Страница 3 из 7
Потом мы отправились в Стокгольм на чемпионат мира 1969 года.
Наша тройка к началу турнира во дворце спорта «Юханнесхоф» имела от роду только пятнадцать недель.
Первый чемпионат
Мой первый чемпионат мира начинался для меня трижды.
Может быть, и вправду плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, но, откровенно говоря, в декабре 1968 года я думал только об одном – нужно закрепиться в звене, где мне дали место. Нужно сыграться с партнерами как можно быстрее.
Молодежное звено ЦСКА стало кандидатом в национальную сборную страны, и мы начали подготовку к чемпионату мира.
Перед контрольными мартовскими матчами в Финляндии тренеры объявили основной состав и резерв сборной. В основном составе нас было больше, чем могло поехать в Стокгольм, однако после первой встречи с финнами, где мы забросили три шайбы из семи, я вдруг понял, что ничего уже не случится и что нас непременно включат в команду.
Так чемпионат мира начался для меня во второй раз.
И в третий раз он начался в то мгновение, когда, выехав на лед «Юханнесхофа» на первый матч с американцами, мы выстроились вдоль синей линии напротив соперников, и зазвучала мелодия, которой открывался каждый из тридцати матчей чемпионата мира.
Это и было главное начало.
«Чемпионат мира глазами дебютанта» – рассказать о своих первых впечатлениях и просто и сложно одновременно. Просто потому, что впечатлений много. Трудно потому, что впечатления эти, как, видимо, и у любого другого дебютанта, будь он хоккеистом, пловцом или стрелком, слишком субъективны, конкретны и оттого могут оказаться интересными лишь узкому кругу читателей.
Боялся ли я? Нет. Но здорово волновался. Вдруг игра не пойдет? Вдруг даже простой финт не получится?
В первых матчах в начале игры я передерживал шайбу. До сих пор не знаю, чем это объясняется: излишним волнением или желанием доказать всем, что право играть в сборной я действительно заслужил?
У каждого хоккеиста своя манера «включения» в матч. Мне всегда нужно в начале игры подержать шайбу. Игрока, владеющего шайбой, толкают, оттирают, бьют, но когда тебя чуточку «обобьют», ты готов к игре, чувствуешь шайбу, привыкаешь к ней. А если сразу начать играть в пас, то потом в сложных ситуациях можно растеряться, утратить контроль над собой, над своим состоянием.
Наверное, самое важное для дебютанта – понять, что ты не хуже других, что и ты можешь играть на равных с самыми знаменитыми хоккеистами мира. Мне это было тем более трудно, что еще совсем недавно, наблюдая по телевизору за игрой лидеров мирового хоккея, я думал, что мне никогда не подняться до их уровня, что игра такого класса – недосягаемый эталон.
Мой опыт международных встреч был весьма невелик. И потому многое оказалось для меня неожиданным. Казалось, я хорошо уже знал канадцев, играл против них в Москве, десяток матчей провел на родине хоккея. Но… В Стокгольме канадцы были неузнаваемы. Там, у себя дома, они играли значительно жестче и увереннее. Хотя, впрочем, во втором матче с нами они действовали достаточно строго, играли с большим напором, и выиграть у них было делом непростым.
Когда мы летели из Канады домой, Саша Рагулин предупредил меня, что с канадцами играть несколько легче, чем с чехословацкими или шведскими хоккеистами. Уж если канадец пошел на тебя, то идет он настолько решительно, что изменить свое намерение просто не успевает. Если хоккеист из команды Канады показывает, что «садится» под твой бросок, то можно быть уверенным – он не передумает.
Иное дело – ведущие европейские мастера. Они играют более остроумно, нешаблонно, хотя и не столь жестко. Мне до чемпионата мира не пришлось сыграть ни с чехословацкой, ни со шведской командами, для сегодняшнего дебютанта сборной это представляется чем-то немыслимым, невозможным, сегодня хоккеист, попадающий на чемпионат мира, уже имеет солидный опыт встреч со всеми соперниками. А вот для меня матч под сводами «Юханнесхофа» был первой очной встречей с сильной сборной ЧССР (да и не только для меня, но и едва ли не для половины нашей команды). И, может быть, потому наша тройка сыграла с чехословацкой командой не так, как хотелось бы всем нам – и спортсменам и тренерам.
