Страница 134 из 141
Нордуэст Смит печально улыбнулся и отодвинул от себя стакан. Его покрытое шрамами смуглое лицо, озаренное стального цвета глазами, было мрачным. Он глубоко затянулся коричневой марсианской сигаретой, дымившейся между пальцами.
— Я начал ржаветь, Ярол,— сказал он,— Меня от этого дела уже тошнит. Столько усилий — и ничего стоящего. Говорю тебе, мне до смерти надоело заниматься контрабандой оружия! Даже у сегира теперь другой вкус.
— Это старость подкрадывается,— глядя поверх своего стакана, заявил Ярол.— Знаешь, что я скажу, Нордуэст, тебе необходим глоток зеленого ликерчика «Минго», который старина Марнак держит на верхней полке. Его делают из ягод пани, и тебе хватит совсем чуть-чуть, чтобы ты начал скакать точно щенок. Подожди тут, я посмотрю, что можно сделать.
Смит сложил руки на груди и, опустив плечи, уставился на сверкающую стальную стену за стулом, на котором только что сидел Ярол, когда маленький венерианин выскользнул из-за стойки бара. Часы, подобные этим, были наказанием для тех, кто находился вне закона и в ссылке. Даже самые жесткие и крепкие из них знавали времена, когда зов их родной планеты становился почти невыносимым, а все остальные места казались скучными и бесцветными. Смит никогда и никому на свете не признался бы в том, что скучает по дому, но, сидя в одиночестве и глядя на собственное тусклое отражение на стальной стене, он вдруг понял, что тихонько напевает старую сентиментальную песенку изгнанников с голубой планеты: «Зеленые холмы Земли».
Слова и мотив были самыми банальными, но их каким-то непостижимым образом окружал такой ореол ассоциаций, что голоса, певшие песню, становились мягче и нежнее, когда они произносили хорошо знакомые фразы и вспоминали родные края. Неожиданно приятный баритон Смита наполнился печальными интонациями человека, тоскующего по дому, в чем он никогда в жизни не признался бы вслух.
Смит сейчас все бы отдал, чтобы иметь возможность снова вернуться домой, во времена, когда не была объявлена награда за его голову, домой, где он мог бы свободно бороздить голубые моря Земли и бродить по теплым, покрытым садами континентам самой красивой планеты Солнечной системы. Он тихонько напевал себе под нос:
Он и сам не заметил, как слова внезапно замерли у него на губах, когда он, прищурив свои стального цвета глаза, посмотрел на гладкую стену, в которой всего мгновение назад разглядывал собственное отражение. Стена начала темнеть, на ее блестящей поверхности появилась тень, закрыв собой его лицо. А стена — какая она, металлическая или каменная? Тень оказалась слишком густой, чтобы определить это наверняка, и Смит, не отдавая себе в этом отчета, поднялся на ноги и одной рукой потянулся к бластеру, висевшему на бедре. В темноте скрипнула дверь, тяжелая, едва различимая, за ней клубился мрак, такой густой, что было больно глазам,— мрак и лицо.
— Твои услуги можно купить, незнакомец? — услышал он дрожащий, скрипучий голос, обратившийся к нему на языке, от которого у Смита отчаянно забилось сердце.
Французский, земной французский, архаичный и едва понятный, но, вне всякого сомнения, это голос его родного дома.
— За определенную цену,— ответил он, сжимая рукоять бластера.— Кто вы и почему об этом спрашиваете? И как, ради всего...
— Будет лучше, если ты не станешь задавать вопросов,— сказал скрипучий голос.— Я ищу воина, обладающего достаточно сильным характером для моих целей, и считаю, что ты именно такой человек. Смотри, они тебе нравятся?
Из тени появилась похожая на когтистую лапу рука, держащая двойную нитку таких чудесных бело-голубых жемчужин, о каких Смит даже не мог мечтать.
— На них можно купить целое королевство,— проскрипел диковинный голос.— Они твои, если ты пойдешь со мной.
— Куда?
— На планету Земля, в страну Франция, в тысяча пятисотый год.
