Страница 4 из 120
Разумеется, включенные в сборник повести не равноценны по своим художественным достоинствам, но ведь и нет литературы, а в ней жанра, состоящего сплошь из шедевров. Каждая из повестей хороша по-своему. И все же, думается, читатель отметит жизненную и полную удивительных совпадений повесть «Цзян Сингэ вновь видит жемчужную рубашку», равно как другую любовную повесть, герой которой — известный художник, каллиграф и поэт Тан Инь (1470—1523) прославился как яркий персонаж, впутанный в целую серию романтических приключений.
Не оставит его равнодушным и трагическая судьба государственного деятеля, ученого и патриота Шэнь Ляня (1507—1557), с такой подробностью описанная в повести «Шэнь Сяося неожиданно видит доклады Чжугэ Ляна». Какой бы страшной и удивительной ни показалась читателю история Шэнь Ляня, переданная в рассказе, она очень близка к биографическим сведениям, которые приводятся о нем в официальных источниках. В равной мере это относится и к увлекательному рассказу, передающему эпизод из жизни прославленного поэта Ли Бо (701—762), где правдиво описываются нравы при дворе императора, подчеркивается роль Китая в развитии торговых и других взаимоотношений с иноземцами в VII—VIII веках («Ли-небожитель, пьяный, пишет письмо, устрашившее варваров»), и к повествованию об известном своим бескорыстием и добрым отношением к людям чиновнике Ли Мяне (VIII в.), лишенном в результате очередного на него доноса должности и обреченном с семьей жить в нужде («Ли Мянь в крайней беде встречает благородного рыцаря»).
Вряд ли не тронет читателя рассказ «Юй Боя, скорбя о друге, разбивает цитру», поэтичность которого создается и включением в него большого количества стихов, и, главным образом, вплетением музыки в историю высокой дружбы.
Впрочем, доверимся повестям и предоставим читателю возможность самому разобраться в истинных достоинствах произведений, призванных, «развлекая, поучать». Так или иначе, но любая из перечисленных повестей, как и все прочие из этого собрания, исключительно правдиво отражает психологию, религиозные верования, быт и нравы создавшего эту литературу народа и потому может служить прекрасным источником для познания культуры Китая разных эпох. Ведь ни одна историческая работа, ни один энциклопедический справочник, какого бы совершенства полноты они ни достигали, не смогут дать столь живого и образного представления о специфике национальной культуры, как литература художественная, и в первую очередь повесть, роман, драма.
И. Циперович
Цзян Сингэ вновь видит жемчужную рубашку
Стихотворение это написано на мотив «Луна над Западной рекой». В нем говорится о том, что надо пытаться удержать достигнутое в жизни, находя радость в сложившейся судьбе, а также избегать четырех вещей: вина, женщин, богатства и тщеславия — и не растрачивать на все это духовные силы. Потому что ведь известно: «Удовольствие, за которым погнался, обернется неудовольствием; выгода, которую обрел, обернется потерей». Но из четырех этих зол ни одно так не губительно, как женщины. Верно говорят: «Глаза — сваха в любви, желанье — похоти источник». Поначалу вас влечет к женщине лишь сердцем, а затем вы теряете и разум. Правда, если случится встретиться где-нибудь с *цветочком или с ивой[3], то в том нет беды. Другое дело, если специально строишь на этот счет планы, нарушаешь приличия, семейные обычаи и ради мига собственного блаженства пренебрегаешь многолетними чувствами других. Подумай, что пришлось бы переживать тебе самому, если бы кто-то стал заигрывать с твоей красавицей женой или с любимой наложницей и в результате добился бы своего. В древних стихах хорошо об этом сказано:
Итак, уважаемые, послушайте повесть о жемчужной рубашке. Из этой истории вы увидите, что возмездие неба неминуемо, и рассказ этот да послужит молодым людям хорошим уроком.
Рассказ начнем с одного человека, фамилия которого Цзян, *имя — Дэ, молочное имя — Сингэ; был он уроженцем города Цзаоян, что в области Сянъян. Отца его звали Цзян Шицзэ. Еще с юных лет Цзян Шицзэ стал ездить с товарами торговать в Гуандун. Но вот у него умерла жена, и он остался вдвоем с сыном, которому в то время было всего девять лет. Других детей у супругов Цзян не было. Отцу жалко было оставлять сына одного, а отказаться от поездок в Гуандун, бросить дело, которое его кормило, он тоже не мог. Цзян Шицзэ прикидывал и так и этак, думал-думал, но выхода не находил. Оставалось одно: взять девятилетнего ребенка и вместе с ним отправиться в путь. «К тому же, — рассудил Цзян Шицзэ, — мальчик чему-то научится, узнает кое-какие секреты торговли». Сингэ хоть был еще мал, но выглядел уже не ребенком:
Опасаясь, что люди будут ему завидовать, Цзян Шицзэ во время путешествия никому не говорил, что Сингэ — его родной сын, а выдавал мальчика за молодого Ло, племянника жены. Следует сказать, что семья Ло тоже занималась торговлей, совершая поездки в Гуандун. Но если Цзян Шицзэ первым в своей семье взялся за это дело, то в семье Ло этим занимались уже целых три поколения. Поэтому там, в Гуандуне, и хозяева торговых подворий, и посредники в делах на протяжении многих лет были знакомы с людьми из семьи Ло и считали их чуть ли не родственниками. Кстати, и самого Цзян Шицзэ ввел в это дело Ло, отец его жены, некогда взяв его мальчиком с собой в путешествие. Но в последнее время семье Ло пришлось вести тяжбы по несправедливым обвинениям; тяжбы эти окончились для Ло неудачно, семья обеднела, и вот уже который год никто из них не ездил торговать в Гуандун. Не удивительно, что и посредники в делах, и люди на торговых подворьях всякий раз, встречая Цзян Шицзэ, расспрашивали его о семье Ло. Когда же они узнавали, что мальчик, с которым он приехал, из семьи Ло, да еще видели, какой ребенок красивый и умный, все, конечно, очень радовались. При этом они думали о том, что их деды и отцы дружили с семьей Ло, а ныне вот появился мальчик, принадлежащий уже к четвертому поколению Ло.
3
Здесь и далее звездочка перед словом обозначает, что данное слово, выражение или собственное имя объясняется в комментариях. Комментарии помещены в конце книги и расположены в алфавитном порядке.