Страница 10 из 62
Когда Хрекир умер от колики в кишках, его крепкий дом в Хаврефьорде достался старшему сыну по имени Нафи. У Нафи было два сводных брата, Нифи и Нуфи, которых Хрекир прижил с рабыней по имени Свиндис.
Жил в Хауге берсерк Ульв («Волк». — В.А.) Серые Штаны. Нрава он был вздорного, и говорили, будто он оборотень. Он убил и съел родную бабку Астрид Красное Покрывало, когда та лежала в горячке, а сама Астрид ушла искать овец, и был за это на альтинге изгнан из страны, но уезжать не захотел. Когда на него нашло, он явился на хутор Нифгард, где жил Нифи, приблизился к его землянке, крытой соломой, и сказал: «Выходи, Нифи, будем биться!» Но Нифи знал, что берсерки нечестны в драке, и отвечал: «Нет у меня охоты с тобой биться, Ульф, ступай своей дорогой». Тогда Ульф подул с такой силой, что сдул солому с землянки и спрыгнул вниз. «Ну а теперь охота появилась?» «Появилась охота померяться с тобой, кто быстрее бегает», — засмеялся Нифи и бросился бежать. Он бегал быстро, и когда добежал до Хаврефьорда, то попросил у Нафи дать ему убежище. «Я впущу тебя, Нифи, — отвечал Нафи, — потому что камень крепче соломы, а ты мне сводный брат».
Ульф не стал преследовать Нифи, потому что рядом был хутор Нуфгард, где жил брат Нифи по имени Нуфи. О том, как этот Нуфи был убит у залива Скьяфанди, говорится в «Саге о Торде сыне Тормода». Землянка Нуфи была покрыта хворостом, а сверху была прикреплена конская голова. «Выходи, Нуфи, не будь такой же бабой, как твой брат Нифи!» — сказал Ульф и начал дуть. «Не пускай ветры, Ульф, и не больно-то похваляйся, — сказал Нуфи. — А ступай отсюда по-хорошему!» Ульф тогда дунул так, что разметал весь хворост с крыши и спрыгнул в землянку, но поскользнулся на плоском камне, а Нуфи вскочил на коня и помчался к брату в Хаврефьорд. Он еще не знал, как все обернулось для Нифи.
Нафи и Нифи, увидя Нуфи, впустили его и стали точить копья, зная, что Ульф теперь будет искать их, и тут они как раз сумеют с ним расквитаться.
Когда Ульф Серые Штаны явился в Хаврефьорд, уже стемнело, но он видел в темноте, как все берсерки, и разглядел, что дом у Нафи крепкий. Тогда он нарядился в овчину, как ходят батраки, и постучал в дверь. «Кто там?» — спросил Нафи. «Открой, Нафи, я Бергльот Беззубый», — прошамкал Ульф. В это время мимо проходил Торбьерн Щука, сын Торлейва сына Тюри, и крикнул: «Зубов у него точно нет, одни клыки!» «Напрасно ты это сказал», — отвечал Ульф и отрубил Торбьерну Щуке голову. «Будь ты проклят, Ульф», — сказал Нафи из-за двери. Тогда Ульф залез на крышу дома Нафи и заглянул в дымник. «Не кипятись, Нафи, — сказал он. — Дай я тебя успокою». «Я-то не буду кипятиться, зато ты сейчас будешь», — отвечал ему Нафи, и братья копьями зацепили Ульфа, втащили в дом через дымник и, бросив в чан с кипящей водой для пива, что стоял на очаге, закрыли крышкой. Говорили, что Ульф из-под крышки сказал вису, но в этой саге ее нет. Нафи утром поехал на поле тинга и сказал все, как было.
На этом прядь о Нафи кончается.
ДРУГИЕ УПОМИНАНИЯ О «ВОИНАХ-ЗВЕРЯХ»
Самое раннее упоминание о берсерках встречалось в скандинавском поэтическом произведении IX в., известном под названием Haraldskaegi, — стихотворении, написанном скальдом Торбьерном Хорнклови и прославляющем победу норвежского короля Харальда Прекрасноволосого (годы правления 870–930). Скальды часто становились придворными поэтами скандинавских королей, они сочиняли длинные хвалебные песни о своих покровителях в размере малахатт. Говорили, что берсерки составляли часть армии Харальда в ряде его военных кампаний и что их считали «наводящими страх бойцами». В саге они названы последователями скандинавского бога войны Тюра (хотя позднейшие записи говорят о них как о последователях Одина, верховного бога скандинавов) и сказано, что они сражались на стороне Харальда Прекрасноволосого против союзных войск данов (датчан) и других народов в битве при Хаврсфьорде, где учинили великое побоище. Сказание об этой битве, сохранившееся стараниями скандинавского поэта Снорри Стурлуссона (1179–1241), долго вызывало сомнения относительно своей фактической точности — как и той роли, которую сыграли в сражении берсерки. Некоторые считают его просто поэтическим преувеличением, созданным самим Снорри.
