Страница 46 из 46
Элоиза Метцгер, женщина, которую я застрелил, тоже была похоронена где-то там, я ее могилку не навещал.
Я слышал, как мой брат разрыдался над могилой Селии Гувер, и взглянул в ту сторону. Я видел, как Ипполит Поль де Милль пытается его утешить.
Кстати, и я гулял не один. Меня сопровождал солдат с заряженной автоматической винтовкой – следил, чтобы я держал руки в карманах. Даже надгробия трогать не разрешалось. И Феликс, и Ипполит Поль, и Кетчем тоже не вынимали руки из карманов, как их ни подмывало сопровождать жестикуляцией свои разговоры среди могильных памятников.
А потом Ипполит Поль де Милль сказал Феликсу по-креольски нечто столь поразительное, столь оскорбительное, что с Феликса все горе слетело разом, как железная маска. Ипполит Поль предложил вызвать из могилы дух Селии Гувер, если Феликсу вправду хочется снова повидаться с ней.
Вот вам настоящее столкновение двух культур, которое я видел своими глазами!
Ипполит Поль считал, что вызвать дух из могилы – самая обычная услуга, которую одаренный оккультист может оказать своему другу. Он вовсе не предлагал вызвать из могилы оживший труп, зомби, чтобы тот разгуливал в остатках лохмотьев на истлевших костях, – это было бы, конечно, недопустимо и отвратительно. Он просто хотел вызвать для Феликса туманный, но знакомый образ – на него можно поглядеть, к нему можно обратиться, правда, дух не может отвечать, но все же это какое-то утешение.
А Феликсу казалось, что наш гаитянский метрдотель предлагает сделать из него сумасшедшего – кто же, кроме психа, будет радоваться встрече с духом покойницы?
И вот эти совершенно непохожие друг на друга человеческие существа, глубоко засунув руки в карманы, пререкались, не слушая один другого, на смеси английского с креольским, а Кетчем, капитан Пефко и двое солдат на это смотрели.
В конце концов Ипполит Поль так разобиделся, что повернулся спиной к Феликсу и пошел прочь. Он шел в мою сторону, и я кивнул ему головой, чтобы подозвать его поближе, показать ему, что разрешу это недоразумение, что я и его, и Феликса прекрасно поднимаю и так далее.
Если он затаит обиду на Феликса, гранд-отель «Олоффсон» пойдет прахом.
– Она же ничего не чувствует. Она ничего не понимает, – сказал он мне по-креольски. Он хотел объяснить, что дух Селии не причинит ни малейшей обиды, или неловкости, или неудобства самой Селии, потому что она уже ничего не может почувствовать. Этот дух будет всего лишь безобидным привидением, напоминающим живую Селию.
– Я знаю. Я все понимаю, – сказал я. Я объяснил, что Феликс за последнее время очень много пережил и что Ипполит Поль сделает ошибку, если станет принимать слишком близко к сердцу то, что ему говорит Феликс.
Ипполит Поль нерешительно кивнул и вдруг повеселел. Он сказал, что на кладбище, наверное, найдется хоть кто-то, кого мне хотелось бы снова повидать.
Разумеется, солдат, охранявший нас, ничего этого не понял.
– Ты славный малый, – сказал я по-креольски. – Ты очень великодушен, но мне ничего не нужно, мне и так хорошо.
Но старый метрдотель настроился сотворить чудо, хотим мы этого или нет. Он доказывал, что мы обязаны, ради прошлого и ради будущего, вызвать кого-то, этакого полномочного представителя потустороннего мира, который будет веками бродить по городу, кто бы в нем ни поселился после нас.
И он вызвал дух Уилла Фэйрчайлда. Этот шут гороховый был в огромных очках-консервах, в белом шелковом кашне и черном кожаном шлеме – словом, одет по всей форме, только парашюта не хватает.
Я вспомнил, что отец мне как-то сказал про него:
– Уилл Фэйрчайлд был бы жив до сих пор, если бы не позабыл надеть парашют.
Вот какой подарок приготовил Ипполит Поль де Милль всем, кто впоследствии поселится в Мидлэнд-Сити: неугомонный дух Уилла Фэйрчайлда.
А я, Руди Вальц – так сказать, Шекспир из Мидлэнд-Сити, единственный настоящий драматург, который когда-либо там жил и работал, – теперь преподношу эту легенду в дар будущим гражданам моего города.
Я придумал, как объяснить, почему дух Уилла Фэйрчайлда можно увидеть почти везде – и в пустующем Центре искусств, и в зале банка, и среди жалких «нужничков» Эвондейла, и среди роскошных особняков на Фэйрчайлдовских холмах, и на пустыре, где столько лет стояла городская библиотека.
Уилл Фэйрчайлд повсюду ищет свой парашют.
Хотите, я вам что-то скажу? Мы с вами все еще живем в глухом средневековье. У нас до сих пор тянется темное, глухое средневековье.