Страница 32 из 43
На лице шефа полиции отразилось сомнение:
— Мне кажется, что фантазия завела тебя слишком далеко, Вряд ли кто-то мог пойти на такое самопожертвование. Да и можно ли отыскать такого человека?.. Ведь Министра все любили. Какой-то фанатик? Но в нашей стране не может быть фанатиков.
Главный психолог так стиснула руки, что побелели суставы.
— У нас они тоже есть, как и повсюду. Мы каждый день видим их дела… — Она помолчала. — Ты сказал, что «все его любили»? Возможно. Но нам неизвестно, что чувствует каждый человек. Ведь есть и такие, которые сами хотели бы прийти к власти и могли, наняв убийцу, расчистить себе путь к ней. А это очень удобно сделать с помощью камикадзе. Обошлось бы без свидетелей.
Шеф полиции попытался изобразить улыбку.
— Для этого потребовался бы тщательно разработанный план действий и осведомленность о намерениях Министра. Ведь о поездке в горы нигде официально не сообщалось. Значит, о ней знал лишь кто-то из близкого окружения.
— Тогда слушай. — Психолог провела рукой по лицу. — Кому-то было известно, что Министр каждую пятницу ездит в горы, чтобы собраться с мыслями перед выступлением по телевидению. Кто-то знал, несмотря на секретность этих поездок, что машина выходит из резиденции в такой-то час утра и, следовательно, в такой-то час должна быть именно у этого поворота в горах. Осуществить задуманное можно было в любую пятницу… — Знаешь, что делал Министр в горах?.. Он там молился на коленях, просил себе сил, проницательности и неуязвимости в отношениях со своими противниками. Он делал это по ему совету. — Тяжело вздохнув, она продолжила: —Я расскажу о двух эпизодах, над которыми тебе стоит задуматься. Однажды вечером в кабинете мы с сотрудником Отдела сексуальной и криминальной психологии обсуждали неординарный случай интровертной мастурбации. Нашу беседу прервал телефонный звонок. Звонил Министр. Он просил немедленно приехать к нему в резиденцию, так как хотел услышать мое суждение о проблеме, которая не дает ему покоя. Я, конечно, тут же села на такси и поехала. Едва я вошла, как он закричал, словно бы обвиняя меня:
— Все без толку! Почему нет никакого эффекта?
Он отошел к шкафу и распахнул дверцу. Я остолбенела от неожиданности, увидев то, что он упорно не признавал для себя. — Глаз Кассандры.
— Господин Министр, — пробормотала я. — Глаз Кассандры? У вас?..
— Я искал ответа, но он не дал мне ясности мысли. Что-то произошло, но я не знаю, что и почему. Я должен понять.
После минутного колебания он жестом подозвал меня, взял за руку и подвел к телефону. — Главный психолог взглянула на шефа полиции и неуверенно спросила: — Ты знаешь его телефоны? (Он отрицательно покачал головой.) У Министра в кабинете множество телефонов. Они занимают полку вдоль всей стены. Желтые, красные, розовые, но главным образом черные и коричневые. Все они — прямые. К друзьям и влиятельным лицам в разных странах. Министру достаточно поднять трубку, как где-то в другой стране раздается телефонный звонок. Черный телефон слева — в Дар-эс-Салам, кофейного цвета — на Кубу, третий розовый справа — Париж… Так вот, Министр подвел меня к телефонам
— Подними трубку, — сказал он как-то отрешенно.
Я сняла трубку и приложила к уху.
— Что ты слышишь? — спросил он тихо.
— Ничего не слышу, — ответила я.
Он безнадежно кивнул. Мне показалось, что Министр недалек от паники.
— Что происходит? Почему телефоны молчат? — заорал он, и, тяжело опустившись в кресло у письменного стола, всхлипнул.
Совершенно потрясенная, я продолжала стоять на месте, Но придя в себя, подошла к нему, слегка провела рукой по голове, поправила упавшие на лоб пряди волос и сказала:
— Господин Министр, если нельзя услышать мир, то. может быть, возможно его увидеть. Ради душевного покоя и ясности мыслей молитесь самому себе, просите сил, и они постепенно появятся у вас.
Министр посмотрел на меня, словно утешенный ребенок, вздохнул и тихо произнес:
— Прекрасный совет. Каждую пятницу я буду подниматься на вершину горы, откуда виден весь мир. Вне связи с миром моя миссия утрачивает смысл.
