Страница 11 из 12
— Каким образом я попаду в расположение? — Евгений постарался, чтобы его голос звучал как можно более равнодушно. Видимо, удалось — Ольга взглянула на него с восхищением и порывисто сжала своей маленькой ладошкой его руку.
— У меня там есть верный человек. — Нельсон выбросил на улицу окурок, захлопнул форточку и сел за стол к остальным. — В нужное время он проведет вас через посты. Нужно только переодеться в солдатскую форму. Но это не проблема, за деньги я легко достану комплект обмундирования.
— Что бы мы делали без продажных людей, — засмеялся Тарасевич. — С одной стороны, они являются форменным злом, мешающим нормальной работе любого государства, а с другой — во многом именно благодаря коррупции революционные группы могут существовать. Представьте себе, что вместо давным-давно прикормленного нами чиновника, послушно выписывающего паспорта и другие документы — были бы деньги, — вдруг появился кристально честный служака?
— Ага, а вместо местного околоточного, закрывающего глаза на наше проживание в этой квартирке за небольшую мзду, азартная полицейская ищейка, мечтающая выжечь каленым железом врагов царя-батюшки, — засмеялась Ольга. — Ужас!
— Но обходятся нам их услуги недешево, — меланхолично заметил Белугин.
— Так что, мне договариваться насчет формы? — требовательно посмотрел на товарищей Нельсон.
Все перевели взгляд на Евгения.
«А может, лучше было бы остаться на офисной работе, проводить время за компьютером, по вечерам пить с друзьями пиво и узнавать о лихих похождениях оперативников исключительно из выпусков новостей? — мелькнула у него в голове шальная мысль. — Нет, это, пожалуй, не для меня». — Белугин решительно тряхнул головой. А вслух сказал:
— Договаривайтесь!
В казарму, приземистое двухэтажное здание из красного кирпича, они и в самом деле прошли достаточно просто. Белугин немного беспокоился, когда проходил мимо стоявшего у входа часового, но тот даже не взглянул в его сторону. Сопровождавший Евгения солдат, малоразговорчивый круглолицый парень, провел его сквозь длинные ряды развешенного на веревках стиранного белья и указал на распахнутую настежь дверь.
— Вам туда, — глухо сказал он. — Поднимитесь по лестнице на второй этаж, а дальше по коридору. Третья дверь по левой стороне.
— А вы разве не со мной? — насторожился Белугин.
— Нет, я только провожатый.
— Что ж, спасибо. — Евгений одернул неудобную, слегка маловатую ему гимнастерку, врезавшуюся в подмышки, поправил фуражку и пошел к казарме. Узкая лестница, противно скрипевшая под ногами рассохшимися ступенями, вывела его на маленькую площадку перед дверью, ведущей на второй этаж. Рядом с узким, точно бойница, оконцем стояли двое солдат, горячо обсуждавших что-то. При появлении Белугина они тотчас замолчали и проводили его недружелюбными взглядами.
— Кто таков? Куды прешь? — грубо спросил один из них.
— А тебе что за дело? — вопросом на вопрос ответил Евгений, чувствуя, как по спине прошелестел слабый холодок — первый признак скорых неприятностей. — Иду, значит, надо!
— Да отстань ты от него, — дернул товарища за рукав второй солдат. — Вечно ты ко всем привязываешься.
— Ну-ну! — с угрозой сказал первый солдат и отвернулся.
Белугин прошел мимо них. Длинный узкий коридор всего с двумя или тремя слабо светящимися лампочками под самым потолком оказался совершенно пустым. Это обстоятельство насторожило Евгения — в его представлении в казармах волнующегося полка должно было быть многолюдно. А здесь никого. И тишина.
«И мертвые с косами вдоль дороги!» — усмехнулся про себя Белугин, припомнив сцену из старого кинофильма, виденного когда-то совсем в другом месте и даже в другом времени.
Первая дверь… вторая… тре…
Дверь с грохотом отлетела в сторону.
— Ни с места! — заорал выскочивший наружу офицер с погонами поручика, направив на Евгения револьвер. — Стоять! — Позади него виднелась еще одна возбужденная физиономия.
