А от страсти к Юй и Ци[4].