Страница 19 из 60
Огромное железное ядро размером с человеческую голову расплющило пушку. Вулми отбросило к борту, и он упал, с треском ударившись головой о доски палубы.
Этот удар оказался слишком сильным даже для крепкой головы ирландца, он потерял сознание и уже не слышал победных возгласов и топота победителей по окровавленной палубе, как, впрочем, и вся его команда, пьяный сон которой сменился черным сном смерти.
Капитан фрегата «Доблестный» Его Королевского Величества Джон Уэнтард не спеша потягивал вино. Он был высок, строен, с узким бледным лицом, бесцветными глазами и выдающихся размеров носом. Одет он был весьма скромно по сравнению со своими офицерами, которые в почтительном молчании сидели за столом из красного дерева в капитанской каюте.
– Приведите пленника, – приказал он коротко, и в его холодных глазах блеснуло нечто вроде самодовольства.
Четверо загорелых матросов ввели Черного Вулми со связанными руками. Его ноги были скованы цепью, достаточно длинной, для того чтобы он мог идти сам. На густых черных волосах запеклась кровь, изодранная в клочья рубашка едва прикрывала загорелое мускулистое тело. Сквозь низкое окно он увидел в последний раз мачты тонущего «Какаду». Команде фрегата на этот раз не досталось богатой добычи. Во взглядах победителей, перед которыми стоял теперь Вулми, не было и тени сострадания, однако его это обстоятельство нимало не смущало. Он спокойно и прямо смотрел на офицеров, и на его лице отражалось лишь язвительное недоумение. Уэнтарду это не понравилось. Он предпочитал, чтобы пленники корчились перед ним от страха, тогда он чувствовал себя олицетворением Правосудия и карал виновных со всей беспощадностью, на какую был способен.
– Так ты и есть тот самый знаменитый среди пиратов Черный Вулми?
– Я Вулми, – коротко ответил пленник.
– А я–то думал, что ты, как и все подобные негодяи, будешь врать про то, что состоишь на службе у губернатора Тортуги. Так вот, эта служба у французов ничего не значит для Его Величества. Ты…
– Заткнись, пучеглазый! – презрительно перебил Вулми. – Я ни у кого не состою на службе. Я не то, что твои проклятые головорезы, которые именуют себя буканьерами. Я пират, и английские суда я грабил точно так же, как испанские, и проклинаю тебя, носатая цапля!
Офицеры остолбенели от такой наглости, а лицо Уэнтарда перекосила гримаса ярости.
– А ты знаешь, что я могу повесить тебя без долгих разговоров? – спросил он.
– Знаю, – спокойно отозвался пират. – Это будет уже не первый раз, когда ты попытаешься меня повесить, Джон Уэнтард.
– Что? – Англичанин изумленно уставился на Вулми.
В голубых глазах Вулми вспыхнули искорки смеха, а когда он заговорил, то в его речи ясно слышался ирландский акцент.
– Капитан, это было давно на берегу Галуэя. Ты был тогда совсем молодым офицером, можно сказать, мальчишкой, но уже и тогда жалость и сострадание были тебе неведомы. В ту пору занимались изгнанием людей из родных мест с участием солдат, а ирландцы были настолько безумны, что посмели сопротивляться, – несчастные, оборванные, полуголодные крестьяне с палками и камнями отбивались от вооруженных до зубов английских солдат и моряков. Когда резня закончилась, и совершились положенные казни, ты поймал в лесу перепуганного десятилетнего мальчишку, который даже не понимал, что происходит вокруг. И ты велел своим собакам повесить того мальчишку рядом с остальными. Ты сказал тогда: «Он ирландец, а маленькие змееныши вырастают и становятся большими змеями». Тем мальчишкой был я. Я искал этой встречи, английская собака!
Вулми по–прежнему улыбался, однако на его скулах заиграли желваки, а мышцы скованных рук угрожающе напряглись. Уэнтард невольно отступил на шаг назад – такой дикой ненавистью горел взгляд пирата.
– Как же тебе удалось спастись? – спросил Уэнтард ледяным голосом. Вулми усмехнулся.
– Крестьяне, уцелевшие в той резне, прятались в лесу. Это были не цивилизованные и культурные англичане, а всего лишь бедные дикие ирландцы. Как только вы убрались, они обрезали все веревки, и оказалось, что во мне теплится жизнь. Мы, кельты, чрезвычайно живучи, и вы уже давно успели в этом убедиться.
