Страница 91 из 120
Тут Боя выхватил нож, рванул по струнам и, подняв цитру, со всей силой ударил ее о жертвенный камень — разлетелись золотые подставки, яшмовые колки.
— Зачем вы разбили цитру?! — воскликнул ошеломленный Чжун.
Боя ответил:
— Как все это грустно, как грустно, — проговорил старый Чжун.
— Но скажите, дядюшка, ваш высокочтимый дом находится все-таки в Верхней или в Нижней Цзисяни? — спросил Боя.
— Убогая хижина моя в деревне Верхняя Цзисянь, восьмым домом будет. Но к чему вы снова теперь спрашиваете об этом?
Тогда Боя сказал:
— С горем и болью в сердце своем я не решусь уже последовать за вами в почтенный дом ваш. С собою у меня десять и золота. Половину этих денег позвольте за сына вашего преподнести вам на какое-нибудь лакомство; другая — пусть пойдет на несколько *му жертвенной земли, и будет у вас хоть что-то на должный уход за могилой. Когда я вернусь ко двору, я подам прошение, чтобы мне разрешили оставить службу, и тогда заберу вас с тетушкой в свой скромный дом, где вы проведете положенные вам от неба годы жизни. Я — это Цзыци, Цзыци — это я! Поэтому не считайте меня чужим и не отвергайте мою просьбу.
Тут же, приказав отроку достать золото, Боя собственноручно поднес его престарелому Чжуну и, рыдая, склонился пред ним. Чжун ответил поклоном. Долго еще не могли они расстаться.
Рассказ этот называется «Юй Боя, скорбя о друге, разбивает цитру». Впоследствии, восхищаясь этой дружбой, кто-то написал следующие стихи:
Алхимики, хвастающиеся своим искусством, похищают серебро
Эти строфы написаны *цзеюанем *нашей династии — *Тан Инем. Действительно, есть на свете такие люди. Именуют они себя алхимиками да изощряются в разных хитростях, чтобы надуть жадных и доверчивых людей: уверяют, будто умеют добывать из лекарственных трав философский камень, могут превращать свинец в золото, ртуть — в серебро, что, мол, называется это искусством *«желтого и белого» или «тигельным делом». Им только бы заполучить серебро, якобы служащее «серебром-матерью», а потом при первом удобном случае они скрываются вместе с денежками, и называется это у них «захватить тигель».
Однажды некий *даос, предлагая свое искусство Тан Иню, пристал к нему:
— В вас, уважаемый цзеюань, есть что-то от небожителей и бессмертных, и вам удалось бы это дело.
— Послушай, ты ведь ходишь в одних лохмотьях, и раз уж ты владеешь таким искусством, почему бы тебе не выплавить хоть немного серебра для себя самого? Что ж тут о других заботиться! — не без ехидства ответил ему Тан Инь.
— У меня только и есть что мое искусство, — говорил монах, — а природа меня ничем не одарила. Вот я и ищу человека, которому на роду было бы написано большое счастье, чтобы вместе с ним работать. У меня такого счастья нет, и в одиночку я ничего сделать не смогу. Вам, я вижу, уготовано счастье, потому и прошу вас присоединиться ко мне. На нашем языке это называется «найти опекуна».
— Вот что, — сказал Тан Инь, — мне до твоего искусства и вообще до того, о чем ты тут разглагольствовал, дела нет. Могу в помощь тебе дать свое счастье, а получишь золото, поделим пополам.
Монах понял, что Тан Инь издевается над ним, и ушел. Вот по этому-то поводу, желая раскрыть людям глаза, Тан Инь и написал стихи об алхимиках.
Однако среди алхимиков есть до того изворотливые краснобаи, что их подобными ответами не смутишь. Почему же? — спросите вы. Они станут уверять, будто чудодейственное искусство алхимии нельзя хранить в тайне; будто найти философский камень можно лишь вместе с человеком, в котором есть нечто от небожителей и бессмертных; будут разглагольствовать о том, что, если внутренний камень готов, готов будет и внешний и так далее, и тому подобное. Само собой, в этих разговорах есть доля истины. Взять хотя бы получение философского камня. Разве это не искусство бессмертных? Однако небожители оставили людям тайну изготовления золота только для того, чтобы помогать им в несчастье. Да и то святой *Люй Чуньян беспокоился, что через пятьсот лет такое золото превратится в исходную материю и подведет людей. Но разве Люй Чуньян когда-нибудь говорил, что эта тайна дается для того, чтобы кто-то мог покупать себе имущество и земли, заводить жен и плодить детей, — словом, для того, чтобы богатеть и процветать? Нет!
Взять, например, *Ду Цзычуня; ведь когда он повстречал святого, который нуждался в «опекуне», и стал с ним искать философский камень, они были почти у цели, но дело провалилось только из-за того, что Ду Цзычунь не смог подавить в себе страсти к женщине.
А нынче все эти жадные люди содержат у себя целые гаремы красавиц, покупают дома, земли и только норовят, как бы побольше урвать. Подумать только! При этом они еще рассчитывают с помощью каких-то даосов-чревоугодников все-таки добыть философский камень, поблаженствовать на своем веку да еще оставить кое-что сыновьям и внукам. Нужно же быть такими глупцами! Ведь стоит только призадуматься над словами: «Когда получится внутренний камень, то получится и внешний». Так можно ли забыть о внутреннем совершенстве и думать только о том, как бы добыть серебро? Да ведь одной этой мысли достаточно для того, чтобы никогда не найти философского камня.