Страница 207 из 224
— А знаешь, Эйла, — сказал он, вдруг серьезно посмотрев на нее, — если ты когда-нибудь выбросишь камни из моего очага, то мне придется вернуться в дом моей матери или уйти куда-то еще. Это будет означать, что ты хочешь разрубить брачный узел.
— Как ты можешь говорить такое, Джондалар? Я никогда не захочу так поступить! — возмущенно воскликнула она.
— Если бы ты родилась в нашем племени, то я не стал бы говорить такого. Ты сама знала бы все, что нужно. Но я хочу, чтобы ты поняла все нюансы семейной жизни. Это жилище принадлежит тебе и твоим детям, Эйла. Только очаг мой, — пояснил он.
— Но ведь именно ты сделал его. Почему же оно мое?
— Если я хочу, чтобы твои дети жили у моего очага, то моя обязанность обеспечить их жильем. И такое жилье навсегда останется твоим, что бы ни случилось, — сказал он.
— Ты хочешь сказать, что обязан был построить мне дом? — уточнила она.
— Не совсем. Я был обязан обеспечить тебе место для жилья, но мне хотелось построить дом лично для тебя. Мы могли бы продолжать жить у моей матери. Молодожены нередко именно так и поступают. Или, если бы у тебя здесь была мать, мы могли бы перейти жить к ней или к каким-то другим твоим родственникам, пока я не смог бы построить для тебя твой собственный дом. В таком случае я, конечно, был бы в долгу перед твоими родственниками.
— Я не осознавала, какую большую ответственность ты взвалил на себя ради нашего соединения, — сказала Эйла.
— Это не только ради жены, но и ради детей. Они же не могут сами позаботиться о себе, их нужно обеспечивать всем необходимым. Бывает, что семьи всю жизнь живут с родственниками, обычно с матерью жены. Когда мать умирает, ее дом остается ее детям, но если кто-то жил с ней, то ему принадлежит право первого выбора. Если дом матери переходит к дочери, то ее мужу не придется строить новый дом, но он будет в долгу за это перед ее родственниками. Если дом переходит к сыну, то он будет в долгу перед своими родственниками.
— Да, похоже, мне еще многое предстоит узнать о традициях Зеландонии, — сосредоточенно нахмурившись, сказала Эйла.
— И мне еще многое предстоит узнать о тебе, Эйла, — сказал он, вновь обнимая ее. Она очень охотно откликнулась на его ласки. Он уже почувствовал, что чувственное влечение взаимно. — Подожди-ка здесь, — сказал он.
Он вышел и вернулся со спальными скатками. Развязав сверток, он расстелил меховые покрывала на высокой платформе. Волк наблюдал за его действиями, сидя в середине главного помещения, вдруг он поднял голову и заскулил.
— По-моему, что-то беспокоит его. Он хочет знать, где будет его спальное место, — сказала Эйла.
— Я думаю, лучше всего будет сходить в дом моей матери за его подстилкой. Ты не сбежишь? — улыбнувшись, спросил Джондалар, выходя из дома. Он быстро вернулся и обустроил волчье место у входа, разложив там старую меховую парку Эйлы, которая служила Волку подстилкой, и поставив рядом его миску. Волк, обнюхав их, покрутился немного и свернулся клубочком на подстилке.
Джондалар подошел к женщине, которая послушно ждала его у очага, поднял ее на руки и, отнеся к их спальному ложу, положил на меховое покрывало. Он начал медленно раздевать ее, и она попыталась помочь ему.
— Нет, я сам хочу раздеть тебя, Эйла. Мне это доставляет удовольствие, — сказал он.
Она опустила руки. Он продолжал медленно и нежно снимать с нее одежду, потом разделся сам и присоединился к ней на лежанке. И половину первой ночи в их собственном доме он с особой чуткостью и нежностью делил с ней Дары Радости.
Пещера быстро вошла в ритм обычной жизни. Стояла роскошная осень. Травы в лугах переливались золотистыми волнами под легкими порывами ветра, а деревья по берегам Реки полыхали яркой желто-красной листвой. Ветви кустарников пригибались к земле под тяжестью спелых ягод, розовые яблоки еще оставались кислыми, но они станут послаще после первых заморозков, орехи уже опадали с орешников. Пока держалась хорошая погода, дни были заполнены сбором богатого осеннего урожая орехов, ягод, корнеплодов и трав. Когда ночные температуры понизились, и почва стала подмерзать, охотничьи отряды начали выходить регулярно, чтобы пополнить свежим мясом запасы сушеного мяса, заготовленного летом.
