Страница 6 из 54
Я старался не привлекать к себе внимания этих странных людей, напоминавших мне производителей–животных, с той лишь разницей, что последние импонируют своей силой и красотой, мои же микроцефалы внушали чувство, близкое к отвращению. Мне казалось, что я никогда не забуду эти круглые головы, покрытые курчавыми рыжими волосами.
Оглянувшись, я увидел до обеим сторонам ущелья несколько отверстий, достаточных для того, чтобы в них мог пролезть человек. Побуждаемый любопытством, я влез в одно из отверстий и вскоре оказался в пещере, из которой поспешил выбраться, так как там было невыносимо душно и омерзительно пахло. Я насчитал семь таких отверстий. В каждой пещере, по–видимому, жило восемь–десять человек.
Когда я собирался уходить, в ущельи появилось шесть рабов, тащивших носилки с кусками сырого мяса и рыбы, за ними шел человек в халате, с мечом на поясе и с плетью в руке. Немедленно из всех пещер вылезли микроцефалы, окружили носилки и издавали урчащие звуки. Человек с плетью отогнал двоих, пытавшихся подойти ближе к носилкам, и стал бросать каждому по куску.
Вид этих странных людей, жадно пожиравших дурно пахнувшие куски мяса, вызвал у меня чувство отвращения, и я поспешил дальше. Вскоре ущелье начало суживаться и окончилось каменной стеной, в которой я увидел небольшие деревянные ворота.
Я постучал. Посредине ворот находилось отверстие, в котором я увидел чей–то глаз. Ворота открылись, и передо мной оказался младший вождь; он с любопытством посмотрел на меня и спросил:
— Это ты упал с неба?
Я кивнул головой.
— Ты хочешь видеть самок?
Я не понял вопроса, но утвердительно кивнул. Младший вождь пропустил меня в ворота; вслед за мной попытались проникнуть двое микроцефалов, но охранявший прогнал их ударом плети.
Когда я оглянулся, то заметил в ущельи несколько десятков женщин, производивших не более благоприятное впечатление, нежели их соседи мужского пола. Действительно, термин «самки» к ним прекрасно подходил. Это в большинстве были толстые, широкобедрые женщины со свисающей грудью и животом. Среди них, правда, я заметил нескольких, казавшихся менее уродливыми и более молодыми.
Головы у них были еще меньше, чем у только что виденных мною жителей первого ущелья. У всех были рыжие волосы удивительной длины, покрывавшие спилу и спускавшиеся до колен. Единственное их одеяние составляли короткие фартуки. Часть женщин кормила ребят грудью, вокруг копошилось много детей разного возраста; все они были грязные, покрыты струпьями и волдырями.
Некоторые женщины перебирали пальцами волосы на голове других, извлекали насекомых и давили их ногтями. Несколько женщин сидело перед пещерами, одни из них ковыряли в носу, другие перебирали висевшие у них на шее на шнурке разноцветные ракушки.
Я попробовал заговорить с ними, но они, видимо, поняли мои слова совершенно превратно, и я поспешил отойти в сторону, отнюдь не соблазненный такими красавицами.
Влез я в одну из пещер, служивших им жильем, но немедленно выбежал оттуда, задохнувшись от невыносимого зловония. Такой запах я наблюдал лишь в зоологических парках, где живут большие обезьяны.
Вскоре я подошел к выходу из ущелья. На этот раз мне не повезло. Сторожем оказался младший вождь очень злобного характера. Он в течение получаса издевался надо мной, угрожая мне казнью за то, что я проник в ущелье самок. Я пытался объяснить ему, что меня туда пропустили и что я и теперь не понимаю, куда я попал. Тогда он начал обвинять меня в том, что я нарушил закон, заговорив с ним. В конце концов сторож, решив, что я достаточно напуган, ударом ноги выбросил меня за ворота.
Это незаслуженное оскорбление возмутило меня, но я чувствовал себя бессильным как–нибудь на него реагировать и, сжав зубы, начал искать дорогу к нашей пещере. Это оказалось очень нелегкой задачей; я потерял направление и начал блуждать. Вскоре я нашел тропинку, ведшую, как мне показалось, к берегу, и решил пойти по ней. Тропинка привела в долину, окруженную довольно высокими скалами.
