Кавказская пленница

— Доктор, я так понимаю, что следующего раза не будет. Это ошибка. Я совершенно здоров!

— Вы знаете, молодой человек. Эту фразу я слышу уже в тысячный, а может, и в десятитысячный раз за свою жизнь. Вся прелесть вашей болезни в том и состоит, что она для вас совершенно незаметна. Я так думаю, у нас с вами впереди предстоит долгая и плодотворная совме­стная работа. Вы ведь знаете о том, что больной должен помогать врачу бороться с недугом. Будем бороться?

Внутри у Шурика все закипело, а потом его прошиб холодный пот. Ему показалось, что он скользит по наклон­ной ледяной горе и не может остановиться, даже если со­рвет себе все ногти! Этот экземпляр, стоящий перед ним, был похлеще всех предыдущих. А от него зависело все в этой больнице.

Тогда Шурик собрал в кулак все свои нервы и спокой­но, но настойчиво заговорил:

— Доктор, я делаю официальное заявление. Соверше­но преступление. Похищена девушка. Что с ней сейчас — неизвестно! Я виноват во всем происшедшем. И я знаю преступников в лицо.

Главврач сделал знак медсестре:

— Запишите, пожалуйста, все, что он говорит, в его историю болезни. Это очень важно для создания клиниче­ской картины заболевания,— он повернулся к Шурику.— Когда мы вас вылечим, вы почитаете эти записи на досуге и не поверите. Знаете, как вы будете нас благода­рить?

Кстати, многие больные после курса лечения даже не хотят от нас уходить. Может, и вы останетесь? И Букашкин игриво посмотрел на Шурика. Тот с шумом выдохнул воздух.

— Доктор, если вы меня не выпишите по-хорошему, я сам уйду. А потом еще и пропишу о вас в газете.

Ричард Львович масляно улыбнулся.

— Грамотных мы любим. Они обычно у нас наглядные пособия изготавливают. Вы красиво писать умеете? Это всегда ценится... Ладно, хотите серьезно? — он поманил Шурика пальцем к себе.

— Ну, наконец-то! — облегченно вздохнул тот и при­двинулся к доктору.

— На ушко, на ушко,— снова поманил тот, и когда Шурик подставил ему свое ухо, вкрадчево шепнул.— Куда ты денешься с подводной лодки?

Тут же у Шурика внутри произошла термоядерная реакция. Он схватил Букашкина за грудки и начал трясти, как грушу.

Медсестра в то же мгновение нажала кнопку тревоги. Над дверью кабинета завертелась мигалка и взвыла си­рена.

Со всех концов здания к кабинету главврача побежали санитары. Двое, что были ближе всех, вломились в дверь и в доли секунды скрутили Шурика. Затем спеленали его черной смирительной рубашкой и поставили на ноги.

Сирена умолкла.

Санитары вытолкали Шурика в коридор. Доктор и мед­сестра вышли следом.

— Да, правильный диагноз, поставил товарищ Саахов, хоть и не профессионал,— сказал главврач.

— Да, согласилась медсестра.— Просто удивительно, как в воду глядел. А какой устойчивый синдром!

— Думаю я, что придется нам попотеть, чтобы вернуть его обществу. Нужно обязательно позвонить товарищу Саахову и предупредить, что его гость еще надолго у нас задержится.

— Саахов?! — переспросил Шурик и уперся ногами в пол.— Постойте, не уводите меня! Я, кажется, все понял!

— Это интересно,— доктор дал знак санитарам остано­виться. Говорите, больной!

Шурик, как кенгуру, подскакал к нему поближе и на­клонился к самому лицу.

Доктор отшатнулся от него, но вдруг заметил соринку, зацепившуюся за складку смирительной рубаш­ки, и, забыв о собственной безопасности (порядок прежде всего), подошел ближе к буйному пациенту и стряхнул соринку щелчком пальцев.

Шурик не оценил оказанной ему услуги, он только странно посмотрел на заботливые манипуляции врача и за­говорил о своем:

— Это ведь Саахов упрятал меня сюда? Так?

— Не упрятал, а направил в момент острого,— доктор выразительно щелкнул себя пальцами по горлу,— кризиса. Вы должны быть ему благодарны. Он вовремя распознал

тяжелое заболевание и вовремя нас предупредил. Хотя процесс уже далековато зашел!

— Так вот, что я вам скажу,— Шурик нахмурил брови в глубокой задумчивости, а потом тоном следователя, на­павшего на нить, ведущую к разгадке, сказал.— Саахов и украл эту девушку.