Главный психолог заметила, что шеф полиции слушал, затаив дыхание. Грустно улыбнувшись, она продолжала:
— Таким активным самосозерцанием он мог укрепить и силу духа, чего даже Глаз Кассандры не мог сделать. На следующий день у меня состоялся новый разговор с Министром. Он сообщил, что выяснил причину молчания телефона — уборщица случайно выдернула шпур из центральной розетки. Теперь все в порядке, и телефоны работают. Но он решил продолжать эти поездки в горы. «Пусть зрение дополняет слух. Возможность видеть горизонт всегда возвышает, а горизонт дает ощущение безграничных возможностей. И можно совершенно ясно видеть, что запад именно там, где закатывается солнце и алеет небо», — как-то сказал он.
Шеф полиции заерзал в кресле, откашлялся и проговорил:
— Какой смысл ты находишь в этом эпизоде?
— Он нуждался в поддержке. Ощущение одиночества — он чувствовал себя покинутым. Состояние, граничившее с отчаянием, настолько сильным, что могло толкнуть его на безрассудные поступки, возможно, лишь для самооправдания.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что все это могло возбудить в нем потребность в самопожертвовании. Ты понимаешь, что могло произойти и что слава Богу, не произошло? Если бы речь шла об этой второй альтернативе, он должен был бы пристегнуть ремень.
— Ты считаешь…
— Нет, я ничего не считаю. Я просто допускаю, что он вполне мог сам нанять камикадзе. Ради самооправдания, ради сохранения единства в интересах дела, за которое боролся. Ведь существуют исторические примеры…
Задумавшись, шеф полиции кивнул.
— Ты говорила о каком-то втором эпизоде.
— Да. — Она рассмеялась. — Это была великолепная история — тонкая, остроумная. Триумф высокого интеллекта над бездарностью и завистливостью. — Голос ее снова стал серьезным. Но в то же время это была провокация…
Шеф полиции сделал нетерпеливый жест:
— Ну, так рассказывай.
— Произошло это месяца два тому назад. Я готовила у себя в кабинете материалы для совещания Отдела предвыборной или партийной психологии. На нем должны были рассматриваться спектральные эффекты общественного мнения и возможные диссонансы позитивных и негативных метафорических комплексов. Позвонил Министр и попросил меня срочно приехать для важного психологического эксперимента. Я, конечно, бросила все дела и отправилась в резиденцию.
В кабинете у Министра были на сей раз два гостя. Один — лидер Партии и Народного хозяйства, Министр звал его по-свойски Пин, и второй — лидер Государства и Нации, для Министра попросту Гин. Кстати, ты встречаешься с этими господами? — Психолог вопрошающе взглянула на шефа полиции тот кивнул:
— Очень редко. По службе у меня нет в этом необходимости.
— Разумеется, — улыбнулась Главный психолог. — Так слушай. В середине кабинета был поставлен стол для игры в бридж. Рядом — столик-каталка, а на нем — сандвичи, бутылка с водкой, шотландским виски, ромом и содовой водой, рюмка, тарелочки, вилки и ножи. На игральном столе — две нераспечатанные колоды карт. Министр был в превосходном настроении. Он сказал, что ему необходимо отвлечься от дел и что нет способа лучше, чем сыграть два-три роббера бриджа с лучшими представителями интеллигенции страны. При этом он откровенно подмигнул мне и, казалось, не заметил, что гости скорее удивились, нежели пришли в восторг. Министр указал гостям их места за игральным столом. Меня он посадил напротив себя. Пин сидел слева от него, а Гин — справа. Он распечатал одну колоду и сказал, как бы извиняясь:
— Вообще-то нам следовало бы бросать жребий, кому какое занять место. Вы ведь знаете, что старшая вытянутая карта и младшая играют вместе, а средние составляют вторую пару, прочем, у нас почти так и получается. — Он снова подмигнул мне — я с трудом сдерживала смех. — Никто, надеюсь, не возразит, что я сам тасую, снимаю и сдаю карты. Так ведь проще. Наклоняясь то вправо, то влево и встречая лишь одобрительные кивки, он посмеивался и сдавал карты. Мои оказались прескверные. Я исподтишка поглядывала на Министра, пока он раскладывал свои карты. Едва заметная улыбка играла на его губах. Наконец он сказал: