Падение Пятого (ЛП)

Мой отец ещё раз пожимает Джону руку, похлопывая его при этом по плечу:

— Мы рады, что нашли вас, Джон. Знаю, что всем вам было не просто, но отныне вы не будете одиноки. Хватит с вас.

Глава 16

СЭМ

Марина превзошла саму себя, готовя ужин. Стол ломится от блюд из риса и фасоли, тут и свежие тортильи, и тарелка с охлажденным гаспачо, и куча других испанских блюд, названий которых я даже не знаю. Я уже забыл, насколько вкусной может быть домашняя стряпня, и накидываюсь на еду как волк, накладывая себе добавку за добавкой.

Мы уселись под сверкающей хрустальной люстрой в банкетном зале Девятого. Джон с одного конца стола, мой отец с другого, а остальные между ними. Я сижу между отцом и Девятым.

— Ошизеть! — мычит Девятый с набитым ртом. — Никогда еще за этим столом не собиралось столько народу.

Все расслабились, общаются и подшучивают. Пятый много ест, но практически не разговаривает. Рядом с ним ковыряется в еде Элла — она выглядит уставшей, но все равно старается улыбаться и смеяться, когда кто-нибудь выдает хорошую шутку. Шестая сидит по другую сторону стола, напротив меня. Я стараюсь вести себя естественно и не пялиться на нее слишком пристально.

Когда ужин заканчивается, Джон встает и призывает всех к вниманию, предварительно глянув на Сару и послав ей ободряющую улыбку, затем прочищает горло — видно, он много размышлял о том, что сказать.

— Круто наконец-то видеть всех вместе. Каждый из нас проделал долгий путь и много чего пережил, прежде чем попал сюда. Мы здесь... и это вселяет в меня надежду, что нам под силу выиграть эту войну.

Девятый громко выкрикивает «вууу-ху!», заставляя всех засмеяться, даже серьезное лицо Джона смягчается на секунду. Пятый оглядывает всех с робкой улыбкой, словно он наконец-то начинает чувствовать себя как дома.

— Как вы знаете, не все здесь хорошо знакомы, — продолжает Джон. — Так что предлагаю каждому по очереди рассказать свою историю, чтобы это помогло нам лучше узнать друг друга.

— Не самая веселая тема, — бормочет Шестая.

Но Джон непоколебим:

— Я знаю, некоторые истории... да что там, все истории... далеко не радостные. Но я все равно считаю, что нам важно помнить, почему мы сюда попали и ради чего боремся.

Глянув на Пятого, я понимаю, что делает Джон. Он надеется, что истории Гвардейцев помогут хоть немного подтолкнуть к откровенности их нового товарища.

— Как одному из новичков, мне очень хочется услышать, через какие испытания вам пришлось пройти, — говорит мой отец.

— Ага, — поддакивает Пятый всем на удивление. — Мне тоже.

— Ладно, — говорит Джон. — Я могу начать.

Джон принимается рассказывать до боли знакомую историю. Начинает он со своего приезда в Парадайз, после долгих лет скитаний. Рассказывает о встрече со мной и Сарой, а также о том, как с каждым днем становилось все сложнее скрывать свои Наследия.

Заканчивает же он свою историю битвой в нашей школе, чудесным появлением Шестой в самый последний момент и смертью Генри. Когда он замолкает, мы тихо сидим, не зная, что сказать.

— Ой, блин, — выпаливает Девятый. — Чуть не забыл.

Он шарит рукой под своим стулом и достает оттуда бутылку шампанского в ведерке со льдом. Я кошусь на отца, но, похоже, сейчас он не настроен играть в строгого родителя. Вместо этого он подставляет свой бокал Девятому, пока тот быстро обходит всех, разливая шампанское. Даже Элле немного плеснул.

— Где ты его раздобыл? — интересуется Восьмой.

— Это моя секретная заначка. Можешь не волноваться. — Закончив разливать, Девятый поднимает свой бокал: — За Генри.

Мы поднимаем бокалы в честь Генри. Джон держится спокойно, но я знаю, что он тронут этим знаком внимания. Он смотрит через стол и едва заметно кивает Девятому. Черт, Девятый удивил даже меня — после нашего недавнего «сердечного» знакомства в дверях мне, возможно-таки, придется поднять его статус с полного отморозка до лоха обыкновенного.

