Кавказская пленница

Трус заботливо заглянул своему предводителю в лицо. Глаза того были закрыты.

Ощутив холодок, пробежавший по спине, Трус про­блеял:

— Гюльчетай, открой личико, то есть глазки.

Бывалый, недовольный тем, что его беспокоят, открыл один глаз.

— Тебе чего?

— Нет, так, ничего, все в порядке,— отпрянул от него успокоенный Трус.

Бывалый ничего не почувствовал.

С трудом выдавив в мышцу содержимое шприца, сани­тар решил передохнуть. Но инструмент, медленно набирая скорость и поддаваясь непонятным физическим законам, стал делать колебательные движения. Амплитуда этих колебаний все увеличивалась.

Санитар попытался поймать шприц, но тот больно уда­рил его по руке. Тогда санитар приловчился и, делая рукой движения, повторяющие движения шприца, поймал ин­струмент.

Но тут перед медицинским работником предстала новая проблема. Поймав шприц, он попытался вытащить его из тела пациента. Но шприц, казалось, зацепился за что-то внутри и не вытаскивался.

Санитар понятул сильнее. Инструмент не поддавался.

Санитар потянул изо всех сил, но шприц продолжал гордо занимать место в округлой белой части тела Быва­лого.

Тогда санитар, упершись ногой в то место, куда вошла игла, налег всем телом.

Шприц, громко чмокнув, вылетел.

Оказавшись без опоры, санитар полетел кувырком. Отряхиваясь и потирая ушибы, он поднялся и подал асси­стенту добытый с таким трудом инструмент.

Троица стала подниматься.

— Лежите, не двигаясь! — остановил их санитар, выти­рая полотенцем руки.— Это новейшая вакцина замедлен­ной усвояемости! Разработана буквально в этом году на­шими учеными.

О! — поднял указательный палец Балбес и посмотрел в сторону Труса, считавшегося в компании самым ученым.

— М-м-да! — согласился Трус.

— Сейчас в районе эпидемия! Как я уже сказал, есть жертвы, много жертв. Поэтому, если кто-то не сделает прививку, то подвергает себя смертельной опасности!

Три головы сокрушенно закивали, жалея, очевидно, будущих жертв столь страшной болезни,

— Поэтому меня интересует: в доме никого больше нет?

— Нет-нет! — хором ответили те, встрепенувшись.

— Лежите, лежите! — произнес санитар, увидев, как троица отреагировала. Иначе — «мементо море»!

— Чего? — спросил Бывалый.

— Моментально! — перевел первое слово Трус, заду­мавшись над вторым.

— В море! — догадался Балбес и резанул ладонью воздух.

— А-а,— протянул низким голосом Бывалый.

— Ясно? — спросил санитар.

— Ясно,— ответил, кивая головой, Балбес.

— Да-да, понятно! — пискнул Трус.

— Ассистент, воды!

С этими словами санитар подошел к коллеге.

— Я уверен, Нина где-то здесь,— тихо сказал он.— Иди поищи ее в доме и предупреди.

— А когда они уснут? — спросил второй санитар.

— Через полчаса будут, как трупы,— успокоил первый.

Сказав это, он направился к своим пациентам, а его коллега, снимая на ходу повязку, начал подниматься по лестнице.

Подойдя к лежавшим на животах Бывалому, Балбесу и Трусу, первый санитар продолжал.

— Итак, на чем я остановился?

— На «мементо море»,— подсказал Трус.

— Ах да, спасибо! Так вот. Двигаться вам сейчас нель­зя. А я пока расскажу, как уберечься от ящура,— расхажи­вая взад-вперед, сказал санитар.— Кто хочет, может запи­сать.

— А можно? — спросил Трус, у которого с детства была тяга к наукам.

— Пожалуйста.

Трус извлек откуда-то потрепанный блокнот и ручку. Найдя чистые листы, он приготовился записывать...

Его родители, видя в сыне склонность к наукам, стра­стно хотели, чтобы Трус стал врачом. Все должно было именно так и произойти, если бы не одна проблема: он терпеть не мог запаха формальдегида. Наперекор всем просьбам родителей, по медицинской стезе он не пошел. Закончив школу, Трус выбрал нечто, стоящее на очень большом расстоянии от точных наук, скорее даже вообще от наук, а именно — институт культуры.

— Можете начинать,— сказал санитару Трус. Увидев, как Трус приготовился записывать, Балбес съехидничал:

— Писатель!