Одновременно позади также послышался шум отворяемых дверей, и гулкая тишина коридора наполнилась топотом бегущих ног и громкими возгласами. Белугин кинул быстрый взгляд через плечо. К нему неслись пять или шесть человек. В основном офицеры, лишь впереди всех мчался черноусый фельдфебель с солдатским «георгием» на гимнастерке.
— Экие вы затейники, — усмехнулся Евгений. — А если так?
Короткий шаг вперед, аккуратный подбив держащей «наган» руки вверх. Ба-бах! Это поручик от неожиданности нажимает на спусковой крючок. Лови, братец! Продолжая движение, резкий хлесткий тычок основанием ладони в подбородок. Поручик начинает валиться назад, прямо на стоящего за ним человека. Тот, охнув от неожиданности, инстинктивно пытается поймать падающего. Ужом ввинчиваясь в узкую щель между ними и дверным косяком, Белугин нанес на ходу два резких коротких удара в бок второму человеку.
Маленькая комната с двумя стоящими у противоположных стен лавками и деревянным столом между ними. За ним приоткрытое окно. Замечательно, не придется играть в супергероя, выбивая стекло.
Буквально в два шага преодолев расстояние до стола, Белугин с ходу запрыгнул на него и рванулся вперед, боясь только одного — что под окнами есть еще кто-то. Звон бьющегося стекла отброшенной в сторону створки, взгляд вниз: чисто!
…И тяжелый удар в плечо, сильный и одновременно пронзающий все тело болью. А следом грохот выстрела, пришедший почему-то с небольшим опозданием, отразившийся от стен комнаты ужасным грохотом, противно бьющим по барабанным перепонкам.
«Господи, больно-то как! — успел подумать Евгений, падая со стола вниз, на пол, и по пути сильно ударяясь о скамью. — Как же больно!»
Глава 5
Алексей. 1942
Лететь на «шторьхе» в качестве груза оказалось совсем невесело. Маленький самолетик, натужно завывая мотором, то карабкался вверх, то начинал резко снижаться. И от этих маневров пленники чувствовали себя совсем как на американских горках — их то и дело то вжимало в пол или, наоборот, бросало в свободный полет.
Когда сердце в очередной раз резко оборвалось, а душа на краткий миг ушла в пятки, Белугин не выдержал и громко выматерился. Благо рты им не заткнули и он был совершенно свободен в выражении чувств.
— Не сотрясай зря воздух, береги силы, — тяжело сказал Ведерников, привалившийся к Алексею спиной. — Им все равно ни хрена за шумом мотора не слышно.
— А пусть! — упрямо выкрикнул Алексей. Конечно, он прекрасно понимал, что комиссар прав, но собственное бессилие и беспомощность угнетали, требуя хоть какого-то выхода накопившимся в избытке негативным эмоциям.
Бучнев со товарищи сдали их с рук на руки прилетевшим ночью немцам. Взамен те привезли немного боеприпасов, медикаменты, запчасти и питание для радиостанции. Алексей узнал об этом, пока валялся рядом с Ведерниковым на земле неподалеку от самолета, связанный накрепко по рукам и ногам, — пилот давал краткие пояснения по грузу бывшему сотнику, который, как оказалось, прекрасно владел немецким языком. В Белугина перед операцией тоже заложили знание основных языков и диалектов этой эпохи, и поэтому ему сейчас не составляло никакого труда уяснить для себя, о чем идет речь.
— Почему их двое? — недовольно спросил летчик в конце разговора. — Мне говорили, что я должен забрать только одного.
— Извините, господин… — подобострастно затараторил Бучнев.
— Обер-лейтенант.
— …обер-лейтенант. Второго мы хотели кончить за ненадобностью — потому и не уведомили о нем во время сеанса, но при тщательном обыске у него нашли вот это. — Белугин не мог видеть в темноте, что сотник показывает немцу, но это и так было понятно — естественно, шелковку.
— Что это? — с любопытством поинтересовался немец.
— Секретное удостоверение сотрудника военной разведки. Целый капитан госбезопасности оказался. Ну, полковник, если на армейский лад перевести. Вот мы и решили, что, может, и он на что господину оберсту сгодится.