Страница 22 из 43
Этот гиперсистемщик… Он сказал, что по своим возможностям система пятнадцатого уровня уже приближается к философскому камню. То есть как если бы у пси-модельера… во время работы… был еще и этот камешек. Вы заметили, нас обогнал директор Станции? Говорят, он и во сне с ним не расстается. Так и спит с обручем на голове, — хихикнул техник.
Ломтиков вздохнул. Философский камень… Мечта любого мыслящего землянина со времен средневековья. Механизм его действия не изучен. И может быть, не будет выяснен никогда. Все попытки исследовать магический кристалл приводят к тому, что он перестает светиться и превращается в заурядный алмаз — разве что с необычной огранкой естественного, как ни странно, происхождения. Во всяком случае, все до сих пор найденные философские камни имели ровно по сорок граней и были похожи друг на друга, как две капли воды.
Однажды я держал такой камешек в руках, — скромно, но с достоинством сказал Ломтиков. Еще бы! Мало кто может этим похвастаться. Всего лишь три-четыре десятка людей на всю Третью сферу. А уж владельцев-то и вовсе…
— Ну и как? — оживился техник. — Что вы почувствовали?!
Ломтиков посмотрел на него сверху вниз, и не только в буквальном смысле. Андрей решил сполна насладиться паузой. Настройщик Крафт молча шагал рядом, не смея повторить вопрос. Так подросток ждет рассказа старшего товарища, вернувшегося с первого «настоящего» свидания.
— Ничего. Ровным счетом ничего, — сказал наконец Ломтиков как можно более равнодушно. Подумаешь, философский камень! Мы и не такое видали. — Да иначе и быть не могло. Многократное усиление творческих способностей владельца происходит вследствие тончайшего психофизического взаимодействия мозга с уникальной кристаллической структурой — до сих пор, кстати, не расшифрованной. Мистики уверяют даже, что камень — живое существо, вступающее с человеком в симбиоз и через него реализующее накопленный за тысячелетия безмолвия творческий потенциал.
Они свернули в переулок, застроенный островерхими домами с черепичными крышами. У некоторых из них были затейливые башенки по углам, у других — множество маленьких увитых плющом, балкончиков,
— Злые языки утверждают, что магистр теряет свою индивидуальность и становится как бы придатком кристалла. Чем-то вроде устройства вывода информации первобытного компьютера. Но, насколько мне известно, еще ни одни магистр не пожелал расстаться со своим сокровищем!
Техник засмеялся.
— Да, таких казусов пока не было. Говорят, талисман, ко всему прочему, продляет жизнь. Во всяком случае, ни один из его обладателей еще ни разу не умер!
Нужный им дом стоял в глубине переулка. Перед входом — небольшая клумба с… мухоловками Ломтикова! Первый, еще несъедобный вариант. Вернее, неядящий… Андрей покраснел.
— А правда, что находка каждого кристалла должна быть оплачена… человеческой жизнью? — спросил настройщик, доставая ключ. Как он не запутается в своих карманах! А домик ничего, симпатичный. Не то что эти руины… с газгольдерами.
— Говорят и такое. Некоторые считают, что неуловимая субстанция, которую они называют душой погибшего, переселяется в камень и делает его живым. Откуда берутся такие слухи, известно. Все, абсолютно все работы на Саванне, где только, и встречаются эти кристаллы, относятся к уровню «элита». И до сих пор некоторые десантники возвращаются оттуда… в белых коконах. Или не возвращаются вовсе.
Они вошли в дом. В норку шмыгнул замешкавшийся уборщик. Пластик внутренней отделки холла искусно имитировал тяжелый серый камень готической постройки — точно такой же, как и снаружи. И называется холл «рыцарский зал», не иначе. Недаром и доспехи на стенах…
— Я слышал, объединенный профсоюз космодесантников потребовал запретить все работы на Саванне.
— Ничего у них не получится. Сами космодесантники и не допустят этого. Слишком много у нас еще сорвиголов, мечтающих испытать себя на уровне «элита». Отбери у них такую возможность — и они толпами повалят с космофлота туда, где она еще имеется.
