Страница 9 из 13
– Да. – Грустно ответил Тухачевский. – Я ведь и сам их нередко тереблю. Дизельный двигатель –очень хорошая вещь в войсках, позволяющая очень серьезно поднять эксплуатационные качества техники. Он проще в использовании, более тяговит, экономичней, не требует системы электрического зажигания и так далее. Но это только в том случае, если он нормальный. Сырая поделка создаст намного больше проблем, чем пользы. Можно сказать, что попытка сейчас внедрить массовый танковый двигатель в армии не только обойдется нам в большую копеечку и снизит общую боеготовность автобронетанковых частей, но и саботирует программу подготовки личного состава. А нашим бойцам нужно давать хороший накат на современной технике, без которого они не смогут получить столь важные навыки и квалификацию. Не думаю, что танки без обученных экипажей нужны Советскому Союзу, ведь именно экипаж превращает груду железа в грозную боевую машину и от степени его подготовки зависит то, насколько танк сможет раскрыться в бою и реализовать заложенный в него разработчиками потенциал.
– И поэтому вы предлагаете даже не пытаться перейти на танковый дизель перед войной? – С внимательным взглядом спросил Сталин.
– Да. – Твердо и уверенно ответил Тухачевский. – Ситуация с танковым дизелем аналогична той, что в свое время имелась с безоткатными пушками Курчевского.
– Но где мы будем производить М-17? – Воскликнул Каганович. – Завод номер двадцать шесть в Рыбинске совершенно перегружен. Вы предлагаете изготавливать танковые двигатели в ущерб авиационным?
– Нет, так поступать не стоит. Да и вообще – завод, выпускающий авиационные двигатели должен на них специализироваться, не отвлекаясь на непрофильные задачи. Французский контракт открывает перед нами довольно интересные перспективы. Я предлагаю сделать следующее. Передать с Ярославского автомобильного завода сборку тяжелых грузовиков на завод имени Сталина, который сейчас завершает свою модернизацию за счет французских поставок и справится с этой задачей. А на базе Ярославского автомобильного завода развернуть Ярославский завод силовых установок, куда по мере разворачивания мощностей перевести рабочих из двигателестроительных цехов ЗИСа и ГАЗа. Специализацией этого нового предприятия станут исключительно 'сухопутные', 'наземные' силовые установки для автомобилей и бронетехники. Этот шаг, подкрепленный новым оборудованием, позволит в конечном итоге не только обеспечить ЗИС и ГАЗ двигателями для их основных моделей в необходимом объеме, но и в дальнейшем расширить ассортимент.
– Расширить? – Переспросил Молотов.
– Перед нами стоит важнейшая задача, заключающаяся не только в создании тяжелого танкового двигателя мощностью пятьсот-шестьсот лошадиных сил, но и других силовых установок. Ведь в армии и тылу нужны не только танки. У нас на текущий момент совершенный провал в двигателях мощностью сто пятьдесят и триста лошадиных сил. Особенно остро стоит вопрос о стапятидесятисильных двигателях, которые должны закрыть нишу тяжелых грузовиков и легкой бронетехники. Мы ведь сейчас на Ярославском автомобильном заводе очень серьезно буксуем в вопросах производства тяжелых грузовиков прежде всего из-за силовых установок. Их нет и быстро 'родить' мы их не сможем, так как неверно сосредоточились, во-первых, исключительно на дизельных решениях, а во-вторых, на попытке разработать их самостоятельно без учета мирового опыта.
– Вы эту линейку двигателей предлагаете также создавать бензиновой? – Удивленно спросил Молотов. – И не собственных конструкций, а иностранных?
– Да. Бензиновые. А то что иностранных, то вопрос стоит очень просто – либо быстро и иностранный, либо никак, но наш. У нас просто нет серьезной конструкторской школы, позволяющей в разумные сроки создать компактные двигатели мощностью сто пятьдесят и триста лошадиных сил. Школу, безусловно, нужно создавать, но не в ущерб делу. Тем более в столь критической ситуации, когда стремительно приближается большая война, которая потребует много простых и надежных двигателей здесь и сейчас, а не когда-нибудь в будущем.
– Но хватит ли у нас топлива для этой прорвы бензиновых двигателей? – Вновь возразил Молотов.
– Насколько я знаю современный расклад отечественной нефтепереработки, – поддержал мысль Кагановича Молотов, – бензин в совокупности составляет только двадцать процентов получаемой продукции, в то время как керосин и дизельное топливо – около тридцати пяти . А ведь для нужд более-менее современных бензиновых двигателей требуется крекинг-бензин с хорошим октановым числом. Хотя бы в шестьдесят пять. А ведь крекинг-бензина у нас выходит вообще всего три-четыре процента.
