Страница 5 из 25
С этими словами он подвел маленькую индианку к одному из столбов, подпиравших палатку, и привязал девочку к нему. Затем взял фонарь и приподнял край палатки.
— Опять дождь начинается! — пробормотал агент, выходя на воздух. — Нашим часовым надо держать ухо востро. Пока еще светит луна. Но ветер гонит откуда-то целую стаю туч, и через четверть часа будет опять темно, как в каминной трубе!
И в самом деле, луна, словно испуганная зрелищем казни молодого индейского воина, то выплывала, то скрывалась за разрозненными, но все чаще наплывавшими клочками туч, изорванных ураганом. Небольшой прогал чистого неба быстро суживался, и тучи, проплывая над лагерем, роняли влагу, словно оплакивая погибших.
Полковник в сопровождении агента прошел сквозь цепь сторожевых постов, обменявшись паролем и отзывом и предупредив часовых на всякий случай, чтобы они не стреляли, когда увидят двух возвращающихся из ущелья командиров.
Осторожно пробираясь среди обломков камней, в изобилии усеивавших здесь почву, обходя образовавшиеся после вечернего дождя лужи, они временами останавливались и вглядывались во мглу, где, казалось, реяли какие-то тени, и наконец приблизились к месту, где был расстрелян молодой воин.
При звуке их шагов заметались ночные птицы, беззвучно скользя в воздухе возле идущих, и полковник вздрогнул: он вспомнил о коршунах, набрасывающихся на полях битв на брошенные, изуродованные трупы, выклевывающих глаза у мертвецов, разрывающих их несчастные тела. Вспомнил сбегавшихся к полям сражений одичавших собак и шакалов…
Невольно Деванделль отвернулся, избегая смотреть в ту сторону, где смутно вырисовывались очертания тела Птицы Ночи, повисшего на опутавших его веревках.
— Война — это проклятье! — пробормотал полковник.
— Война — это неизбежность! — холодно ответил агент.
— Я почти готов поклясться, что мы расстреляли не индейца!
— Так кого же?
— В его жилах, вне всякого сомнения, текла кровь белого. Кто был отцом этого юноши? Какую женщину называл он своей матерью? Где они теперь? Может быть, ждут сына… А мы убили его!
— Не мы, полковник! — отозвался агент. — Его убила война!
Минуту спустя агент рукой показал на место, где лежала какая-то белая бесформенная масса. Это был труп лошади, подстреленной трапперами Гарри и Джорджем. Полковник почти вырвал из рук своего спутника фонарь, кинулся к животному, и крик печали и тоски сорвался с его губ.
— Рэд, мой благородный Рэд, мой любимый конь! — произнес он. — Я узнал тебя, старый друг, хотя столько лет прошло с того времени, когда мы в последний раз виделись с тобой!
— Гм. Значит, эта лошадь почтенного возраста? — несколько иронически пробормотал Джон Мэксим.
— Видел ли ты когда-нибудь лошадь, равную по красоте и благородству форм этой? — взволнованно отозвался Деванделль.
— Пожалуй, нет! — признался агент.
— Конечно же, никогда не видел. Потому что ведь это легендарный «белый конь прерий». Тот конь, о котором ходит столько чудесных рассказов. Конь, который был когда-то моим конем, больше — моим другом. Но как он мог попасть сюда, так далеко от того места, где я его оставил? Как он мог стать собственностью этого молодого, убитого нами индейца? Что означает его появление здесь? Ей-богу, мне кажется, я схожу с ума. Не знаю, какая связь существует между всем случившимся и моей судьбой, но поневоле меня охватывает тревога за участь моих детей.
— Ну, — перебил его агент, — вы преувеличиваете, командир! Какая опасность может грозить вашим детям, которые, как мне известно, находятся очень далеко отсюда, на вашей асиенде, охраняемой целой толпой слуг.
— Да, да. Асиенда далеко! — бормотал, не сводя печального взгляда с трупа благородного белого коня, старый солдат. — И там целая толпа преданных мне слуг, которые, конечно, будут защищать мое имущество и моих детей. Но разве не поднялись против нас сразу три индейских племени? Разве есть гарантии, что восстание не разольется рекой Бог знает как далеко, заливая и те территории, которые мы считаем в совершенной безопасности? Разве индейцы не обладают дьявольским умением делать огромные переходы и обрушиваться на поселки белых, где их менее всего ожидают? И потом, эта женщина, Ялла!.. Ты не знаешь, что это за существо!