Маленький автокомплимент. Лерка бы такого, конечно, не сказала. Сказала бы что-нибудь вроде: «Прежде чем сорвать цветок, подумай, есть ли он у тебя». Но техник, наверное, уже забыл, что пси-модельер будет сейчас… во всяком случае, не развлекаться. Ломтиков покосился на настройщика, поймал его выразительный взгляд и покраснел. Нет, не забыл.
— Полагаю, что станции на Саванне не будут закрыты в ближайшие годы по другой причине, — вежливо сказал Крафт. — Из-за живой воды. Ее так и не смогли синтезировать. А та, которую с такими трудами вытаскивают из недр Юпитера не идет с саваннской ни в какое сравнение.
Ни широкой лестнице с затейливыми перилами они поднялись на второй этаж и шли теперь узким коридором с низкими полукруглыми сводами. С левой стороны — редкие дубовые двери, с правой — светильники, стилизованные под бойницы. Но даже на Саванне запрещены все работы с уровнем опасности выше, чем «элита», — сказал настройщик, останавливаясь, перед дверью с надписью: «Кабинет пси-моделирования № 9. Без вызова не входить». И ниже, черным по белому: «Пси-модельер А. Ломтиков». Андрей улыбнулся. Как ни ругал его директор Сима, и все же… Значит, надеется на него. А техник… Что он сказал?
Дверь, почувствовав гостей, отверзла щель запахоуловителя и с шумом втянула в себя воздух.
— Андрей Ломтиков, хозяин кабинета, — представил его К|пфт. Дверь довольно заурчала, переваривая информацию, и уехала в стену. Теперь она никого, кроме хозяина, без его разрешения в кабинет не пропустит. Предосторожность не лишняя. Особенно с учетом уровня предстоящих работ. Техник, кстати, как-то двусмысленно об этом уровне выразился…
— А разве есть места, где такие работы разрешены? — машинально спросил Ломтиков, осматривая кабинет. Вернее, кабинетище. Он был раза в три больше старого. Того, в котором Андрей так удачно смоделировал момекору, а потом и мухоловку своего имени. И попытался ее модернизировать… Стены, пол, потолок затянуты звукопоглотителем нейтральнейшего серо-коричневого цвета. Прямо перед входом — массивное кресло типа «мыслитель», за ним — низкий широкий подиум, напоминающий большой плоский барабан. Почти незаметен, угадывается только по тени. Свет исходит из широкого окна, а перед окном…
Ломтиков изумленно оглянулся на настройщика. Но техник Крафт смотрел на него с изумлением еще большим.
— Что? Вы что-то сказали? — спросил Андрей. — Я так удивился, увидев здесь персональный рекреатор… В моем старом кабинете его не было. Я вообще не знал, что в новом здании…
— Вы, кажется, не знаете и другого. Вам, кажется, не сказали, что степень риска при выполнении работ уровня «элита-прам» на полтора порядка выше, чем при чистой «элите». На полтора! А степень штатности — всего лишь две девятки после нуля. Я все смотрю и думаю: какой мужественный парень! А вам, оказывается, просто не объяснили!
Техник засмеялся. Нехорошо как-то так засмеялся, словно бы уличил Ломтнкова во лжи.
— Знаете, я бы на вашем месте бежал из этого кабинета — без оглядки! Прямо бы вот сейчас взял и убежал. Без оглядки, — повторил Крафт для убедительности. — Дорогу запомнили?
— Подумаешь, на полтора порядка, — беспечно сказал Ломтиков, подходя к окну. В горле у него запершило, и пришлось дважды кашлянуть, чтобы избавиться от хрипоты. — Все равно намного меньше единицы.
— Так-то оно так, конечно, — охотно согласился настройщик. — Но только до вас с умощненной Герой уже пробовали работать двое, и обоих внеочередными рейсами… на Базу-главную. Не удалось им оседлать эту лошадку. — Техник мотнул готовой в сторону входной двери; за которой, по его представлениям, размещались психотропные модули Геры.
— Ничего, я везучий, — еще беспечнее сказал Андрей, незаметно вытирая о шорты вдруг вспотевшие ладони. Он обошел большой аквариум с блестками рыбок, почти неподвижно зависших в зеленой глыбе воды, и между двумя пластиковыми кадками не то с клеронскими кактусами, не то с земными пальмами — какой то новейший гибрид — протиснулся к окну.