– Все верно. Тридцать пять процентов. Но из них только девять – собственно дизельное топливо, которое на текущий момент уже, – маршал сделал особый акцент на этом слове, – является дефицитом. А ведь оно поставляется в село для удовлетворения потребностей стремительно растущей армии тракторов и в НКВМФ на нужды подводных лодок. Вы хотите усугубить и без того сложное положение по дизельному топливу? Что же касается крекинга-бензина, то да. Текущая ситуация, безусловно, грустная. Всего четыре процента от общей переработки из которых большая часть идет на получение этиленовых авиационных бензинов. Но тут есть несколько очень важных замечаний. Во-первых, дело не в том, что нефть иначе перерабатывать нельзя, а тем, что в СССР до недавнего времени была очень деструктивная позиция по этому вопросу. Достаточно вспомнить тот факт, что термический крекинг после революции мы смогли начать осваивать только с 1936 года, да и то, под давлением обстоятельств, в то время как первая в мире промышленная установка термического крекинга была сделана нашими соотечественниками на нашей земле в далеком 1891 году. И работала, что немаловажно. Я говорю про Шухова и Гаврилова.
– В 1891 году? – Удивленно переспросил Сталин. – Это не тот ли Шухов, который построил знаменитую радиовещательную башню?
– Он самый. Я сам удивился, когда услышал об этом. Сразу же загорелся любопытством и бросился проверять эту информацию. Все оказалось верно. Однако сам Шухов не очень хотел со мной беседовать на эту тему и ограничился формальными фразами. Да и вообще – плохо скрывал свои страхи и обиды. – У Сталина вопросительно вскинулись брови и Тухачевский продолжил. – Несмотря на то, что все двадцатые годы он активно сотрудничал с нами и сделал очень многое для развития науки и техники в Советском Союзе, с начала тридцатых годов на него буквально спустили собак, занимаясь откровенной травлей. Ведь Шухов представлял собой идеальный объект для так популярного в те годы 'спецеедства'. Вот и довели человека до того, что он откровенно боится за себя и своих близких, а к Советской власти относится со скрываемым, но все-таки видимым страхом и неприязнью. И это вместо того, чтобы всемерно продвигать научно-технический прогресс в Советском Союзе.
– Он сейчас может нам чем-нибудь помочь в развитии нефтепереработки? – Спросил уже с совершенно серьезным видом Сталин, сделав себе пометку.
– Вряд ли. Боюсь что он и полугода не проживет. Слишком слаб, болен и подавлен. Его как в середине тридцатых затерли и устранили от дел, так и … – маршал махнул рукой, выражая разочарование.
– Давайте вернемся к вопросу нефтепереработки, – чуть помедлив ответил Хозяин.
– Конечно. – Кивнул Тухачевский. – ИНО в конце прошлого года смогло внедрить на предприятие американского промышленника и изобретателя Эжена Гудри нескольких агентов, которые подарили Советскому Союзу 'цикл Гудри', то есть, технологию каталитического крекинга на основе алюмосиликатов. Через месяц должна быть запущена первая опытная промышленная линия каталитического крекинга в Астрахани мощностью около пятисот тонн в сутки. К концу 1939 году мы полностью введем в эксплуатацию новейший нефтеперерабатывающий завод в Нижнем Новгороде, на котором будет реализован усовершенствованный нами метод каталитического крекинга с использованием искусственных алюмосиликатов. А это ни много, ни мало – полторы тысячи тонн 'бензина Гудри ' в сутки. То есть к началу 1940 года при сохранении текущего объема нефтедобычи и общей переработки, мы сможем увеличить долю крекинг-бензинов с четырех до восьми процентов. Кроме того, группа, Зелинского-Казанского занимается вопросами каталитического риформинга, открытого ими же в 1936 году, что позволит повышать октановое число даже на плохих бензинах прямой перегонки. И вот уже второй год строиться новый, мощный завод в Самаре, который выйдет на проектную мощность к концу 1940 года и обеспечит порядка трех тысяч тонн переделки бензина прямой перегонки в качественный бензин с октановым числом в семьдесят-восемьдесят. Эти и другие шаги, которые уже сейчас нами предпринимаются позволят получать массово не только ныне недоступный Советскому Союзу авиационный бензин – 'сотку ', но и значительно увеличит выход высококлассного бензина в целом. Насколько много? Даже на обозначенных предприятиях мы сможем получать два с половиной миллиона тонн в год не этиленового бензина с октановым числом от семидесяти до восьмидесяти двух. То есть, утроим то, что делаем сейчас. А ведь кроме обозначенных заводов к концу 1941 году мы планируем ввести в эксплуатацию еще три завода, каталитического риформинга, и один завод каталитического крекинга, что не только обеспечит передел всего добываемого нами низкокачественного бензина, но и значительное увеличение доли крекинг-бензинов. Грубо говоря, при том же объеме переработки мы получим вместо двадцати процентов преимущественно некачественных бензинов около тридцати двух процентов прекрасных бензинов класса КБ-70 и КБ-80. А ведь это порядка семи миллионов тонн достаточно дешевого бензина с высоким октановым числом в год, что даст нам возможность к концу 1941 году не только полностью закрыть все потребности авиации, но и обеспечить наземную армию .