— Женщина! — отозвался хладнокровно агент. — Всякая женщина может дать дьяволу сорок очков вперед. Это-то я знаю отлично.
Наступило молчание. Кругом царила почти гробовая тишина. Только откуда-то издалека доносился визгливый вой койота, маленького трусливого волка североамериканской прерии.
— Не ошибаетесь ли вы, командир, принимая этого коня за своего Рэда? — спросил агент. — Ведь вы сами говорите, что много лет не видели его. Разве можно поручиться, что ты узнал животное, если последний раз видел его двадцать лет тому назад?
— Вне всякого сомнения! — ответил печально полковник Деванделль. — Достаточно только взглянуть на этот могучий корпус, стальные ноги, благородную голову, чтобы убедиться в этом. Нет, это он, мой милый, верный конь!
— Послушайте, командир! — прервал его Джон Мэксим. — Ну, ладно. Пусть так. Но вы, ей-богу, раззадорили мое любопытство. Так не делают. Вы должны мне все рассказать. Конечно, если это не секрет.
— Нет, это не секрет! Это старая и грустная история. И я не вижу причин скрывать то, что случилось со мной, когда я был молод. Пойдемте, однако, здесь нам больше делать нечего. Завтра утром распорядитесь, чтобы и коня и его всадника солдаты зарыли в одной могиле. Я не хочу, чтобы их трупы терзали хищные птицы и койоты.
— Не волнуйтесь, полковник! Все будет сделано!
— Я вам расскажу свою историю. Может быть, от этого у меня на душе станет легче. Знаете, Джон, у меня ужасное предчувствие. Мне все кажется, что надо мной вот-вот разразится гроза, которую я жду давно, с молодости. Это должно случиться скоро, очень скоро! Может быть, даже завтра утром!
— Ба! Нападение индейцев?!
— Хотя бы и это!
— Лишь бы не застали врасплох! Я распоряжусь удвоить сторожевые посты, а на отряд, который хорошо охраняется и находится в такой выгодной позиции, как наша, индейцы никогда не посмеют напасть, разве что тайком!
Полковник и Джон Мэксим вернулись к лагерю. Часовые пропустили их. Проходя сторожевую цепь, полковник имел возможность убедиться, что лагерь действительно хорошо охраняется и внезапного нападения индейцев опасаться не приходится, по крайней мере пока часовые не устали. Но он мог рассчитывать на своих людей: в маленьком отряде не было ни одного человека, который бы не осознавал, как опасно положение и как необходимы все меры предосторожности.
Войдя в палатку, Джон развел прямо на полу маленький костер, бросил беглый взгляд на Миннегагу, которая, казалось, спала глубоким сном, вытащил из походного сундука бутылку джина и, наливая два больших стакана, сказал Деванделлю:
— Вот, выпейте-ка этого зелья, полковник! Оно мигом согреет вам тело и пошлет к дьяволу ваши черные мысли!
Полковник залпом опорожнил поданный ему стакан и опустился на стоявшее рядом седло. Агент поместился тут же, около него.
— История, которую я хочу тебе рассказать, случилась двадцать лет тому назад. Как и многие другие искатели приключений, я начал свою карьеру с бродяжничества по прериям. В то время индейцы еще не ненавидели белых с такой силой, как сейчас. Нередко даже заискивали перед ними, так как только от бледнолицых они могли получить необходимое им оружие, а также всякого рода спиртные напитки, до которых они большие охотники. Правда, слишком отважные трапперы, пробиравшиеся в необозримые прерии Дальнего Запада дальше, чем следовало, не возвращались больше назад и оставляли свои окровавленные скальпы в руках краснокожих. Но это бывало сравнительно редко и лишь в очень немногих случаях служило поводом для обострения отношений.
Уже тогда я считался хорошим стрелком, и мои охотничьи подвиги снискали мне большую популярность среди различных индейских племен, с вождями которых я поддерживал дружеские отношения.