Ому

Очень опечаленные расставанием с ними, мы тем не менее постарались утешиться обществом наших попутчиков. Среди них были две старые дамы; но так как они с нами не разговаривали, то и мы о них не будем говорить, равно как и о стариках, управлявшихся с пирогой. Однако о трех лукавых черноглазых молодых чародейках, в непринужденных позах сидевших на корме нашей удобной гондолы старинного полинезийского образца, у меня есть что порассказать.

Во-первых, одной из них была Мархар-Раррар, Ясноглазая; во-вторых, ни она, ни ее плутовки-подруги никогда и не помышляли пуститься в путешествие, пока доктор и я не объявили о своем намерении; их поездка с нами была лишь отчаянной шалостью. Короче говоря, это были просто веселые озорницы, склонные к злым шуткам и готовые смеяться вам в лицо, когда вы принимали сентиментальный вид, и вообще терпевшие ваше присутствие лишь потому, что могли позабавиться на ваш счет.

Они постоянно находили в нас что-либо, вызывавшее в них веселье. Приписывая это своей замечательной наружности, доктор еще больше смешил девушек, изображая шута. Но его колпак и бубенчики всегда звенели на один и тот же лад, и я был почти уверен, что, разыгрывая из себя дурачка, он в то же время пытался играть роль повесы. У нас на родине считается, что эполеты дают больше всего шансов на успех при ухаживании, но среди полинезийцев лучше всего волочиться за женщинами в шутовском наряде.

Поднялся свежий ветер; поставив парус из циновки, мы спокойно двигались вперед, словно плыли по реке. С одной стороны тянулся белый риф, с другой — зеленый берег.

Вскоре, после того как мы обогнули мыс, показалась другая пирога, которая двигалась нам навстречу; гребцы изо всех сил налегали на весла. Незнакомцы перекликались между собой, а высокий парень, стоявший на носу, все время прыгал как сумасшедший. Они стрелой пронеслись мимо нас, хотя наши попутчики все время кричали, чтобы они перестали грести.

По словам туземцев, это было что-то вроде королевской почтовой пироги, которая везла какую-то весть от королевы ее друзьям в отдаленной части острова.

Миновав несколько хижин, стоявших в тени и на вид гостеприимных, мы предложили пристать и отдохнуть от однообразия морского путешествия, прогулявшись по берегу. Итак, мы высадились на сушу, оттащили пирогу в кусты за сгнившую пальму, частично лежавшую в воде, оставили наших пожилых спутников дремать в тени, а сами отправились с остальными побродить среди деревьев, обвитых виноградными лозами и вьющимся кустарником.

Вскоре после полудня мы приблизились к тому месту, куда направились наши спутники. Это был одинокий дом, в котором жили четыре или пять старух; когда мы вошли, они сидели вокруг циновок и ели «пои» из треснувшей тыквенной бутыли. Они явно обрадовались нашим спутницам, но сразу же насупились, когда их познакомили с нами. Недоверчиво глядя на нас, они шепотом осведомились, кто мы такие. Полученный ответ, вероятно, не удовлетворил их, так как они держались с нами очень холодно и сдержанно и, по-видимому, жаждали разлучить нас с девушками. Не желая оставаться там, где наше присутствие было неприятно, мы с доктором решили уйти, даже не поев.

Услышав об этом, Мархар-Раррар и ее подруги выразили сильнейшее огорчение; позабыв о своем прежнем обращении с нами и не слушая никаких увещеваний старух, они разразились рыданиями и жалобами, против которых нельзя было устоять. Итак, мы согласились остаться до тех пор, пока они не отправятся домой, что должно было произойти на «ахехараре», иными словами — на закате.

Но вот час настал, и после долгого прощания девушки благополучно уселись в пирогу. Когда ее нос повернулся, они выхватили весла из рук стариков и молча помахали ими в воздухе. Это означало последнее трогательное прости, ибо веслом машут так лишь в том случае, когда расстающиеся больше никогда не надеются встретиться.