Смит с силой вцепился в край стойки бара одной рукой, пытаясь понять, не выпитый ли им сегир стал причиной того, что он отправится в страну своей мечты. Никакое, даже самое безумное воображение не могло объяснить, почему он стоит вот здесь, в питейном заведении, в марсианской таверне, и видит дверь, за которой клубится мрак, а незнакомый скрипучий голос приглашает его в прошлое. Наверняка ему все это снится, а во сне вполне можно отодвинуть стул, подойти поближе к невероятной двери, окутанной густым мраком, взять протянутую руку с висящей на запястье сверкающей ниткой жемчуга...
Комната закружилась и погрузилась в темноту. Откуда-то издалека он услышал голос Ярола, который отчаянно кричал:
— Нордуэст! Подожди! Нордуэст, ты куда собрался...
А потом спустилась ночь, такая темная, что она ослепила его и без того невидящие глаза, немыслимый холод проник в сознание и...
Смит стоял на вершине поросшего зеленой травой холма, пологие склоны которого мягко спускались к лугу. По лугу с тихим журчанием тек ручеек. За ним на высокой, крутой скале тянулся к небу серый замок. Небо было ослепительно голубым, а воздух напоен сладостными ароматами зеленых растений. Смит сделал глубокий вдох.
— Зеленые холмы Земли!
— Нордуэст, что... именем Фарола... я... проклятье, приятель, адское пламя, что случилось? — Возбужденный голос Ярола, наполненный изумлением, вывел его из транса.
Смит повернулся. Маленький венерианин стоял на мягкой траве рядом с ним, держа в руках два стаканчика, наполненных бледно-зеленой жидкостью. На его симпатичном, ангельском личике застыла гримаса почти идиотической озадаченности.
— Я вернулся в кабинку с соком пани,— ошеломленно пролепетал он,— и увидел, как ты шагнул в дверь, которой — проклятье! — не было, когда я уходил! Я попытался втащить тебя назад... я... я... ну что же все-таки случилось?
— Ты шагнул в Ворота без приглашения,— прозвучал у них за спиной пугающий, скрипучий голос.
Оба резко повернулись, одновременно опустив руки на бластеры. На одно короткое мгновение Смит забыл голос, который заманил его в прошлое. Сейчас он наконец увидел его хозяина — невысокого мужчину в одеянии из черного бархата, высохшего, сгорбившегося, словно зло, пропитавшее морщинистое лицо, было слишком тяжелой ношей и мешало ему держаться прямо. Темная мудрость светилась в глазах, с угрозой глядящих на Ярола.
— Что он такое говорит, Нордуэст? — потребовал ответа маленький венерианин.
— Французский... он говорит по-французски,— пробормотал Смит рассеянно, не сводя глаз с морщинистого злобного лица, а затем, обращаясь к колдуну, спросил: — Qui etes-vous, m’sieur? Pourquoi...[6]
— Меня зовут Франга,— перебил его старик нетерпеливо.— Франга, колдун. И мне не нравится, что за нами последовал этот чужак. Его речь и манеры говорят о том, что он невежда. Если бы не моя магия, я бы вообще не понял его. Неужели он не учился цивилизованному языку? Ладно, не важно... не важно. А теперь послушай меня. Я привел тебя сюда, чтобы ты отомстил за мое поражение леди Джори, чей замок ты видишь вон на том холме. Она украла мой магический драгоценный камень, Звездный камень, и я поклялся, что найду человека, который сумеет ее укротить, даже если мне придется искать его за пределами моего собственного мира и времени. Я уже слишком стар и слаб. Когда-то я был сильным и алчным, как ты, и вырвал камень у своего соперника, одержав над ним победу — как и полагается — в кровавом сражении, иначе магия будет недоступна его хозяину. Впрочем, его можно отдать добровольно, и тогда он сохранит свое могущество. Но ни тем ни другим способом я не могу получить его назад у Джори, поэтому ты должен подняться в замок и отобрать его — своим собственным способом. Я смогу тебе помочь — немного. На это я способен. Мне по силам сделать так, что пики и мечи воинов Джори будут тебе не опасны.
6
Кто вы, месье? Почему? (фр.) (Прим. пер.)