Иначе все складывалось в играх с «Тре Крунур». До марта мы не встречались, но, уже приехав в Швецию, провели контрольный матч в городе Карлстадте со сборной области Вермланд, усиленной несколькими хоккеистами сборной Швеции. В тот день мы попробовали себя в третьем периоде со звеном Ульфа Стернера.
Конечно, двадцать минут – это мало. Очень мало. Но, оказывается, и один период может стать какой-то школой, и именно в те двадцать минут я понял, что мы можем на равных сыграть против знаменитого шведского трио. И сыграли.
Наверное, все-таки легче входить в сборную команду, легче найти себя, поверить в собственные силы, в свою удачу, если рядом опытный друг, ветеран, искушенный в сражениях партнер. Наверное, в этом случае успокаивает мысль, что, если что-то случится, старший товарищ поможет тебе, выручит, сыграет за двоих.
Мы волей судеб и тренерского совета оказались в ином положении. Три дебютанта могли рассчитывать только на собственный энтузиазм да на опыт играющих с нами защитников. Перед началом турнира планировалось, что в нашей пятерке будут играть Игорь Ромишевский и Евгений Поладьев. К сожалению, травма Виктора Кузькина лишила всех возможности играть наигранными пятерками, и потому каждая тройка взаимодействовала с разными парами защитников. Таким мастерам, как Анатолий Фирсов, Вячеслав Старшинов, Владимир Викулов, было проще найти общий язык с разными защитниками, мне же легче всего было играть с ветеранами – Александром Рагулиным и Виталием Давыдовым.
Иногда говорят, что для форварда-новичка важно открыть счет заброшенных шайб, в этом случае нападающий получает необходимую ему уверенность в собственных силах. Видимо, это так. Не стану отвечать за всех, нет, наверное, на свете схожих во всем людей, скажу только, что уверенность может прийти и до гола, а может так и не появиться даже после двух-трех удачных бросков.
Не хочу сравнивать свой первый чемпионат мира с последующими, не хочу сопоставлять степень психологической, волевой напряженности спортсменов на разных турнирах; теперь, по прошествии десятка лет выступлений на Олимпийских играх и на чемпионатах мира, я знаю, что турниры такого ранга не бывают легкими, и все же я вспоминаю свой первый чемпионат как один из самых тяжелых.
Представьте себе, сегодня мы выиграли трудный, невероятно трудный матч у хозяев чемпионата, у команды, которая до последнего дня будет по праву претендовать на золотые медали. Казалось бы, можно дать волю чувствам, на душе праздник: одолели «Тре Крунур» на ее поле, одолели команду, которую мы знали практически только понаслышке… Но в следующем туре мы играем с канадцами. И мы, конечно же, еще не знаем, что игра сложится просто, что победа достанется без больших усилий. Да, вечером, возвращаясь из «Юханнесхофа», мы еще ничего не знаем, кроме того, что с канадцами играть нужно с полной отдачей сил. И еще. Никак не отделаешься от мысли, что через неделю снова игра с «Тре Крунур». А ведь выиграли мы сегодня в труднейшем, неповторимом по драматизму сражении. Думаешь обо всем этом, и… Нет, не буду сейчас уверять читателя, что после победы на сердце легко и радостно. Ощущение счастья, радости победы было неполным, тревожным.
При счете 2:2 в третьем периоде второго матча со сборной ЧССР, при ничейном счете, когда следующий гол должен был решить исход всей встречи, я завелся, потерял шайбу, и за нашими воротами зажегся красный огонек.
Меня не нужно было ругать. Я сам понимал, что произошло. И меня не ругали. Не объясняли цену моей ошибки.
Подошли тренеры, подошел Вячеслав Старшинов. Они говорили мне простые слова и смешно утешали. Потом в главе о тренерах я расскажу о монологе Аркадия Ивановича Чернышева, сейчас лишь замечу, что дебют не был безоблачно счастливым.