— Да вам, ребят, стоило завербовать весь Парадайз, чтоб они за нас воевали, — говорит Пятый. — Похоже, там реально обожают инопланетян.

— Точняк, надо нам было расклеить на бамперах стикеры, мол: «Респект всем старшеклассникам, сразившимся с пришельцами», — говорю я.

— Я могу продолжить, — говорит Шестая. Она вкратце рассказывает свою историю, начиная с их с Катариной пленения, быстро пробегает по заточению и перепрыгивает к своему побегу.

— За Катарину. — На этот раз тост произносит Джон. Мы снова поднимаем бокалы и пьем за павшего Чепана Шестой.

— Вот поэтому ты и не выкладывала в интернет всякую хрень, — говорит Девятый, ссылаясь на историю Шестой, но кидая резкий взгляд в сторону Пятого. Тот глядит в ответ, но ничего не говорит.

— Вы оба были близки со своими Чепанами, — говорит Марина. — А у меня несколько иная история.

Марина рассказывает о своей жизни в Испании, о том, как ее Чепан Аделина практически не заботилась о ней, не тренировала и не обучала тому, что остальные Гвардейцы считают само собой разумеющимся. Я немного поражен тем, что лориенцы могут себя так вести. Мне никогда и в голову не приходило, что они могут уклоняться от своих обязанностей. Это могло бы быть поистине гадкой историей, но в устах Марины всё звучит безумно печально. Голос Седьмой теплеет, когда она говорит о Гекторе — человеке, который спас ее ценой собственной жизни. Странным образом у этой истории оказывается почти счастливый конец — Аделина все же вспомнила о своих обязательствах, пусть даже для нее это означало смерть. И хотя в этом нет особой радости, Марина преподносит все так, что этот поступок кажется по-своему героическим.

Теперь бокал поднимает Восьмой:

— За Гектора и Аделину, — произносит он.

Следующим выступает Девятый. Оказывается, жизнь Девятого пошла наперекосяк из-за его собственной ошибки. Он влюбился в земную девушку, которая тайно работала на могадорцев и завела их с Чепаном в ловушку. Девятый смягчает подробности того, что случилось с ними после того, как их поймали. У меня тоже есть ужасный опыт пребывания в Западной Вирджинии, и тяжелый взгляд Девятого после того, как он заканчивает историю, ни капли меня не удивляет.

— За Сандора, — говорит Джон.

— За Сандора и его шампанское, — добавляет Восьмой, заставляя Девятого немного улыбнуться.

— Знаешь, а ты везунчик, — говорит Пятый Джону, тыча большим пальцем в сторону Сары. — Она тоже могла оказаться шпионкой могов.

— Эй!— отзывается Сара. — Не смешно.

— Они ее вынудили, — ворчит Девятый, вступаясь за девушку, в которую был влюблен. — Ни один человек в здравом уме не захочет работать с этими уродами.

— А вот правительство так не считает... — говорю я, вспоминая агентов, которые перевозили меня из Западной Вирджинии в Далс.

Девятый поворачивается ко мне.

— Говорю же, любой человек, который соглашается работать вместе с этими недокремированными упырями-альбиносами, по определению не может быть в своем уме.

— А может, они на это идут не по своей воле, — размышляет Джон. — Хочется верить, что если бы большинство людей узнали правду, то перешли бы на нашу сторону.

— Я привык не доверять людям, — произносит Восьмой. — Моего Чепана, Рейнольдса, предала женщина, которую он любил. Прошло немало времени, прежде я смог преодолеть это и, в конечном счете, поверить в присущую людям доброту.

Восьмой рассказывает нам, как он научился контролировать свои Наследия и как, в конце концов, вступил в контакт с местными поселенцами, которые поверили, что он воплощение индийского бога Вишну. И, несмотря на то, что могадорцы знали его местонахождение, они не могли напасть на него, поскольку его защищала человеческая армия.

Пятый кивает, изучая Восьмого с таким выражением, будто ему только что открылось что-то новое и удивительное.

— А ты молодец, — говорит он. — Обманул людей, заставил их поверить, будто ты один из их богов.

— Вообще-то я не собирался никого обманывать, — защищается Восьмой. — Я жалею, что не был полностью честным.