Страница 18 из 19
ПЯТНАДЦАТЬ ПРОЦЕНТОВ ОКЛАДА
А большего нам и не надо, Пусть большее будет потом. Пятнадцать процентов оклада Нам платят за Дальний Восток. За тайные слезы разлуки, За явную прядь с серебром, За наши шершавые руки Над нашим неярким костром. Небрежно бросая окурки, Мы утром уходим в туман, Мы носим потертые куртки И любим дразнить океан. И нет никаких фармацевтов На праздниках наших ребят, Все те же пятнадцать процентов Прислали они за себя. Ах, шуточки эти не просты — Нам крепко бы спать по ночам, Но слышится тяжкая поступь Седого как лунь трубача. Он верность трубит, только верность И нам выдает вновь и вновь Пятнадцать процентов за серость И только тоску за любовь. 1963КОМАНДИР ПОДЛОДКИ
Вот что я видел: курит командир. Он командир большой подводной лодки, Он спичку зажигает у груди И прикрывает свет ее пилоткой. Подлодка, скинув море со спины, Вновь палубу подставила муссонам, С подветренной цепляясь стороны Антеннами за пояс Ориона. Глядит он в море — в море нет ни рыб, Нет памяти трагических походов, Нет водорослей, нет солнечной игры На рубках затонувших пароходов. Глядит он в море — в море есть вода, Скрывающая черные глубины, А под водой — подводные суда: Чужие лодки — черные дельфины. Глядит на берег — нет цветов на нем, Нет девушек, нет хариусов в реках. Он видит там чужой ракетодром, Чужую власть чужого человека. Мой командир не молод, но не сед. Он каждый день бывает в отделенье, Где на сигарах атомных торпед Ребята спят, поют, едят варенье. Антенны ожидания полны, Приказ несет нелегкую заботу, Смыкаются две черные волны Над кораблем, дежурящим по флоту. И снова нет ни неба, ни земли, И снова ситуация такая: Дежурные по флоту корабли Россию по ночам оберегают. 1963КАРИБСКАЯ ПЕСНЯ
А начиналось дело вот как: Погасла желтая заря, И наша серая подлодка В себя вобрала якоря. И белокурые морячки Нам машут с бережка платком: Ни происшествий вам, ни качки, И девять футов под килем. А потопить нас, братцы, — хрен-то И в ураган, и в полный штиль Мы из любого дифферента Торпеду вмажем вам под киль. Мы вышли в море по приказу И по приказу — по домам. Мы возвращаемся на базу, А на дворе уже зима. Мы так обрадовались стуже, Мы так соскучились по ней — И пьют подводники на ужин Плодово-выгодный портвейн. 1963ДЕСАНТНИКИ СЛУШАЮТ МУЗЫКУ
Извиняюсь, но здесь не табор И не кони на водопой — Самоходки сошлись у штаба Посреди метели слепой. А десантники слушают музыку, А у них за плечами у всех Сорок пять километров мужества, Перемноженного на снег. Старшине бы сказать: «Курсанты, Скоро утро, и нам спешить. Парашюты после десанта Надо тщательно просушить». А десантники слушают музыку, А у них за плечами у всех Сорок пять километров мужества, Перемноженного на снег. Не из сказки и не из легенды — С неба прыгнул курсантский взвод. Разрывает «Спидолу» Гендель, С автоматов капает лед. Так десантники слушают музыку, И у них за плечами у всех Сорок пять километров мужества, Перемноженного на снег. 1963КАРАУЛЬНАЯ СЛУЖБА
Мы снова курим рыжую махорку, Идем походным строем, где-то спим И у костров глотаем дым прогорклый — Путей далеких вековечный дым. Двадцатый век. Осенняя суббота. Пехота. Марш. Бессонные глаза… Бредем мы по заржавленным болотам, Как будто семь веков ушло назад. И время повернулось. И упрямо, Пожаров шапку сдвинув набекрень, Пылают исторические драмы На черных пепелищах деревень. И на закатах вороны хлопочут, И конь везет боярские дары, И в пустоте большой осенней ночи Мигают половецкие костры. Но все не так — взамен кольчуги строгой Имеются в наличии у нас До бездорожья павшая дорога, Две лычки, плащ-палатка и припас. Тридцатый век, тебя б сюда — в двадцатый, В махоркой закопченное житье, В окопы, в Кандалакшу бы, в солдаты — Измерил бы ты мужество свое. Здесь круг Полярный днем закаты тушит, Здесь служба караульная идет И здесь веселый старшина Сивушин Наряды знаменитые дает. 1963