Теперь и мы пустились в дальнейший путь. Идя пляжем, мы вскоре достигли ровного высокого берега, круто нависавшего над водой и местами поросшего деревьями; он тянулся широкой дугой вдоль значительной части острова. По краю берега шла чудесная тропинка, и мы часто останавливались полюбоваться открывающимся видом. Вечер был на редкость тих и ясен даже для здешнего восхитительного климата; повсюду, насколько хватал глаз, — голубое небо и океан, незаметно сливавшиеся друг с другом.

Мы двигались вперед, и кольцо рифов продолжало сопровождать нас, заворачивая, когда мы заворачивали, далекий глухой шум прибоя грохотал в наших ушах подобно непрерывному реву водопада. Испокон веку обрушиваясь на коралловую преграду, буруны издали напоминали линию вздыбленных боевых коней, потрясающих белой гривой, и с пеной вокруг удил.

Эти огромные естественные волноломы как бы созданы для того, чтобы охранять сушу. Ими защищены почти все острова Товарищества. Если бы громадные волны Тихого океана разбивались прямо о берег, размывая мягкую наносную почву, во многих местах покрывающую его, туземцы вскоре лишились бы своей самой плодородной земли. А так более прочных берегов не имеет ни один ручей.

Коралловые барьеры выполняют еще одну роль. Они образуют все гавани этого архипелага, в том числе двадцать четыре бухты у берегов Таити. Интересно, что проходы среди рифов, по которым суда только и могут попасть к местам якорной стоянки, неизменно расположены напротив устьев рек; это обстоятельство особенно ценят моряки, пристающие к берегу для пополнения запасов воды.

Утверждают, будто бы пресная вода островов, смешиваясь с морской водой, содержащей растворимые соли, препятствует образованию кораллов; отсюда и разрывы в кольце. Местами по сторонам проходов стоят часовыми крошечные сказочные островки, зеленые, как изумруд, и поросшие покачивающимися пальмами. Ничто не поражает сильней воображение, чем эти маленькие клочки земли, вносящие неожиданное и прекрасное разнообразие в длинную линию бурунов. Помаре II с истинно таитянской любовью к морю избрал один из таких островков местом отдыха от королевских забот. Мы видели этот чудесный уголок во время путешествия.

Не останавливаясь на дальнейших приключениях, выпавших на нашу долю после того как мы расстались с компанией из Лухулу, мы должны теперь поспешить с рассказом о том, что произошло незадолго до прибытия к месту назначения.

Глава 72

Торговец запрещенным товаром

Прошло не меньше десяти дней с начала «хиджры», когда мы очутились в гостях у Варви, старого отшельника-островитянина, который сам вел свое хозяйство в хижине, находившейся лигах в двух от Талу.

В нескольких десятках ярдов от берега в глубине лощины возвышалась в виде островка поросшая мхом скала; мелкий ручеек, разделившись на два рукава, омывал ее с обеих сторон, а затем опять соединялся. Окружив скалу изогнутыми корнями, корявая «аоа» раскинула вверху свою густую листву; упругие ветви-корни свисали с более крупных суков и внедрялись в каждую трещину, образуя опоры для материнского ствола. Местами эти висячие ветви не доросли еще до скалы, и их свободные волокнистые концы раскачивались в воздухе как плети.

Хижина Варви, простая бамбуковая конура, примостилась на плоском уступе скалы; конек крыши одним концом опирался на развилину «аоа», а другой конец поддерживался раздвоенным суком, укрепленным в расселине.

Приближаясь к лачуге, мы несколько раз крикнули, но старый отшельник обратил на нас внимание лишь тогда, когда доктор подошел и дотронулся до его плеча. Старик в это время стоял на коленях на камне и чистил в ручье рыбу. Он вскочил на ноги и удивленно уставился, но тотчас же какими-то странными жестами приветствовал нас, одновременно сообщив тем же способом, что он глух и нем, а затем повел в свое жилье.

Войдя, мы растянулись на старой циновке и стали осматриваться. Грязные бамбуковые стены и тыквенные бутыли имели очень неприглядный вид, и доктор предложил сразу же двинуться дальше в Талу, хотя время близилось к закату. Но в конце концов мы решили остаться.