В теплые дни, вскоре после возвращения, проверили холодные земляные хранилища и в оттаявшей за лето почве выкопали несколько новых ям, слегка углубившись в слой вечной мерзлоты, и выложили их камнями. Разделанное свежее мясо, добытое на последних охотах, оставили на ночь на высоких платформах, недоступных для шныряющих вокруг хищников, чтобы оно схватилось морозцем. Утром его опустили в глубокие ледники, где оно не оттаивало даже в теплые дни. Рядом с Девятой Пещерой имелось несколько таких холодильных подземелий. Устроили также и менее глубокие кладовые для хранения фруктов и овощей, которые не нужно было замораживать. Позже, по мере усиления суровой зимы и основательного промерзания почвы, эти запасы обычно переносили обратно в пещеру.
Лосось уже поднимался вверх по течению, и его вылавливали сетями, коптили или замораживали. Впрочем, в рыбные ловушки, придуманные Четырнадцатой Пещерой, попадало множество всякой рыбы. Во время рыболовной поры Эйла гостила в долине Мелкоречья, и Брамевал объяснил ей, как действуют такие плетеные ловушки — рыба легко заходила в них, но обратно ей выбраться было гораздо труднее. Этот вождь всегда относился к ней очень дружелюбно. И она также обрадовалась встрече с Тишоной и Маршевалом. У нее пока не было возможности поближе познакомиться с ними, но она испытывала к ним особую привязанность, ведь они все вместе прошли в этом году Брачный ритуал.
Рыбу ловили и на приманку. Брамевал подарил Эйле веревочную удочку с заостренной костью на конце и объяснил, как с ее помощью можно поймать рыбу. Тишона и Маршевал пошли на рыбалку с ней за компанию, чтобы в случае необходимости помочь ей тащить улов. В качестве наживки, как ей говорил Джондалар, использовались черви и кусочки рыбы, и Эйла насадила червячка на косточку и забросила веревочную удочку в Реку. Почувствовав легкий рывок, свидетельствующий о том, что рыба заглотила наживку, она резко дернула удочку в сторону, надеясь, что острая кость застрянет в рыбьей глотке. Все удалось, и она со счастливой улыбкой вытащила рыбину из воды.
По пути с Летнего Схода они заглянули в Одиннадцатую Пещеру; Смелая отправилась куда-то по делам, но зато Эйле удалось повидаться с их жрецом, Мароланом, и его высоким красивым другом. Она несколько раз видела их вместе на Летнем Сходе и поняла, что между ними не только дружеские отношения, скорее они жили как одна семья, хотя и не проходили Брачного ритуала. Но бракосочетание в основном устраивалось ради будущих детей. Но помимо однополых пар, многие люди предпочитали жить вместе без всяких соединительных ритуалов, особенно женщины, уже рожавшие детей, или матери-одиночки, решившие со временем жить вместе с одним или двумя мужчинами.
Поначалу Эйла часто присоединялась к Джондалару в охотничьих вылазках. Но большие походы уже проходили без нее, она охотилась в окрестностях Пещеры с пращой или осваивала бросательную палку. В долине за Рекой гнездились куропатки и тетерева. Она понимала, что может легко сбить их из пращи, но ей хотелось научиться так же ловко владеть бросательной палкой. Ей еще хотелось научиться изготавливать это оружие. Это было трудное дело: из толстого ствола выстругивалась длинная палка особой загнутой формы, которую еще нужно было тщательно заострить и отполировать. Но еще труднее было научиться бросать ее так, чтобы она летела по воздуху горизонтально и в нужном направлении. Одна женщина из племени Мамутои отлично пользовалась таким оружием. Она умудрялась бросить его в стайку низко летящих птиц и сбивала одновременно по три или четыре штуки. Эйле всегда очень нравилась охота, требующая большого мастерства.
Овладевая новым охотничьим оружием, она чувствовала себя менее обделенной, а в итоге добилась больших успехов в бросании таких палок. Она редко возвращалась домой без пары крупных птиц. Праща всегда была при ней, и зачастую ее охотничьи трофеи разнообразили зайцы и хомяки. Благодаря таким вылазкам она могла независимо вести хозяйство. Новое жилище уже приобрело довольно уютный вид — нашли свое применение многие подарки, полученные ими на брачном празднике, — но ей хотелось раздобыть еще кое-что из обстановки, и она, осваивая тактику торговых переговоров, уже пару раз обменяла птичье перо и мясо на нужные вещи. Даже полые птичьи косточки не пропадали даром, из них изготавливали бусы и маленькие музыкальные инструменты — флейты с высоким тембром. Птичьи кости также использовались в различных хозяйственных орудиях и домашней утвари.