Берсерки фигурируют также в «Саге о Хрольфе Краки» (известном и как Рольф Кренги). Краки (Краке) был легендарным датским королем, который появляется в ряде анто-скандинавских летописей и народных сказок Восточной Англии, где некоторое время существовали королевства данов. Здесь берсерки описаны просто как банда изгоев, одетых в волчьи и медвежьи шкуры, которые неистовствуют в соседних землях, грабя, сжигая селения и мародерствуя. В старинном исландском произведении XIII в. «Сага о Ньяле» (также известном как «Сожжение Ньяля» — одном из старейших полностью сохранившихся исландских письменных документов) плененного берсерка используют, чтобы «испытать» два костра — один разожжен язычниками, а другой — христианами. Христианский костер полностью поглощает язычника-изгоя, таким образом доказывая силу и превосходство новой религии.
Самым знаменитым берсерком был исландский фермер— бонд и воин Эгиль Скаллагримссон, который стал одним из величайших негодяев — антигероев исландской литературы. Его деяния описаны в «Саге об Эгиде», опять-таки переработанной и записанной поэтом Снорри Стурлуссоном, который одно время считался классиком северной литературы. Эгиль происходил из длинной родовой линии сомнительных персонажей: его дед Ульв (Ульф) был также известен под именем Квельдульв, что означает «вечерний волк», и приобрел скандальную известность как маг и оборотень, принимавший по своему желанию облик волка. Отец Эгиля, Скаллагрим Кведульвсон, также был наводящим ужас берсерком, и когда на него находили приступы неконтролируемой ярости, он, по слухам, убил множество людей. Будучи берсерком, Эгиль якобы обладал рядом сверхъестественных качеств, включая дар исцеления — он действительно произвел несколько чудес исцеления. Он также был великим поэтом скальдической школы, написавшим, по легенде, свое первое стихотворение еще в раннем детстве. Став воином, он сражался за Харальда Прекрасноволосого, норвежского короля, в составе его «ударной дружины», когда король объединял Норвегию под своей единоличной властью и изгонял датских поселенцев. Говорили, что Эгиль попеременно носил волчью и медвежью шкуры, а когда сражался, то зубами перегрызал противникам яремные вены. Неудивительно, что его так боялись!
Несмотря на то что Гаральд (Харальд) Прекрасноволосый охотно включал берсерков в свои войска, пребывание их в составе норвежских дружин порой становилось проблемой — особенно когда дело касалось дисциплины. Несколько старинных ирландских документов — отчетов о битве при Клонтарфе, неподалеку от Дублина, в 1014 г. (конфликт, во время которого викингская Ирландия бросила вызов своей кельтской «сестре», которой правил король Бриан Бору) — повествуют о берсерках, бесконтрольно хозяйничающих и в ирландских, и в норманнских поселениях, нанося огромный урон как чужим, так и своим. Да и дома, в Норвегии, хлопот с ними было не меньше, поскольку дружины берсерков нападали на собственные деревни (а точнее говоря, хутора или крестьянские дворы-фермы, т. н. «гарды» — ср. с древнерусским словом «град», или «город»), возвращаясь домой с войны (видимо, по-прежнему одолеваемые «боевой яростью»). В 1015 г. норвежский ярл (местный правитель) Эйрик Хакенарсон запретил берсеркам жить на территории страны, приказав преследовать их и судить. К началу 1100-х гг. ватаги (организованные банды) воинов-берсерков, которые прежде были составной частью армий скандинавских королей, практически перестали существовать.
На родине не только берсерков, но и викингов вообще недолюбливали. Ведь так называли тех людей, которые не желали жить в племени и подчиняться его законам. Слово «викинг» в описываемую эпоху носило оскорбительный оттенок, вроде современного «пират», «бандит» или «разбойник». Когда юноша покидал семью и уходил в дружину викингов, его оплакивали как погибшего. Действительно, уцелеть в далеких походах и постоянных боях было нелегко. Чтобы не бояться смерти, викинги, по мнению многих, наедались перед битвой опьяняющими мухоморами. Неукротимые в своем опьянении, они сминали любого врага: и арабов, и франков, и кельтов. Особенно ценили они берсерков — «подобных медведю», то есть людей, способных перед боем доходить до невменяемого состояния и с огромной силой крушить врага. После припадков ярости берсерки впадали в глубокую депрессию, вплоть до следующего нервного срыва. В нормальных условиях берсерков не терпели. Их заставляли покидать села и удаляться в горные пещеры, к которым остерегались ходить. Но в отрядах викингов берсерки находили себе достойное применение.