– Ну на этот раз ты очень легко попал к нам в
руки, – заметил Уэнтард.
Вулми по–волчьи оскалился, глядя на капитана ненавидящими глазами.
– Разве кому–нибудь могло прийти в голову, что в этих западных морях нам встретится королевский корабль? Мы уже много недель не видали ни одного паруса, если не считать суденышка, которое повстречалось нам вчера. Оно шло с грузом вина из Панамы в Вальпараисо. В это время года не бывает богатой добычи. Моим парням захотелось промочить горло, а кто я такой, чтобы чинить им в этом препятствия? Испанцы далеко, и мы считали, что мы чуть ли не одни на весь океан. Я хорошо вздремнул у себя в каюте, а когда вышел на палубу, чтобы выкурить трубочку, увидел ваш корабль у самого носа.
– Ты убил семерых моих людей, – глухо произнес Уэнтард.
– А ты перебил всех моих, – отозвался Вулми. – Бедняги, они очнутся в преисподней и никогда не узнают, как они туда попали.
Он опять усмехнулся, на этот раз с горечью, и сжал кулаки. Кровь стучала у него в висках, и сердце его переполняла ярость. Он отчетливо сознавал, что ему ничего не стоит одним внезапным движением вырваться из рук тех, кто его держал и, несмотря на оковы, разбить голову Уэнтарда ударом двух мощных кулаков. То, что он сам неминуемо погиб бы в следующий миг, ровным счетом ничего не значило. Он не испытывал ни страха, ни сожалений – только дикую ненависть и невыразимое презрение к этим скотам англичанам, столпившимся вокруг. Он рассмеялся им в лицо, наслаждаясь сознанием того, что им не понять этого смеха. Они думают, будто сковали тигра цепями? Плохо же они знают, с кем имеют дело.
Вулми глубоко вдохнул полной грудью и опять напряг мышцы. Уэнтард снова заговорил:
– В моей власти повесить тебя сейчас же. Да тебя в любом случае ждет виселица, неважно, повешу ли я тебя на рее, или это сделают королевские власти в первом же порту. Однако я знаю, что даже мерзавцы вроде тебя дорожат жизнью. Я подарю тебе еще несколько месяцев жизни, доставлю тебя в конце концов на Ямайку и отдам на суд губернатора. Я могу это сделать при одном условии.
– Что за условие? – Вулми не расслаблял напряженных мышц.
– Ты расскажешь мне, где можно найти Ван Равена.
Вулми, который уже совсем было решил осуществить задуманное, мгновенно изменил свой план. Он выпрямился и ухмыльнулся.
– Почему именно его, Уэнтард? – спокойно спросил он. – Почему не Траникоса, или Вильера, или Мак–Вэя, почему не других, которые гораздо больше досаждают английским торговцам, чем Ван Равен? Уж не из–за тех ли сокровищ, которые он отобрал у испанцев? Конечно, король не прочь прибрать к рукам такую добычу, а капитана, который найдет Ван Равена и захватит сокровища, ждет хорошая награда. Так вот почему ты решился обогнуть Горн, Джон Уэнтард?
– У нас сейчас мир с Испанией, – язвительно отозвался Уэнтард. – А что касается целей, которые преследует морской офицер Его Величества, то это не твое дело.
Вулми рассмеялся, в его глазах плясали искорки.
– Однажды я потопил королевский крейсер из Эспаньолы. К дьяволу тебя с твоей болтовней о «Его Величестве»! Ваш английский король значит для меня не больше, чем гнилое бревно. Ван Равен? Он вольная птица. Кто его знает, где он теперь? Но если тебя интересуют сокровища, я могу показать тебе кое–что, по сравнению с чем добыча голландца все равно что торфяная лужа перед Карибским морем!
С бесцветных глаз Уэнтарда, казалось, упала пелена, они заблестели, офицеры жадно подались вперед. Вулми усмехнулся. Ему было отлично известно, сколь легковерны моряки в отличие от пиратов и грабителей. Любой моряк, если только он не был разбойником, свято верил в то, что буканьерам известны тайны сказочных кладов. Та добыча, которую захватили у испанцев люди Красного Братства, была, конечно, сама по себе немалой, но легенды о ней в тысячи раз преувеличивали размеры сокровищ, а кроме того, байки делали из любой хвастливой морской крысы обладателя несметных богатств.