— Правильно! — подпрыгнул доктор.— Украл, в ямку закопал и надпись написал.

— Да, Саахов!..

— Саахов — уважаемый гражданин. А вы — алкоголик и шизофреник. Мы вас вылечим. Алкоголики — наш про­филь! — похлопывал по связанным рукам Шурика Ричард Львович.

Тут Шурик решил изменить тактику. Ему казалось, что он нашел выход из этой ситуации. Он жалобно попросил доктора:

— Развяжите меня.

— А вы будете себя хорошо вести?

— Да, я обещаю.

— Ну, хорошо. Я вам верю. Санитары, развяжите его. Он больше так не будет.

Санитары распустили длиннющие рукава смирительной рубашки и стянули ее с Шурика.

Тот стоял весь измятый и нахохлившийся, как мокрый воробей. Он выглядел поверженным.

— Ладно, я понимаю. Вы все мне не верите. Главврач выразительно посмотрел на медсестру и сани­таров.

— Вот видите, кажется, кризис проходит. По крайней мере, видны первые признаки ремиссии.

Они все согласно закивали головами. Шурик снова привлек к себе внимание.

— У меня есть к вам большая просьба.

— Какая же?

— Доктор, обещайте, что вы ее выполните.

— Ну как я могу обещать, не зная, что вы там придумали. Может, вы попросите меня прыгнуть в колодец или поджечь больницу?

— Нет, ничего подобного.

— А может, вы попросите, чтобы я вас отпустил?

— И не это.

— Ну что ж, я рискну. Только, если вы меня разочаруе­те, мы с вами дружить не будем.

— Так вы обещаете, доктор? — испытующе посмотрел на него Шурик.

— Обещаю. Излагайте.

Шурик выпалил на одном дыхании:

— Я могу видеть прокурора?

Доктор, стоявший все это время в напряжении, облег­ченно вздохнул.

— Ну, делов-то, а я-то думал.

— Так могу?

— Конечно, можете! Нет проблем,— и он обратился к медсестре.— В какой палате у нас «прокурор»?

— Кажется, в четвертой, где раньше Наполеон был! После услышанного у Шурика подкосились ноги и пе­ред глазами все закружилось. Он упал в обморок.

— Сделайте ему укольчик и отнесите в палату. Пусть проспится,— распорядился доктор.

Придя в себя, Шурик стал мучительно искать пути к выходу. Позвонить было некому, почти все, кого он знал, его предали. Да и к телефону его вряд ли подпустят.

А что, если попробовать бежать? Это ведь не тюрьма. Пулеметных вышек нет, стрелять в него никто не будет.

Другого выхода нет. Отсюда он ничего не сможет сде­лать. Ни один здравомыслящий человек сюда не заглянет.

Шурик поднял голову и огляделся. В комнате снова сидел санитар, но он спал. Шурик поскрипел кроватью, потом поднял и уронил тапочек, но санитар не проснулся.

Тогда он сполз с кровати и начал прокрадываться к окну. Выглянув в окно, Шурик увидел, что перед ним никого нет, и перекинул ногу через подоконник.

Вдруг сзади раздался окрик:

— Стой! Кто идет? 

Сердце у Шурика остановилось, потом забилось снова. Он повис на подоконнике.

— Уже никто никуда не идет,— ответил он и стал залазить обратно.

Вот уж не везет. Проснулся этот болван. Но болван, кажется, не очень удивился поступку Шу­рика.

— Иди себе, если хочешь. Время действия укола уже прошло. Но зачем в окно лазить, если есть дверь?

Шурик удивленно переспросил:

— Мне что, можно выйти?

— Конечно,— согласился санитар.— Сколько можно сидеть в этой палате? Вон какая погода на улице! 

Шурик ничего не понимал. Для чего тогда был весь предыдущий спектакль? Что это за волокита?

Тут его осенила новая догадка. А может, это снова издевки? Санитар куражится надо мной, чтобы потом схва­тить меня и посмеяться.

Но выбора нет. Он должен использовать все шансы.

Шурик направился к двери.

— Ну, я ушел? — обратился он к санитару.

— Угу,— только лениво кивнул тот.

Шурик вышел в коридор. Остановился, подождал. За ним никто не шел. Тогда робкими шагами он двинулся к выходу. Найдя дверь, он потянул за ручку. Но дверь была закрыта. Так вот в чем дело. Вот в чем состояла шутка санитара.