Страница 2 из 2
В первый момент бродяга растерялся, но затем гордо указал на ярко-красное седалище павиана и произнёс:
— Присутствие этого господина в форме служит подтверждением легитимности моих действий.
«Да уж! — подумал Хирам Витт. — Седалищу в наше время действительно стали придавать чересчур много значения». Ни слова не говоря, он протянул бродяге четыре марки и пятьдесят пфеннигов, серебряную цепочку от часов и три выпавшие из зубов золотые пломбы:
— Это всё, чем я могу вам помочь.
Бродяга заботливо завернул добычу в бумагу, сунул в карман и заорал:
— Молчать, скотина! Стоять смирно!
И в то время как господин Хирам Витт стал перед ним навытяжку, павиан и бродяга с достоинством перемахнули через подоконник и удалились.
Внизу вновь раздалось громкое «ура» полицейских, приветствовавших появление обоих военных в мундирах.
Учёный печально вернулся за лабораторный стол:
— Что поделаешь! Ничего не остаётся, как только поскорее изготовить шесть штук мозгов для Кемпинского, чтобы возместить понесённый ущерб. Впрочем, один, кажется, ещё остался от вчерашней партии.
С этими словами он вытащил из-под кровати и поставил на стол тарелку с великолепным живым мозгом.
Он запустил вращающийся стеклянный диск и уже собрался снова приняться за работу, как вдруг в дверь энергично постучали и одновременно весь дом потрясло глухое, мощное рокотание.
Хирам Витт сердито отодвинул стул:
— Что же это сегодня делается! Никакого покоя!
Тут дверь распахнулась, и в комнату, чеканя шаг, вошёл бравый офицер от артиллерии, а за ним следом несколько рядовых.
— Ну-с, штафирка! Это вы тут мозгушник? Молчать, скотина! Смирр-на! Ррруки по швам!
Хирам Витт покорно встал и, растерянно поелозив руками по своим бокам, наконец, точно по внезапному наитию, засунул их между ног.
Офицер скривил рожу:
— Ну-с, молодчик! Рехнулся, что ли? Сказано — по швам! Не знаешь, где на брюках шов?
— Пардон, но у моих брюк такой фасон — шов на внутренней стороне; я не резервист и не знаю, о какихшвах идёт речь, — неуверенно промямлил учёный.
«Что вам вообще от меня угодно? — хотел он продолжать. — Здесь только что побывал господин капитан из Кёпеника. Или это вы — сапожник Фойгт из Кёпеника?»
Но не успел он и рта открыть, как бравый офицер перебил его:
— Ну-с! Вот-с! Удостоверение!
И Хирам Витт прочёл:
УДАСТАВИРЕНИЕ
Сим удаставиряю под чесное афицерскае слова, что я — каппетан Фриц Шнипфер, дворянин фон Пей-на-Шармакк.
Начав читать, он с первого взгляда уже по почерку понял, что пишущий страдает параличом мозга в начальной стадии.
Он отвесил офицеру низкий поклон.
Между тем ритмические толчки, сотрясавшие дом, всё приближались, и наконец в комнату, любопытствуя, всунулось круглое пушечное рыло.
Впрочем, это было уже излишне, поскольку учёный больше не выражал никаких сомнений, а когда капитан, махнув рукой, нечаянно выронил из кармана листок с аптекарской прописью, на которой чётко значилось «сульфат цинка», уверенность, отражавшаяся на его лице, стала ещё твёрже.
— Ну-с! Мозгушник Витт, возраст: шестьдесят лет, профессия: индивидуум, проживает по адресу:
Чикчирикинская улица, дом восемь. На протяжении двадцати лет вы делаете искусственных людей, верно? — вопросил бравый офицер, снял с себя шлем и небрежно нахлобучил его на лежащий на столе мозг.
Учёный утвердительно наклонил голову.
— И хде они? — продолжил допрос офицер.
Хирам Витт указал на прислонённого к стене голого человека.
— Состоит на воинском учёте?
Учёный с удивлённым видом ответил «нет».
— У, разгильдяйская морда! — рявкнул офицер и махнул рядовым, которые по его знаку начали хватать вещи и выносить стулья, перины, одежду, аппаратуру, а под конец прихватили заодно и искусственного человека.
— Может быть, вставим ему мозг, раз уж его забирают на военную службу? — спросил Хирам Витт, поняв, что тут ничего не попишешь, и приподнял с тарелки шлем.
Но то, что он увидел, так поразило его своей неожиданностью, что он выронил шлем.
Мозг, который там только что лежал, теперь вдруг исчез, а на его месте… на его месте лежало рыло.
Косое рыло с лихо закрученными кверху усами.
Хирам Витт в ужасе уставился на тарелку.
В голове закрутилась бешеная свистопляска.
Вот, оказывается, как быстро влияние воинского шлема сказывается на человеческом мозге, превращая его в рыло!
Или тут действует какая-то иная причина?
Может быть, острое металлическое навершие шлема вызвало своего рода галопирующую мозговую чахотку, от которой мозг испарился? Наподобие того, как присутствие громоотвода способствует истечению скопившегося в земле электричества?
Не потому ли на острие полицейского шлема насажен сверху шарик, чтобы не допустить подобного испарения? Пожалуй что нет! Иначе это имело бы заметные следствия. Следствия… Заметные… Бургомистр Кёпеника… Павиан… Ноль разделить на ноль будет единица. Караул! Спасите! Это безумие! Спасите, я схожу с ума!
И Хирам Витт пронзительно закричал, завертелся волчком и грохнулся, растянувшись, лицом об пол.
Бравый офицер, рядовые и пушка давно ушли. Квартира опустела. В уголке скорчился на полу Хирам Витт, с идиотской улыбкой на устах он перебирал пуговицы на пиджаке и твердил, как считалку: «Капитан Пей-на-Шармакк, сапожник Фойгт, Сапожник Фойгт, капитан Пей-на-Шармакк, чёт — нечет, чёт — нечет, сульфат цинка, чёт, размягчение мозга, капитан Пей-на-Шармакк, сапожник Фойгт».
В конце концов несчастного отправили в сумасшедший дом, но безумие уже не отпустило его. В тишине воскресных дней можно слышать, как он распевает: «Дойчлянд, дойчлянд юююбер ааалес, юбер алее ин дер вельт».