— Отстань! — попросил Трус и обратился к санита­ру.— Я готов!

— Значит, ящур, товарищи, представляет собой такую форму болезни, при которой...— при этом медик нетерпе­ливо взглянул на второй этаж...— при которой гибнет масса народу, товарищи. Поэтому...

— Помедленнее, пожалуйста,— попросил Трус, орудуя в блокноте ручкой.

Санитар немного подождал.

— Поэтому перед всеми медицинскими работниками стоит первоначальная задача — обезвредить сей опасный недуг. Развиваясь в организме человека, ящур поглощает все внутренние органы. Особенно...

— Короче, Склифосовский!!! — крикнул Балбес, поте­ряв терпение.

— Тебе не интересно — не мешай! — пробубнил Трус.— Продолжайте.

Балбес замахнулся кулаком на Труса.

— А-ай! — крикнул тот.

— Не бойся, я тебя еще не бью!

— Оставь его, пусть записывает! — вмешался Быва­лый, закуривая сигарету.

— Здесь ему не институт,— возразил Балбес и, рассме­явшись, добавил,— благородных девиц!

Но увидев грозный взгляд Бывалого, притих. Между тем, санитар продолжал:

— Фильтрующийся вирус ящура особенно бурно разви­вается в организме, ослабленном никотином...

— Чего? — спросил Балбес.

— Никотином. Сигаретный яд,— объяснил Трус. Балбес, удовлетворенный объяснением, с уважением посмотрел на Труса. Бывалый, глянув на дымящуюся сига­рету, на секунду остановился, но потом стал затягиваться опять.

— Алкоголем...

Услышав это слово, Балбес встрепенулся.

— А почему это алкоголем?

— Потому что во время алкогольного опьянения орга­низм ослаблен,— еще раз объяснил Трус.

— ...Ослабленном никотином, алкоголем и ...— произ­нес снова медик.

— Излишествами нехорошими,— тоненьким голоском подсказал Трус.

— Да, точно! Молодец! — похвалил того санитар. Трус довольно улыбнулся.

В это время Нина, услышав за дверью какую-то возню, прильнула к замочной скважине. Через нее она увидела стоящего спиной к двери человека в белом халате.

«Что за карнавал? То абреки какие-то, то врачи»,— удивленно подумала Нина.

Но тут человек повернулся, и она узнала в нем Шури­ка, Тот направился к двери.

)

— «А-а, предатель! Не могли сами уговорить, так прислали тебя. Ну что ж, сейчас я тебе покажу.»

Нина взяла лежащий на столике железный поднос. Затем, спрятавшись у двери, принялась ждать незваного гостя.

Ждать пришлось недолго.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Шурик.

— Нина! Нина! Где вы? — негромко начал звать ее Шурик. Одновременно он расстегивал халат, что-то искал под ним, суетился. Наконец, нащупав очки в кармане рубашки, он их вытащил и надел.

В этот момент Нина бесшумно подошла сзади и со всего размаху опустила поднос на голову Шурика.

Раздался звук, чем-то издалека напоминающий звон церковного колокола.

У Шурика зазвенело в ушах. Теряя сознание, он обернулся. Перед ним стояла Нина.

— Нина! — улыбнулся Шурик.— А я вас ис...

Не в силах больше произнести ни слова, он запнулся.

— Тихо,— прошептала Нина.— Идите прилягте, Шурик.

Указала она в сторону кровати.

Сунув Шурику в руки поднос, Нина выбежала из комнаты. А он, как загипнотизированный, пошел в сторону кровати. Но, не дойдя до нее, с грохотом упал и потерял сознание.

Оказавшись в'коридоре, Нина осмотрелась в поисках дальнейшего пути к спасению.

Дорога через первый этаж была закрыта — оттуда слышались голоса. Оставалось одно — убегать через окно.

Подбежав к нему, Нина выглянула наружу. Во дворе стояло что-то, напоминающее автомобиль. Ворота были распахнуты.

Быстро оценив ситуацию, Нина стала срывать шторы. Затем она их связала между собой. Получился канат, достаточно длинный, чтобы спуститься вниз. Привязав один конец каната к оконной раме и выбросив другой конец в окно, Нина начала спуск.

Достигнув конца каната, она посмотрела вниз: до земли оставалось еще метра два. Думать было некогда. Нина закрыла глаза и разжала пальцы. Наступил короткий миг полета...