Я почувствовал сильный запах падали и увидел стаю ворон, летавших низко над землей. Когда я приблизился и всмотрелся, мной овладели ужас и отвращение: котловина была усеяна столбами, на которых висели трупы и скелеты, большинство из них было подвешено за ноги, головы же были отрублены. На некоторых столбах были прибиты руки и ноги. Почувствовав тошноту и головокружение, я поспешил вперед.
Вскоре с правой стороны я заметил нечто вроде каменного храма. Как я понял, этот храм был вырублен в скале, которой была придана симметрическая форма. Посреди скалы над входом на камне был выбит большой знак свастики. Под ним я с трудом разобрал надпись, гласившую:
«Да благословит нас бог Вотан».
Я хотел войти внутрь, но какой–то инстинкт заставил меня вместо этого отойти в сторону. Действительно, через мгновенье в дверях показался человек с мечом. Увидев меня, он поднял с земли камень, и я поспешил укрыться за небольшой скалой. Решив избегнуть столкновения, я продолжал свой путь и вскоре выбрался из котловины, которую, как я узнал позже, называли «долиной смерти».
Минут через десять я перешел на другую тропинку и вскоре, усталый и голодный, подходил к скале, где находилась пещера Зигфрида. Последний вышел мне навстречу, злобно на меня посмотрел и, ничего не сказав, толкнул меня плечом по направлению к пещере.
Перед сном я съел несколько лепешек и лег очень голодным. Откровенно говоря, я за недели, проведенные мною на острове Ария, очень ослабел и похудел; мой желудок, привыкший к концентрированной пище, плохо воспринимал недоброкачественные и неудобоваримые продукты. Но даже и для неизбалованного желудка мою диету нельзя было назвать иначе, как голодной.
Я решил сказать Зигфриду, что никогда не бываю сыт. Он сначала пробормотал какое–то ругательство, потом, посмотрев на меня, сказал сам себе: «Еще действительно протянет ноги», затем полез в свою кладовую в углу пещеры, к которой никто не имел права приближаться, и бросил мне кусок копченой свинины. Я с наслаждением вонзил в нее зубы.
С этого дня старик начал меня прикармливать, бросая в то же время на меня злобные взгляды. Для меня оставалось загадкой, почему он меня бережет и стремится сохранить живым.
За истекшие дни я имел возможность присмотреться к вождям, приходившим к Зигфриду. Их было пять человек. По именам я знал лишь Рудольфа и Теодориха. Раза два я заходил в пещеру во время их беседы: они сидели на шкурах у стен, Зигфрид же восседал посредине. Они по очереди пили из рога какую–то жидкость, принесенную Кором. В ней, очевидно, содержался алкоголь, так как у вождей блестели глаза, и они разговаривали все громче и громче.
Мне удалось расслышать лишь несколько фраз. Первая из них исходила от Зигфрида:
— Братья–вожди, нужно готовиться, иначе Герман всем нам отрубит головы.
Один из стариков ему ответил:
— За Германом идут почти все младшие вожди.
— Но ведь Иозеф обещал их привлечь на нашу сторону.
— Я не верю этой лисе со змеиной готовой, — закричал один из вождей.
После этого вожди начали говорить шепотом, и до меня перестали долетать даже обрывки фраз. Когда я вышел, мне показалось, что за камнем спрятался один из младших вождей и наблюдал за нашей скалой. Я пробовал проверить это и приблизился к камню, но, никого там не застав, услышал лишь чьи–то быстрые шаги невдалеке.
К вечеру гости перепились, шатаясь, вылезли из пещеры и, взявшись за руки, пошли по тропинке. Они при этом пели какую–то песню с рефреном: «Хайль, хайль, тра–тра–тра».
Когда серые халаты исчезли в темноте, я вошел в пещеру и лег, но не мог заснуть, и, ворочаясь на своей циновке, вспоминал виденные мною лица вождей. Я пришел к выводу, что они принадлежат к другому племени, нежели рабы и рыжие жеребцеподобные люди. У них у всех были жестокие и хитрые лица, глаза выражали сообразительность, коварство и лживость. Среди них изредка встречались люди со светлыми волосами, но преобладали смуглые и черноволосые.